Еще более сложным было положение статистики в КНР. В годы, предшествовавшие образованию КНР, власть в различных районах страны находилась в руках противоборствующих друг с другом политических и военных сил; часть территории страны до поражения Японии во Второй мировой войне находилась под японской оккупацией. История учета населения в Китае уходит во времена глубокой древности, однако, в отличие от Индии, опыта проведения переписи современного типа в стране не было. Первая современная перепись населения была проведена в КНР в 1953–1954 гг. Судить о темпах роста населения и их изменениях в этих условиях было трудно. Таким образом, как это часто бывает при решении сложных социальных проблем, формирование демографической политики Индии и Китая начиналось в ситуации, когда не были достаточно ясны ни «условия» задачи, ни способы ее решения.
На формирование демографической политики Индии и Китая, несомненно, оказывали влияние и внешние факторы. Разрабатывая и реализуя ее, политическое руководство этих стран принимало во внимание как трактовку проблем различными идеологическими доктринами, так и их практическое (в том числе финансовое) воплощение в жизнь в политике ведущих государств мира.
Идеологическими полюсами дебатов по проблемам народонаселения были в тот период советский марксизм и западное неомальтузианство, широко распространенное в основном в англоязычных странах. Марксизм постоянно подчеркивал значение социально-экономического развития стран третьего мира, считая демографический фактор второстепенным, если не третьестепенным по значимости. В 1954 г. в изложении «Большой советской энциклопедии» эта трактовка выглядела следующим образом: «Для капиталистического строя К. Маркс сформулировал закон населения как закон относительного перенаселения, который состоит в том, что “…рабочее население, производя накопление капитала, тем самым в возрастающих размерах само производит средства, которые делают его относительно избыточным населением” (Маркс. К. Капитал. Т. 1. 1953. С. 637)… В СССР и странах народной демократии действует новый, социалистический закон населения, характеризующийся систематическим быстрым ростом населения, неуклонным повышением благосостояния народа, низкой заболеваемостью и смертностью населения и рациональным использованием всех трудовых ресурсов».[178] Из этой трактовки следовало, во-первых, что темпы роста определяются тем, какой экономический строй господствует в стране, и, во-вторых, что «систематический быстрый рост населения» не является проблемой, а, напротив, представляет собой положительное следствие победы социализма. На практике эта теория, по существу, означала, что главное для развивающихся стран – выбрать социалистический путь развития, а все остальное приложится.
Неомальтузианство, напротив, видело корень всех зол в слишком быстром росте населения. Крайности, как это обычно случается, сходились: обе названные концепции предлагали браться за решение проблем слаборазвитости только с какого-то одного конца. Между этими полярными позициями размещалась целая палитра мнений, сторонники которых (на мой взгляд, вполне справедливо) склонялись к тому, что решение проблем слаборазвитости не может быть только экономическим или только демографическим. Особую позицию занимали религиозные лидеры: для них критерием истины служило соответствие тех или иных слов и дел религиозным нормам и традициям.
Из советской идеологической доктрины вытекало, что на «социалистическом пути развития» слаборазвитость можно преодолеть и не прибегая к программам планирования семьи. Одновременно велась яростная полемика с неомальтузианцами. Все это, особенно в 1950-е гг., определяло по меньшей мере прохладное отношение советских идеологов к мероприятиям по планированию семьи в развивающихся странах. На практике это выражалось в том, что СССР участвовал во всемирных международных конференциях по вопросам народонаселения, однако не входил в число основных спонсоров международной активности в сфере планирования семьи в развивающихся государствах.
Позиция западных стран в отношении планирования семьи была неоднородной, но в целом эволюционировала в сторону все более активного участия в решении демографических проблем развивающихся стран. По мнению Л. Ласон, есть основания говорить о двух различных походах к проблемам народонаселения, наиболее влиятельными представителями которых выступали, с одной стороны, Франция, а с другой – США и Великобритания.[179] Для первого подхода было характерно обращение к внутренним демографическим проблемам, основной из которых для Франции в течение длительного времени была угроза депопуляции. Вследствие этого данный подход фокусировал внимание главным образом на положительных сторонах роста численности населения.
