Отравляющие мысли вновь пробрались в её голову, расползаясь, как спрут. О том, что она теперь инвалид со шрамами на теле, о том, что её репутация уничтожена. О том, что её выгонят из MIT после стольких трудов, которые стоили ей туда поступить и учиться, урывая драгоценное время у сна, и всё из-за чего? Из-за какой-то чертовой книжки, в которую она записывала свои сокровенные тайны о нём, и которую он отобрал, а она пробралась в его кабинет рискуя всем, в том числе и здоровьем.
«Лучше бы я упала тогда», — подумала Энди, — «Свернула бы себе шею и ничего бы этого не было».
Что теперь с ними будет? Эрика уже, скорее всего, уволили из MIT, хотя он не говорил об этом. Её сто процентов уже исключили, просто медлят с оповещением из-за её состояния. Что они будут делать дальше? Самое главное, что она будет делать дальше?
Андреа вспомнила слова Фокса в тот день, когда вызвал её к себе, чтобы шантажировать:
«Подумайте о себе. У Фрилинга и его матери есть связи и их инвестиционная компания. У вас же нет ничего. Вы пришли из ниоткуда. Вы никто. Вспомните, каких трудов вам стоило поступить сюда, будет жаль вот так вот всё потерять в один момент.»
Как в воду глядел. Она действительно потеряла всё.
Ну у неё ведь все еще был Эрик, не так ли?
— А по чьей вине всё это произошло? — вновь послышался противный голосок.
И тут её наконец осенила догадка, что этот голос принадлежит никому иному, как ей самой. Он в её голове.
«Он ни в чем не виноват», — сказала сама себе девушка и твердо кивнула, будто пыталась сама себя убедить.
Но что-то внутри неё противилось этим словам. Потому что, если взглянуть правде в глаза, то Эрик напрямую связан со всем этим ужасом, что ей пришлось пережить. Прямо или косвенно — он причина.
— Это неправда, — вслух сказала она, заливаясь слезами. — Это неправда.
Мужчина тут же проснулся и придвинулся к ней ближе.
— Энди? — Вымолвил он хриплым со сна голосом, — Все в порядке?
— Ничего не в порядке! — выкрикнула она. — Не трогай меня!
Он замер от её слов. На его лице отразилась гамма противоположных эмоций.
— Андреа?
Она громко всхлипнула, перевернулась на бок, и, не обращая внимания на боль, крепко зажмурилась.
33
11 ноября, 12.34 p.m, Бек Бей, Бостон
Эрик сидел за рабочим столом у себя дома. Сегодня он впервые ночевал в своей квартире после произошедшего. Ему просто был необходим перерыв, хотя он буквально съедал себя за это.
После того случая с новостями, Энди стала абсолютно невыносимой. Они ругались буквально каждый день, даже по несколько раз за сутки, из-за чего ему иногда приходилось покидать палату на неопределённый срок, чтобы успокоиться. Минутами затишья было время, когда её забирали на процедуры. А вчера, после очередной ссоры, к нему подошли старшая сестра и административный управляющий с просьбой о том, чтобы отныне он ночевал дома, так как эти нескончаемые ссоры плохо влияют на реабилитационный процесс.
— Период восстановления — это очень тяжелый процесс, как физически, так и морально, — сказала ему сестра. — И вполне естественно, что пациент будет крайне раздражительным и даже впадать в отчаяние, поэтому очень важна поддержка близких людей и даже постоянное присутствие, но, — она замялась, — но не тогда, когда это причина частых ссор. Думаю, вам не стоит больше оставаться тут на ночь. На какое-то время.
Он согласился, потому что находиться рядом с любимой стало крайне тяжело.
Эрик лично разговаривал с физиотерапевтами и врачами, которые занимались ею, и понял, что с ними Андреа ведет себя нормально, делает всё, что от нее просят, не повышая голоса и не огрызаясь. Они даже хвалили её за её стойкость. Из этого Эрик заключил, что он и есть причина её злобы. Что ж, он не мог её винить, особенно после всего того, что с ней произошло. Отец хотел остаться ночевать вместо него, но он попросил его этого не делать — Энди тоже, как и ему, нужен покой и личное пространство, которого она была лишена всё это время.
