власть и совсем работать не сможет, как она не может работать во Франции. В САСШ предвыборная кампания обходится в двести миллионов долларов на каждого кандидата в президенты. Кандидаты намечаются теми людьми, которые эти двести миллионов дают. Само собою разумеется, что качества кандидата учитываются обеими сторонами. Но также само собою разумеется, что эти качества разрисовываются рекламой во все цвета радуги. Само собою разумеется, что всякая партийная машина учитывает настроения масс, создающиеся в результате политических, экономических и религиозных событий, но также само собою разумеется, что все эти настроения учитывает и монархия – классический пример уступки «общественным настроениям» это назначение фельдмаршала М. Кутузова главнокомандующим русской армией, а ведь это было в эпоху теоретически «неограниченного самодержавия». Однако монарх может стать и над «общественным мнением». То «общество», которому был вынужден уступить Император Александр I, было тем же обществом, которому Александр II уступить не захотел: интересы нации были поставлены выше интересов тогдашнего «общества», которое было дворянским и интересы которого Император Александр Второй
подчинил интересам нации.
Можно утверждать, что в правильно сконструированной монархической государственности общественное мнение имеет неизмеримо больший вес, чем в обычно сконструированной республике: оно не фальсифицируется никакими «темными силами». И если взять классический пример истинно классической монархии – Московскую Русь, то огромная роль общественного мнения будет совершенно бесспорна. Церковь, Боярская Дума, Соборы, земские самоуправления, всероссийские съезды городов – все это было, конечно, «общественным мнением», не считаться с которым московские цари не имели никакой возможности.
Однако если общественное мнение хотя бы той же Франции воспитывается бульварной прессой, то общественное мнение Старой Москвы воспитывалось церковной проповедью. Воспитывалось непрерывной политической практикой и непрерывностью политической традиции. Общественное мнение верило царю. Кто сейчас верит президентам? Народное мнение России – не ее интеллигенции, питало абсолютное доверие к императорам – кто в России верит Сталину или Керенскому? Царское слово было словом – взвешенным, продуманным и решающим. Кто разумный станет принимать всерьез конференции прессы, на которых президенты и министры, генералы и дипломаты несут такую чушь, что становится неудобно за человечество. «Язык дан дипломатам для того, чтобы скрывать свои мысли» – в том, конечно, случае, если есть что скрывать. В большинстве случаев и скрывать нечего. И вот выступают люди с речами и заявлениями, которым не вправе верить ни один разумный человек мира. Все эти выступления никого ни к чему не обязывают и ничего никому не объясняют.
Когда Император Всероссийский выступал со своим манифестом, в котором каждое слово было взвешено и продумано, в котором каждое слово было твердо, то все – и друзья и недруги – знали, что это слово сказано совершенно всерьез. Но когда выступает президент Рузвельт, который уверяет американских матерей, что ни один из их сыновей не будет послан на войну, и который в это же время готовит вступление САСШ в войну, то что остается от авторитета власти и от доверия к власти? И как среднему обывателю средней республики отделить реальные планы власти от столь же реальных планов на ближайшую выборную кампанию? В 1950 году, когда мир вступил в полосу совершенно очевидно надвигающейся войны, президент Г. Труман совершил объезд САСШ и выступил там с пятьюдесятью речами об обеспечении инвалидов, о женском труде, о канализации и о прочих таких вещах. Пятьдесят речей! Кроме того – конференции прессы, совещания с партийными лидерами, борьба с Сенатом, борьба с адмиралами. Человек пришел к власти, будучи к этой власти не подготовленным. Как может он подготовиться даже и в тот срок, который республиканская судьба предоставила в его распоряжение? И как он может что-либо планировать, решительно не зная исхода ближайших выборов?
Монархия и план
Современное человечество больно плановой лихорадкой. Все что-то планируют, и ни у кого ничего не выходит. Сталинские пятилетки в корень разорили страну и сконцентрировали в лагерях не то десять, не то пятнадцать миллионов внепланово уцелевших людей. Гитлеровские четырехлетки закончились четырьмя оккупационными зонами. Пятилетка английской рабочей партии держалась на волоске в пять-шесть голосов и провалилась при победе консерваторов. Всякое уважающее себя правительство имеет «план». Ни из какого из этих планов не может выйти ничего, ибо все они диктуются партийными интересами той партии, которой на данный момент удалось пробраться к власти.
Нужно констатировать и тот факт, что все эти «планы» имеют чисто русское происхождение – не только сталинское, – ибо и пятилетки были взяты из арсенала русской истории. У русской истории был ее тысячелетний план – выход к морям. Он и был выполнен: Россия пробилась к Балтийскому морю, к Черному морю и к Тихому океану. Был столетний план – освобождение крестьян, начатый Императором Павлом Первым и вчерне законченный Императором Александром Вторым. Был рассчитанный на долгий период времени план «освоения Сибири» – Великий Сибирский Путь, колонизация, разработка естественных богатств, охрана инородцев. Был «план» освоения, или, как у нас раньше говорили, «покорения» Кавказа, план проводился десятилетиями и десятилетиями – год за годом, шаг за шагом. Был план введения всеобщего обязательного обучения, – он перед революцией был накануне «выполнения и перевыполнения». Был план развития русской промышленности, – и она по темпу роста обгоняла промышленность всех остальных стран мира. Ни в одном из этих планов никакие партийные предположения и вожделения не играли никакой роли. Русский монарх, в лице которого кристаллизовались основные интересы страны, интересы бесспорные, интересы, понятные всякому среднему человеку страны, – стоял НАД партиями, группами, сословиями и прочим. Он выслушивал их всех. Но решение принадлежало ЕМУ – и это было наиболее объективным решением, какое только доступно и чисто технически возможно. Когда дело шло об очередности в задаче выхода к Балтийскому или Черному морю, созывались соборы, на которых очень сведущие люди, профессионально сведущие люди, формулировали свои мнения, и монарх принимал окончательное решение, будучи вооружен всеми данными и не будучи заинтересован ни в каком частном интересе. Каждый монарх считал себя связанным деятельностью его предшественника и каждый «планировал» передать своему наследнику «государство цветущее и благоустроенное». Или, иначе, – каждый монарх действовал «как добрый отец семейства», и народное выражение «Царь-Батюшка», при всей его кажущейся примитивности, есть выражение огромной внутренней значимости. Оно подчеркивает значение монархии как политического завершения семейного идеала народа: Царь-Батюшка и Державный Хозяин Земли Русской. Только Он может воплощать в себе и законность, и преемственность, и последовательность власти. Или, говоря иначе, планировать по-настоящему может только Он.
Что может планировать английский парламент? Вчера у власти были консерваторы – они планировали ликвидацию большевизма. Сегодня пришли к власти социалисты – они