Второй, «англосаксонский» подход характеризовался озабоченностью глобальными демографическими проблемами, и прежде всего угрозой «глобального кризиса перенаселения». В соответствии с этим политика, направленная на снижение рождаемости в развивающихся странах, была абсолютно необходима и имела первостепенное значение для судеб мира. Вопрос мог состоять лишь в том, как сделать такую политику эффективной и какие методы такой политики можно признать допустимыми.
На практике это означало готовность стран Запада оказать научную, информационную, финансовую и медико-технологическую поддержку деятельности по планированию семьи в развивающихся странах. В США основными спонсорами международной деятельности в сфере народонаселения первоначально выступали крупнейшие благотворительные фонды, а позднее, с середины 1960-х гг., и непосредственно правительственные организации.[180] С середины 1950-х гг. решение проблем народонаселения стало одним из основных направлений деятельности ООН.
5.2. Первые шаги: краткая история несбывшихся ожиданий
В 1952 г. Индия первой из развивающихся стран начала реализацию демографической политики, направленной на снижение рождаемости. Такая политика была частью системы государственного индикативного планирования. В первом пятилетнем плане, принятом в 1952 г., отмечалось, что в условиях ограниченности ресурсов рост населения представляет собой острую проблему. Необходимость демографической политики обосновывалась тем, что, хотя рождаемость и будет снижаться по мере повышения жизненного уровня, это потребует определенного времени, в течение которого высокая рождаемость будет сдерживать социально-экономическое развитие страны. С другой стороны, предполагалось, что планирование семьи поможет улучшить качество ее жизни и сохранить здоровье женщин.
Политика исходила из принципа добровольности и включала создание при государственных больницах центров планирования семьи, пропагандировавших метод месячного ритма и контрацептивы. Была также развернута PR-кампания с использованием средств массовой информации и даже постановок в кукольных театрах.[181]
Перепись 1961 г. показала, однако, что население Индии за десятилетие выросло с 361 млн человек в 1951 г. до 439 млн человек в 1961 г., то есть в 1,22 раза. Это означало, что рост населения по сравнению с предыдущим десятилетием значительно ускорился (за период 1941–1951 г. население увеличилось в 1,13 раза). Средний темп прироста численности населения в 1951–1961 гг. составил, таким образом, 1,98 %, что намного превышало соответствующий показатель, заложенный в план (1,25 %).
В свете этого в 1963 г. был принят расширенный вариант программы планирования семьи и поставлена цель добиться снижения числа родившихся на 1000 жителей до 25 % к 1973 г. Однако перепись 1971 г. показала, что этим планам не суждено было сбыться: население страны выросло за десятилетие в 1,24 раза, а общий коэффициент рождаемости остался практически неизменным (41,7 % в 1961 г., 41,1 % – в 1971 г.).
Отношение китайского руководства к проблемам народонаселения в рассматриваемый период несколько раз менялось. Первоначально огромное население КНР считалось положительным фактором: «много людей – хорошо решать дела». Однако в 1956 г. началась кампания за снижение рождаемости. Китайские власти не располагали в то время опытом проведения демографической политики, не было в стране и эффективных контрацептивов. Данная кампания оказала некоторое влияние только на жителей приморских городов страны.[182]
В 1958 г. отношение к проблеме народонаселения «развернулось» на 180 градусов. Кампания за снижение рождаемости была прервана «большим скачком» – политикой, исходившей из ошибочного представления о возможности компенсировать нехватку техники и технологии вовлечением в производство огромных масс людей и их энтузиазма. Политика «большого скачка» потерпела неудачу и привела к голоду, унесшему, по оценкам западных демографов, около 30 млн жизней.[183] Наблюдавшаяся до начала «большого скачка» тенденция к быстрому снижению смертности была прервана. Общий коэффициент смертности повысился с 10,8 % в 1957 г. до 12,0 % в 1958 г., 14,6 % – в 1959 г., 25,4 % – в 1960 г., и лишь к 1962 г. снизился до 10 %. На короткое время снизилась и рождаемость с 34,0 % в 1957 г. до 29,2 % в 1958 г., 24,8 % в 1959 г., 20,9 % – в 1960 г. и 18,0 % – в 1961 г. Следует отметить, что в разгар этих трагических событий приведенные статистические данные не публиковались и стали доступны лишь в 1980-е гг.