Удивительно, но несмотря на все угрызения совести, он спал как младенец, отчего стал грызть себя еще больше после пробуждения. Он, в отличие от неё, был здоров и мог спать в любой позе у себя дома, когда она вынуждена контролировать каждое действие, даже во время сна!
Из-за скверного настроения он не поехал к ней с утра, а остался дома и решил немного поработать и разобраться со всеми делами, навалившимися на него. Ведь администрация MIT уже сообщила ему, что он может остаться работать. Профессор был уверен, что мать приложила к этому руку, но все равно настоял на увольнении. И теперь был вынужден разбираться с кучей бумаг, сопровождающих его увольнение по собственному желанию.
И вот сейчас, сидя в своем кабинете, он не мог сосредоточиться ни на чём. Все мысли занимала Энди. Их совместные воспоминания в этой квартире. Как они часто и подолгу занимались любовью в спальне и душе. О первом её посещении, в тот день, когда он поймал её в своем кабинете. Он ведь тогда был уверен, что она шпионка конкурирующей фирмы.
Теперь он лично сотрудничал с конкурентами, которые предложили ему отличную цену на его пакет акций в семейной фирме. Осталось только собрать совет директоров, на котором будет принято решение о возможности продавать акции на сторону. Артур согласился поддержать его, так же как и Эндрю Джонсон, обещавший переговорить с другими его членами. Лилиан должна остаться в меньшинстве, хоть она и председатель, и последнее слово всё равно оставалось за ней. Но под натиском большинства голосов ей придется согласиться.
На деньги, вырученные с продажи своих акций, он сможет полностью оплатить лечение Энди, а также сразу заплатить за приобретенную квартиру. И даже после всего этого еще останутся деньги. На лучшее он не мог и надеяться, учитывая, что из-за газетной истории его репутация сильно испортилась. Многие компании, с которыми он работал, и академические журналы отказались с ним сотрудничать в дальнейшем, прислав сухие официальные письма на электронную почту. Но когда заключал сделку с конкурентами он даже представить не мог, что об их с Энди отношениях узнают в прессе. Это было скорее местью матери за её действия, а теперь стало необходимостью, потому что деньги так и таяли на глазах.
В Центр он приехал лишь спустя час, как согласовал все детали по поводу внепланового заседания, неся огромный букет разноцветных тюльпанов и плюшевого мишку. Эрик не мог признаться себе, что волновался, ведь он не знал с каким настроением встретит его любимая. Могла ли она еще больше разозлиться из-за его пусть и недолгого отсутствия?
По дороге сюда он всё прокручивал в голове речь, которую подготовил. Ведь он понимал, что им необходимо поговорить обо всём, что произошло. Он остановился в цветочном магазине и приобрел яркий букет в надежде, что он сможет как-то приободрить её в этот холодный осенний день, а мишка — клише. Но что поделать? Он все равно надеялся, что его милый подарок вызовет у неё улыбку.
Войдя в здание центра, он застал отца играющим с несколькими пациентами в карты в общей комнате. Патрик был в приподнятом настроении и Эрик решил, что это хороший знак, ведь он не видел отца таким очень давно.
— Привет, — поздоровался он, отвлекая всех мужчин от игры.
— А, привет сын. — Мужчина бросил взгляд на цветы и еле заметно одобрительно кивнул. — Долго тебя не было.
— Нужно было решить кое-какие дела. — Он помолчал, глядя на низкий столик, предназначенный для всякого рода чтива и который они приспособили для игры. — Энди в своей комнате?
— Нет, — ответил Патрик, — Ее забрали на встречу с психологом центра. — Мужчина глянул на настенные часы. — Около часа назад. Скоро должны, наверное, привезти обратно.
Эрик кивнул сам себе. Эта новость его подбодрила, ведь он и сам хотел, чтобы девушку посмотрел психиатр, после того, что случилось.
— Я могу поговорить с тобой наедине? — вдруг спросил Патрик. — Мне нужно тебе кое-что рассказать.
