Так и сделал богач. Дал своей дочери чарку вина, а всем своим работникам приказал вереницей пройти перед нею. Прошло мимо девушки тридцать четыре работника, но она так никому и не подала чарки.
– Может, забыли мы кого-то из слуг? – спрашивает богач.
– Да, кажется, все здесь, – отвечают слуги. – Один только грязный Пепельник, как всегда, возле печей возится.
– Что же делать, позовите и его. Как-никак тоже человек. Только приоденьте его немного.
Принесли Пепельнику старое платье с хозяйских плеч. А Пепельник как помылся в чане с горячей водой, только обтерся пожалованным ему платьем, да забросил его в свинарню.
Узнал об этом хозяин и послал ему новое, хорошее платье. Но Пепельник и этим платьем побрезговал, обтерся и кинул его, как тряпку, позади конюшни.
В третий раз передал ему хозяин парадную накидку с гербами. А Пепельник накидкой только ноги вытер да в навоз сунул.
После этого достал он из сундучка драгоценный наряд, надел его, позвал своего коня и уже в таком виде приехал к хозяину.
Увидев прекрасного юношу, богач взял его за руку и почтительно провел в парадные покои прямо к дочери. Поднялась девушка ему навстречу, как будто и не было никакой болезни, и радостно поднесла чарку вина.
Понял тут всё богач, улыбнулся и сказал:
– У дочери моей глаза куда острее, чем у меня. Прошу тебя, будь моим зятем.
Сыграли свадьбу. Три дня шло веселье, а на четвертый говорит Мамитиганэ своему тестю:
– Хочу я отца своего навестить. Отпустите меня на три дня.
Но богач не захотел отпускать Мамитиганэ надолго.
– Нет, не могу отпустить тебя на три дня. Дам тебе сроку лишь один день от утра до вечера.
Пришел Мамитиганэ проститься со своей молодой женой.
– Какой же дорогой ты поедешь: по берегу моря или через горы? – спрашивает она мужа.
– Поеду я напрямик через горы. А берегом моря мне за один день никак не успеть.
– Тогда запомни мои слова, – говорит жена. – Если в горах упадут тебе на луку седла тутовые ягоды, ты, как бы ни мучился жаждой в пути, не ешь их, а иначе мы с тобой больше в этой жизни не увидимся.
Поскакал Мамитиганэ через горы напрямик. Так случилось, что упало к нему на луку седла несколько тутовых ягод. С виду они были очень хороши: спелые и сочные, – но юноша помнил на-каз своей жены и первое время крепился. В то время стояла жаркая пора. Настал полдень, и так захотелось Мамитиганэ пить, что казалось, язык присох к гортани. Не выдержал он и съел одну ягоду. В тот же миг перестал он дышать и безжизненно повалился на шею своего коня. Почуял конь, что хозяин его мертв, захрапел и понесся как ветер. Летит на гору, передние ноги подгибает. Слетает с горы, подгибает задние.
Принес верный конь хозяина к воротам родного дома и три раза тревожно заржал.
– Не конь ли это моего сына? – удивился отец Мамитиганэ. – Что же слышу я коня, а сын мой молчит?
И послал он жену за ворота посмотреть, что там происходит.
Только жена отворила ворота, в то же мгновение конь бросился на нее и загрыз насмерть. Вышел тогда к воротам сам отец.
– Горе мне, горе! – воскликнул он. – Уехал мой сын от меня живым, а вернулся ко мне мертвым.
Положил он тело Мамитиганэ в большую бочку с вином и прикрыл крышкой.
Ждет молодая жена Мамитиганэ – нет мужа. Говорит:
– Если б знала я, куда он уехал, хоть бы письмо ему послала. Три дня, как уехал, а до сих пор не вернулся. Уж не попробовал ли он в пути тутовых ягод?
Купила жена три мерки живой воды и в отчаянии бегом помчалась по следам своего мужа. За полдня пробежала она столько, сколько быстроногий конь Мамитиганэ за целый день проскакал. Смотрит: перед ней чьи-то ворота. Постучалась она и говорит:
– Не здесь ли дом Мамитиганэ?
– Дом-то здесь, да только Мамитиганэ нет больше на свете, – отвечает ей отец юноши.
Заплакал жена, запричитала. Говорит отцу:
– Хоть мертвого хочу я его увидеть.
– Не стану я показывать родного сына чужому человеку.
– Не чужая я ему, что вы! Был он мне законным мужем, да вот уехал четыре дня назад и не вернулся…
– Раз так, то простите. Вот он, мой несчастный сын, – горестно сказал отец, вынимая тело Мамитиганэ из бочки с вином.
Смотрят они на Мамитиганэ: будто бы спит юноша, только не дышит.
Омыла тогда жена тело мужа чистой водой из родника, а потом обрызгала его живой водой. Тотчас открыл глаза Мамитиганэ и спрашивает:
– Толи утром я заснул, то ли вечером? Ничего не помню.
