увлекательном путешествии, незабываемом приключении. Наука
— его страсть, увлечение, жена и возлюбленная.
За отчёт по практике Семен Самойлович с удовольствием вывел в зачетке каллиграфическим почерком отлично (Саша потом поцеловала это слово и подпись) и вдруг предложил Саше место лаборанта на кафедре. Зарплата не ахти какая, но деньги студенту лишними никогда не бывают, и в перспективе могут оклад повысить, предложить остаться работать на постоянной основе — тогда в аспирантуру дорога заказана.
Саша воодушевилась этой идеей: ей в самом деле лучше заняться наукой, изучением жизни растений. В реальной жизни людей Саше как-то неуютно и скучно. Пропади оно пропадом это стремление к комфорту, рейтингу и престижу, к шику и блеску, к разным там норковым шубам, навороченным автомобилям и прочим атрибутам состоявшейся жизни.
Саша с нерастраченной страстью взялась за более тщательное изучение научных трудов по ботаники, улучала любую возможность общения с шефом — Семеном Самойловичем. В её глазах, да и самом деле, он был продолжателем плеяды корифеев научной мысли, хранителем вековых традиций науки. Семён Самойлович, примечая редкое похвальное рвение студентки, поручал работу сложнее, что не входило в обязанности рядового лаборанта. Саша была только счастлива увеличением нагрузки: появлялась возможность каждый день общаться с обожаемым профессором. Она изучала его также старательно, как и его предмет, его лекции, запоминала и копировала его манеру говорить, думать, общаться.
Влюбилась?!
Однажды Семен Самойлович попросил её помощи в организации собственного юбилея, который решил устроить у себя на кафедре. В одной из аудиторий сдвинули столы в линию, закрыли их белыми скатертями — получился вполне презентабельный праздничный стол на двадцать персон. В числе приглашённых весь преподавательский состав кафедры, кое-кто из ректората. Застолью надлежало придать чинный тон добротного ресторана, вроде как его выездной сессии. Поэтому сервировка стола, посуда — всё должно быть на достаточно высоком уровне, также как и закуска, напитки.
Закуску заказали в близлежащем ресторане: это были тщательно упакованные в порционные пластмассовые баночки салаты, заливное мясо, трехслойные бутербродики… и другие разные вкусности в небольшом, точно тестовом количестве. В качестве горячительных напитков куплены с десяток бутылок превосходного коньяка и отличного марочного вина.
После употребления закусок, вин и коньяка предполагалось чаепитие с большим праздничным тортом, изготовленным по заказу. Был назначен и тамада — Саша. Она с молодым задором, звонким сочным голосом и беспредельным уважением к юбиляру-шефу, вкупе с тщательно составленным и отрепетированном сценарием, с легкостью поведет праздник в подобающем веселом русле.
Так оно и вышло. И настолько хорошо, что гости не расходились довольно долго. Уже начало темнеть, коньяк выпит и торт съеден, отдана дань почтения юбиляру, дифирамбы ему скатились до пьяной болтовни. Саша так же легко как вела, так и закончила праздник под шумные аплодисменты. Гости, наконец, разошлись. Остался опустошённый стол, с перепачканными скатертями, грудой посуды и горой подарков. Остались Саша и Семён Самойлович.
Саша, разумеется, вызвалась помочь убрать подарки в кабинет шефа, прибрать посуду и прочее. Семён Самойлович, взволнованный и поздравлениями, оказанным ему почтением, и сознанием значимости юбилея как некоего итога собственной жизни, с теплотой поблагодарил Сашу за умело проведенный юбилейный вечер, за искренность желания помочь.
Милая девушка, смущаясь и краснея, тихо сказала, что один номер выпал из программы: это танец с юбиляром. Вальс из музыкальных иллюстраций Свиридова к повести Пушкина «Метель». «Не вопрос!» — молодцевато приосанившись, без промедления был дан ответ расхожей фразой. Заиграла легкая акварельная музыка из созвучия струнных и духовых инструментов, грянули литавры. Седой кавалер галантно положил руку на талию и закружил девушку в стремительном вальсе.
Ах! Это было чудно, великолепно, потрясающе! Этот вальс, эту мелодию Саша запомнила как лучшее мгновение.
Когда неожиданно стихла мелодия вальса, они взглянули друг другу в глаза и глаз оторвать не могли, также как и рук друг от друга. Саша дышала тяжело и сердце бешено колотилось. Она оглянулась назад: за спиной был столик, заваленный подарками. На краешек этого столика она присела, чтобы передохнуть и унять внезапную расслабляющую дрожь в коленках, но волнение было не столько от танца, сколько от другого, и как только ясно осознав, что это — другое, сердце заколотилось еще сильнее. Глаза затуманились.
– Тебе плохо, Сашенька? — спросил профессор по-отечески, тронул рукой её плечо.
– Нет, мне хорошо, но я хочу, чтобы было еще лучше мне и вам.
Она, собравшись с духом, уверенно взяла его руку, поцеловала и положила себе на живот, и прерывисто прошептала, вдруг осмелившись, точно падая в яму:
– Я хочу… я хочу, чтобы вы меня любым образом сделали женщиной, здесь и сейчас. У меня еще никогда не было мужчины. Я девственница. Я хочу, чтобы вы были моим первым мужчиной.
– Боже мой! Это ли не подарок! — с милым простодушием прошептал он, обескураженный неожиданным предложением. — Однако, Сашенька, как это делается, я знаю не больше чем ты, потому что всю жизнь у меня была одна жена, которую я взял с ребенком.
– Ага! Это означает одно: и вам необходим практический опыт! Умоляю вас, давайте подтвердим практикой еще одну известную нам обоим лишь в теории истину.
– Дефлорация — целый ритуал. Здесь строгая цепочка шагов, если вспомнить древние восточные учения. Наспех не получится хорошо.
– Наспех и не надо. Вы давно уже МОЙ в моих мыслях и желаниях. Я вас люблю. Вы всё знаете, и всё сможете, у вас бездна нерастраченных сил, я это чувствую. Вы это тоже хотите — хоть раз, но мысль об этом у вас появлялась, не скрывайте, появлялась. У каждого мужчины должна быть девственная девушка, которую он сделает женщиной.
– Ты, Сашенька, забыла, что отпраздновали сегодня далеко не двадцатилетний юбилей.
– А скажите, Семён Самойлович, двадцатилетие как вы отметили, как провели?
– Никак. Может быть, штудировал монографию.
– Будете ли вы отрицать, что может быть и такое: чего не было в двадцать лет, пришло пятьдеся?.. Я верю, что мера добра и зла постоянна, вы это говорили, я хорошо помню, и то, что не пришло сегодня — придёт завтра.
Она снова взяла его руку и стала целовать, обхватывая губами пальцы…
Потом, когда свершилась то, что она хотела, и как хотела: хорошо, просто, естественно, словно они были созданы для друг друга, — они оба ощутили упоительную легкость в каждой клеточки тела, как после удачного отдыха, когда приходит долгожданное освобождение от гнетущего груза застарелых проблем и закисших желаний.
Саша проводила Семёна Самойловича до дома, где ждала его не по годам постаревшая жена, и вернулась в студенческое общежитие, повзрослевшая и познавшая ещё одну тайну жизни. В последующие дни Саша никаким образом по врождённой деликатности не напомнила обожаемому профессору о случившейся близости. Она продолжала оставаться исполнительным, вдумчивым и старательным лаборантом
