сверкая глазами на собравшегося открыть рот Нормана. Он бы точно разрушил светлые представления о людях в душе младшего брата.
— Я скажу так, – хлопнул по столу Алкид. – Василь ее купил, значит она его. Хочет, будет в цепях держать, хочет, будет на руках носить. Женщина его – и проблемы с ней теперь тоже его. В конце концов у нас была возможность вернуть ее в вагончик Рифы и отправить их на поиски новых приключений.
— Я все же хочу попробовать с ней договориться, – сказал Василь. – Мне нужно понять, насколько она агрессивна, возможно, дело в том, что ей кажется, что мы враги. Если объяснить ей, что произошло, то она успокоится и мы найдем способы общения.
— Как ты хочешь это сделать, деревенский гений? – с легкой издевкой поинтересовался Норман.
— Раз уж у нас не получилось восхождение на гору и прочая созерцательная ерунда, предлагаю не сдаваться и провести хорошо время – мы сыграем в домашний театр. Либо эта женщина поймет нас, и мы сможем наладить с ней контакт, либо оставим ее на цепи, – предложил Василь.
За столом все загалдели, обсуждая детали и возможные сюжеты. Участвовать хотелось всем, так что решено было некоторые роли играть вдвоем.
Вскоре вся компания зашла к незнакомке в комнату. Они старались не делать резких движений, чтобы не пугать. Сахана села на край кровати и мягко повернула лицо девушки в свою сторону. Глаза нового приобретения Василя были злыми и заплаканными одновременно. Она была расстроена и напугана, но уже не пыталась напасть и не кричала.
Сахана указала на людей и приложила палец к губам, надеясь, что жесты достаточно понятны и обозначают для них одно и тоже.
Потом Айрина постелила на пол коврик и легла на него с закрытыми глазами. Сахана показала пальцем на Айрину, а потом на незнакомку, чтобы та поняла, что речь идет о ней. И изобразила как лечит ее, как поранила ей ногу и даже принесла тазик с черной субстанцией, в надежде, что чужеземка узнает вещество и, возможно, догадается о причине своего самочувствия.
Действительно, черноволосая при виде субстанции вскочила на кровати, насколько ей позволили оковы и с ужасом закричала на своем языке, она посмотрела на перевязку на левой ноге, потом на Сахану и кивнула ей.
Теперь люди поменяли сцену. Айрина взяла столовый нож и бросилась на Нормана. Василь и Алкид схватили ее и скрутили ей руки вязаным шарфом, Айрина изобразила рыдания. Затем они ее отпустили и она снова напала, на этот раз выбросив руку, как незнакомка на Василя, и опять мужчины схватили ее и связали, а Алкид поднес к ее горлу нож.
Черноволосая смотрела на это и вдруг кивнула. Показала пальцем на Айрину и на этот раз отрицательно покрутила головой.
— Она нас поняла? – спросил Сахану Алкид.
— Еще не знаю, давайте следующую сцену, – Сахана заменила Арину.
В следующей сцене незнакомку изображала Сахана. Она держала в руке нож. Айрина погрозила ей пальцем и Сахана положила его на стол отрицательно покачав головой. Подняла вазу, но Айрина снова ей погрозила. Сахана поставила вазу. Айрина ей улыбнулась. Затем они с Айриной пожали друг другу руки и обнялись. Женщины даже станцевали кусочек вашнирского танца – он показался им отличной идеей, пока они планировали сценку.
Незнакомка понимающе кивнула.
Василь подошел к ней, успокаивающим жестом погладил ее по голове и расстегнул оковы на руках, отслеживая реакцию. Женщина потерла запястья, но не делала резких движений и выглядела довольно дружелюбно. Василь окончательно ее освободил, а Айрина дала ей высокие вязаные носки и теплую огромную кофту.
Чужеземка оделась, и они все переместились в гостиную, где Марк и Норман приготовили довольно сносный театр теней с помощью яркой лампы и белой простыни. На импровизированном экране была видна огромная гора, рядом неловко качалась одинокая волна, изображающая море. Вдруг гора будто приблизилась, меняя масштаб и все декорации исчезли, намекая, что это снежная пустошь. По пустоши шла одинокая сгорбленная фигурка с длинными черными волосами, с двух сторон от нее вились снежные вихри, и нарисованные, и вырезанные довольно посредственно, но каждый из них венчала большая снежинка, что добавляло наглядности. Василь тихонечко завывал, вполне правдоподобно изображая вьюгу.
Тут завыли Алкид и Марк, только теперь по-волчьи, и на простыне появились зубастые тени волков. Волки прыгнули на одинокую фигурку, и она скрылась под их телами.
Черноволосая понимающе закивала. Мужчины убрали реквизит для театра, а Айрина дала незнакомке стакан горячего чая.
Сахана поймала взгляд черных глаз и показала на себя рукой.
— Сахана.
Так же представились и остальные. Незнакомка обвела их взглядом и показала рукой на себя:
— Лия.
Женщины накрыли на стол, появилась копченая рыба, кусок окорока, вино, пиво и неизменная настойка Василя. Все сели за стол. Лия ела как ест обычно очень голодный человек. От вина она отказалась, зато настойки Василя налила себе прямо в чашку из-под чая и выпила в два приема.
— В театр было очень увлекательно играть, – заметила Айрина. – Это была отличная идея, можно будет разнообразить вечера этой зимой.
— Да, мы в последний раз устраивали театр теней, когда были маленькие, – вздохнул Норман.
— Как будем объяснять черноволосой, что она теперь принадлежит Василю и что он будет с ней делать? – вдруг поинтересовался Марк. – Картинки нарисуем или на чьем-то примере покажем?
— Марк, – шокировано повернулась к нему Айрина.
Норман гадко рассмеялся.
— Я не то чтобы для себя ее купил! – возмутился Василь.
— Неужели хоть кто-то понял, что с братьями надо делиться? –поинтересовался Норман.
— Да замолчи ты! Всегда одно на уме, – Василь отмахнулся от него. – Надо было что-то делать. Я принял решение не возвращать ее вашниру. С ним ей ничего хорошего не светит.
— И, конечно, теперь ты со всем благородством отпустишь ее, потому что не такой. – Язвительно сказал Норман. – Купить рабыню, чтобы спать с ней – фу, какой ужас! Никто и никогда так не делал! – мужчина хрипло рассмеялся. – Если ты такой правильный, то продай ее мне. Или вон хозяину прииска. Она теперь здорова, я думаю он смирится с тем, что они друг друга не понимают. Язык любви их быстро сблизит.
Сахана на секунду вспомнила язык любви Нормана и сверкнула в его сторону глазами.
— Да пошел ты, – рявкнул на него Василь,