– Нет, не вечером и не утром ты заснул, – отвечает молодая жена, – а заснул ты в полдень мертвым сном. Забыл ты мои слова, съел тутовых ягод… Если б не обрызгала я тебя живой водой, так и лежать бы тебе без дыхания и без мысли. А теперь пора нам возвращаться.
Но отец Мамитиганэ не хотел больше отпускать от себя сына. Молодая жена уже было согласилась остаться в его доме, но Мамитиганэ сказал:
– Прости отец, но я навсегда останусь в доме отца жены, ведь она спасла мне жизнь. Ты же, чтобы не было тебе одиноко на старости лет, возьми себе приемного сына.
Нечего делать, простился отец с Мамитиганэ и его женой, и отправились они в обратный путь.
Говорят, и теперь живет Мамитиганэ со своей женой в любви и согласии.
Остров людоедов
Эта история случилась много лет тому назад. Один корабль возвращался с острова Мияго в столицу Наха. Вез он богатые подарки, которые собрали для государя жители острова. Много добра было на том корабле. Погода выдалась ясная, и матросы мирно сидели на палубе, любуясь морем.
– Хорошо-то как! Море спокойное, солнышко светит приветливо! – радуются матросы.
Вдруг слышат, как будто бы тихо зазвучала над морем флейта. Сначала ее было почти не слышно, но постепенно звук становился все громче и громче, пока не стал отчетливо различим для всех. Удивились матросы:
– Кто бы это мог в море играть на флейте.
Был среди них один очень сообразительный малый. Звали его Кана.
– Не нравятся мне эти звуки флейты, – сказал он. – Не было бы беды. Никак, это бог ветра резвится.
– О чем это ты толкуешь? – удивились матросы. – Посмотри, мы уже совсем близко от берега. Вон уже виднеется наш остров. Бог ветра может теперь делать, что хочет.
Молчит Кана, только внимательно на небо смотрит. А на небе вдруг облака появились, а за облаками и тучки, одна темнее другой. Неожиданно подул сильный ветер, и корабль закачало из стороны в сторону.
– Смотри-ка, и правда шторм начинается, – заволновались матросы.
Тем временем ветер становился все сильнее, поднимая на море высокие волны, одна больше другой. Вдруг, как из ведра, хлынул дождь.
– Только бы дотянуть до берега, – не на шутку испугались моряки. – Только бы дотянуть!
Неожиданно высокая волна смыла с палубы все товары.
– Держите мешки! – кричат одни.
– Какие мешки! Сами держитесь крепче! – кричат другие.
Вздымаются волны, носят корабль по морю, как перышко. А дождь всё хлещет. «Нет нам спасения. Пришел конец», – думают моряки. Целую ночь боролись они со штормом. А к утру ветер стих. Смотрят они – и не находят родного острова, и только вдалеке виднеется незнакомая земля. Говорит Кана:
– Сжалились над нами боги. Не дали погибнуть в морской пучине.
Направили матросы корабль к неизвестной земле. Вышли на берег, огляделись.
Оказалось, что это остров. Да какой остров! Цветов кругом видимо-невидимо, стрекозы летают, птицы поют. Райская земля!
– Не может быть, чтоб на таком чудесном острове не было людей, – решили моряки. – Надо бы пойти поискать человеческое жилье.
Отдохнули они немного на берегу и начали прочесывать остров.
Идут, кричат: «Есть на острове живые люди? Эй, отзовись! Покажись!»
Вдруг услышали они, как будто бы доносится издалека звук барабанов: «Бон-бон, пон-пон!» Радостно побежали матросы ему навстречу. Вдруг открылась перед ними широкая поляна, сидят посреди ее чудища и в барабаны бьют. Как увидели они людей, повскакивали с мест, закричали радостно:
– Вот спасибо богам! Прислали нам боги людишек! То-то славный у нас сегодня будет ужин!
– Да ведь мы на остров людоедов попали! – спохватились матросы, но было поздно. Попытались они было назад в лес убежать, да куда там! Догнали их людоеды, схватили и потащили в свою деревню.
И до чего страшные были эти чудища! На головах у них рога, из шеи крылья птичьи торчат, пасти черные, будто тушью вымазанные, а в ушах у каждого морские раковины вставлены! Кто раз увидит, всю жизнь вспоминать будет!
Притащив моряков в деревню, людоеды приказали своим женщинам разводить костер. Другие побежали за котлом.
– Ну, сейчас-то мы вас и сварим, – говорят они морякам.
Пляшут людоеды вокруг матросов, приговаривают:
– Эх, ах, поедим!
– Эх, ух, да попробуем!
– Вкуснотища!
Смотрят на это всё моряки, от страха пошевелиться не могут. А тут еще старейшина из дома вышел. Оглядел внимательно людей, а потом указал взглядом на Кана и говорит:
