— Конечно.
— Я на минутку, парни. — С этими словами он встал из-за стола, и они с Эриком направились в коридор, где находились комнаты пациентов.
Встав возле палаты Энди, Эрик тут же спросил:
— Так о чем ты хотел со мной поговорить?
— В первую очередь, как ты? — отец похлопал его по щеке. — Хорошо спал сегодня?
Он подавил желание закатить глаза.
— Ты уже спрашивал меня об этом утром.
— Да, но всё равно.
— Я в норме, отец. Правда.
— Уверен? — лицо Картера старшего выражало беспокойство. — Мы все столько пережили, и я подумал, может ты хочешь поговорить об этом с кем-то, пусть не со мной, а скажем со специалистом?
— Спасибо отец, но со мной все хорошо. Правда, я беспокоюсь за Энди.
— Да, — Патрик чуть опустил голову, — я обратил внимание на её состояние в последние дни. Я беспокоюсь за неё и за тебя. Ты должен быть сдержанней с ней.
— Я понимаю. Но просто это так тяжело, особенно когда она срывается ни с того ни с сего.
— Эрик, — отец положил ему руку на плечо. — За последние две недели Рей-Рей столько пережила, сколько многие и за всю жизнь не испытывают. И она еще хорошо держится. Я честно боялся, что она впадет в депрессию и… — Он умолк, отведя взгляд, но Эрик понял, что отец имел ввиду.
— Ты должен быть сильным рядом с ней. Впитывать её боль, а не реагировать на неё, приумножая. Когда я пришел сюда сегодня утром, она как раз заканчивала завтрак. Ты должен был видеть с какой надеждой светились её глаза в момент, когда я вошел, и сколько боли в них было после, когда она поняла, что тебя со мной нет.
Сердце Эрика болезненно сжалось, а к щекам прилила краска. Отец был прав. Он нужен Энди, а вместо того, чтобы утешить её, он, как трус, сбежал.
— И еще кое-что, — продолжил отец. — Я должен буду завтра уехать. Пора уже мне возвращаться к делам. Я вернусь ко Дню Благодарения. Как думаешь, справишься без меня?
— Но я тоже должен буду улететь в Нью-Йорк на пару дней… — потрясенно произнес Эрик. Он надеялся, что отец сможет быть с Энди вместо него. Он не мог оставить её совсем одну.
— Когда? — Патрик чуть нахмурился.
— На следующей неделе. По моей просьбе намечается внеплановое заседание совета директоров, я хочу кое-что провернуть. Что-то, что обеспечит нас с Энди средствами к существованию.
— Хм. — Мужчина задумчиво почесал подбородок. — Посмотрим, что можно сделать. Но я в любом случае должен завтра… — Он недоговорил, так как увидел приближающуюся санитарку, что везла девушку на инвалидной коляске в их сторону.
Эрик проследил за его взглядом и нервно улыбнулся, выставляя перед собой мишку.
34
12 ноября, 07.00 p.m, Парк Меридиан Хилл, Вашингтон, Округ Колумбия
Сенатор вышла из своего правительственного автомобиля, плотно кутаясь в пальто с высоким воротником. На город уже давно опустились сумерки, на небе не было ни облачка, а воздух был прозрачен и холоден. Лилиан чувствовала, что старуха-зима уже протягивает Вашингтону свои ледяные пальцы. Женщина поправила кожаные перчатки на запястьях, тем самым плотнее натянув их, а затем распахнув ворот пальто, прикрыла им нижнюю часть лица, фиксируя. Она была уверена, что в такой холод в парке уж точно нет никого, кто мог бы узнать в богато одетой женщине сенатора США, но все равно решила подстраховаться.
— Припаркуйся где-нибудь неподалёку. Я дам знать, когда подать машину, — сказала она водителю, а затем двинулась в сторону входа в парк в сопровождении охранника.
Они шли среди голых деревьев по слабоосвещенному парку. Продвигаясь все дальше, Лилиан все больше злилась.
«Он что, не мог выбрать другого места встречи?» — подумала она. — «Это место как раз подходит для сборища всяких отбросов общества». — Женщина оглянулась, проверяя, идет ли за ней охранник, который уже достал пистолет из кобуры. Сенатор кивнула. Никакая опасность ей не угрожала.
«Главное только, чтобы он его не пристрелил».
Спустя некоторое время хождения по парку, они, наконец, подошли к назначенному месту, укутанной темнотой арке, напротив знаменитого каскадного фонтана, у подножия которого любили фотографироваться парочки. И который, конечно, сейчас не работал.
Внутри арки послышался характерный звук включения зажигалки, пробуждая в ней старые воспоминания, а затем шаги.
Телохранитель быстро подошел к сенатору, закрывая её собой и направляя оружие. Через пару секунд перед ними предстал Патрик Картер, её бывший муж, с горящей зиппо в руке, которая освещала его лицо. Лилиан положила руку на плечо охранника, и он отступил, пряча оружие.
— Ну здравствуй, дорогая, — произнес Патрик и улыбнулся.
— Ты не мог выбрать более зловещее место для встречи? — произнесла Лилиан, не скрывая злобы в голосе.
— Я считал, что будет романтично — встретиться в месте, где мы любили гулять все вместе, — невозмутимо ответил тот, а затем подошел ближе, предлагая руку.
Чувствуя затылком, как напрягся её сопровождающий, Лилиан окинула бывшего испытывающим взглядом, но тот терпеливо ждал, когда она примет её, не сводя с неё своих ореховых глаз.
Спустя несколько долгих мгновений она молча взяла его под руку, и они двинулись в темноту. Сенатор помнила, что дальше по пути должны идти искривлённые ступеньки и остановилась. Света от зажигалки было недостаточно, по крайней мере, для неё.
— Эдвард, посвятите нам, пожалуйста, фонариком, — попросила она охранника.
— Не нужно, — подал голос Патрик. — Я прекрасно вижу в темноте.
Лилиан повернула голову и злобно посмотрела на мужчину.
— Ты доверяешь мне, дорогая?
«Ты доверяешь мне, дорогая», — эхом отдалось в её голове, побуждая приятные воспоминания.
Она возвращалась домой после одного из скучных приёмов, мечтая только о том, чтобы уже скинуть эти чертовы туфли и распустить волосы. Весь вечер от неё не отлипал Роджер Суиберн, семья которого устраивала прием. Ох и надоел он ей своими Кембриджскими шуточками. Подкатывал к ней, думая, что двадцатишестилетняя, незамужняя наследница её отца только и мечтает о том, чтобы её «окольцевали».
Лилиан, конечно, мечтала о браке, но уж точно не с таким, как Суиберн и ему подобными, которые видели в ней лишь неплохую партию, а не личность. Ей хотелось, чтобы рядом с ней был мужчина, который увидел бы в ней человека со своими страхами и переживаниями. Кто полюбил бы её со всеми недостатками. У кого она была бы на первом месте. Мужчина, который не ушел бы играть в гольф, а остался рядом, обнимал, слушал, как прошел её день. Который не пошел бы пить бренди с другими мужчинами на приемах, а держал за руку, и после, подальше от всех, обсуждал присутствующих, смешно пародируя их поведение. Такой, как Пат Картер. Этот неотесанный, но до ужаса красивый дальнобойщик с мальчишеской улыбкой, определенно запал ей в душу.
После того первого свидания в кино, они виделись каждый день в течение недели, пока он был в Филадельфии. Он водил её в парк аттракционов, а также в дешевые кафе, в которых подавали, несмотря на простоту, вкусную еду. Там Лилиан могла спокойно есть руками, как варвар, не боясь, что её осудят; водил в кино, где они целовались на заднем ряду, весь сеанс напролет. К её удивлению (и разочарованию) Патрик не распускал руки и не принимал никаких попыток пойти дальше поцелуев.
В их последний совместный день она взяла его на вечеринку, устраиваемую одной из её подруг. Пат держался молодцом, хоть и нервничал. На циничные шутки её знакомых он отвечал не менее саркастичным подколами, не роняя достоинства. Парни звали его в свой кружок, но он отказался, предпочитая оставаться с ней и изредка удалялся, чтобы принести выпить или поесть, не дожидаясь просьбы. А после, когда от них наконец отстали, они принялись придумывать диалоги присутствующих в комнате людей, отойдя от всех подальше, пытаясь спародировать их голоса и манеру поведения. Патрик передразнивал некоторых, с кем ему «посчастливилось» познакомиться, заставляя её тем самым краснеть и безудержно трястись от беззвучного смеха.
