Медленно-медленно облако начало рассеиваться, сквозь пыль проступили очертания никуда не девшегося автобуса. Прислушавшись к шуму за бортом и не уловив ничего, кроме удаляющихся криков, я полез к захлопнутому люку пулеметного гнезда. Надо понять, что произошло. Хотя с озвученной версией я согласен на все сто: это определенно был очень мощный взрыв.
Помимо меня обнаружился еще один любопытный — сам Борис, шатаясь подобно оглушенному медведю, двинулся следом, перешагивая через ноги сидевших вдоль стен бойцов. Его люди с каждым часом поражали меня все сильнее — своей флегматичностью и спокойствием в предельно пиковых ситуациях. Их словно вообще ничто не волновало. Они и по врагу-то не стреляли, потому что приказа не было. Хотя бойницы в наличии — закрытые сейчас оконца по трем сторонам кузова.
Откинув тяжелую крышку люка, я впустил в грузовик облако взвихренной мелкой пыли вперемешку с верблюжьей колючкой и мелким щебнем. Выругавшись, вновь захлопнул люк и, уставившись на стоящего под короткой лесенкой Бориса, качнул головой и коротко пояснил:
— Пылюка страшная. Ничего не видно ни спереди, ни сзади. Как бы в яму какую не рухнуть.
— Так… — буркнул Борис и, круто развернувшись к кабине, рявкнул: — Тормози! Только аккуратней! Оружие к бою! Занять позиции! Стрелять только по команде. Передать тем долбанам в автобусе приказ остановиться и приготовиться к отражению возможной атаки.
Заскрипев тормозами, грузовик остановился, водитель заглушил двигатель. В повисшей тишине слышался шелестящий шорох оседающих песчинок и потрескивание остывающего мотора. Поднявшиеся бойцы застыли около закрытых бойниц, держа автоматы на изготовку.
Я глубоко сомневался, что обитающие на заводе людоеды пойдут в атаку. Слишком сильно рвануло. И вряд ли окосевшие от пожирания человеческого мяса дебилы рассчитывали на такой эффект, а взрыв — точно их рук дело.
— Слушай, Битум, ты же вроде как говорил, что у них, кроме арматуры и камней, и нет ничего из оружия, — внешне безразличным тоном произнес Борис, приникнув к расположенной в задней части грузовика амбразуре.
— Говорил, — столь же безразлично признал я. — Значит, ошибался. Такого я не ожидал.
— Не только ты, — уже примирительно буркнул русский. — Я предполагал, что у них может оказаться пара калашей, ну или винтовки какие, но взрывчатка! Взрывчатка! Откуда эти аборигены откопали динамит?!
— Если только с карьера, — отозвался я и, не выдержав, мягко оттер русского от амбразуры, сгорая от желания взглянуть на происходящее вокруг своими глазами.
— С карьера?
— Тимофеич мне рассказывал, что на карьере постоянно проводили взрывные работы, — пояснил я, приникая к вырезанному в металле отверстию и до рези в глазах вглядываясь в медленно светлеющее марево. — Там же сплошная скала.
— Скала… — недовольно буркнул Борис. — Ладно. Допустим. Нашли взрывчатку, приволокли в логово. Дальше что? Пользоваться как научились?
— Не научились. — Я с трудом растянул губы в ухмылке. — Иначе мы бы сейчас не разговаривали. Я выйду, осмотрюсь по сторонам.
— Через люк, — после секундного размышления кивнул Борис.
— Само собой, — ответил я, цепляясь за металлическую лесенку.
Когда выбрался из грузовика, я обнаружил, что пыльное марево почти рассеялось, остатки медленно сносились ветром в сторону. Следом за мной выбрался Борис в сопровождении Инги. Вместе мы быстро огляделись по сторонам, а затем с крайне задумчивым видом уставились на еще недавно совсем по-другому выглядевший проезд между поездом и стеной завода. Теперь на том месте зияла чудовищных размеров воронка, изрытый каменной шрапнелью песок усыпан кусками асфальта, причудливо перекрученными кусками металла и кровавыми ошметками мяса, густо присыпанного пылью. Большую часть вагонов сорвало с рельсов, искорежило и отбросило в сторону. Устоял лишь локомотив, бывший дальше от центра взрыва. От бетонного забора остались торчащие из земли жалкие огрызки. Сложенные из толстенных бетонных блоков цеха вроде не пострадали, но в окнах не осталось и намека на стекла или стеклоблоки. Ударная волна снесла все, до чего смогла дотянуться. А нас спасло настоящее чудо. Будь мы в момент взрыва метров на триста поближе…
— Мама родная, — процедил Борис, выпрямившись во весь внушительный рост. — Сами себя гробанули, придурки! Подорвали к чертям!
— Вижу движение, — спокойно произнесла Инга, не отрываясь от прицела винтовки.
— Опасность?
— Нулевая, — качнула головой девушка. — На ногах не стоит никто. Парочка вроде вот-вот загнется, остальные наглухо контужены. Всего около десяти человек. Вооружение отсутствует.
— Придурки, — вынес окончательный приговор Борис. — Битум, ты что скажешь?
— Не нападут, — ответил я уверенно. — У тех, кто уцелел, жратвы теперь навалом. Да и не скоро оклемаются.
— Ясно, — подытожил русский и, потеряв интерес к курящейся едким дымом воронке, принялся спускаться, цепляясь за приваренные скобы. — Инга, посматривай по сторонам. Битум, тебя это тоже касается. Остальных на время ремонтных работ на периметр поставлю.
— Есть! — отрапортовала девушка, я молча кивнул и покосился на лежащую на крыше кузова оторванную по локоть руку. Судя по обилию волос на предплечье и по массивности, рука мужская, хотя в наше время с уверенностью не сказать — видал я таких женщин-мутов, что куда там виденному на картинках сибирскому медведю.
Небрежным ударом ноги скинув изуродованную конечность на землю, я покрутил головой по сторонам и недовольно процедил, ни к кому не обращаясь:
— Надо поскорее отсюда убираться.
— Причина? — коротко спросила Инга.
— Запах, — столько же коротко ответил я и, посчитав тему исчерпанной, направился к краю, намереваясь спрыгнуть и заняться делами — например, проверить сохранность рюкзака и немного послоняться вокруг грузовика. Вдруг да найду что-нибудь интересное или вкусное: живот начал урчать, требуя запихнуть в него съестное.
Однако Инга столь краткого ответа не приняла и, ухватив меня за плечо, потребовала более развернутых объяснений:
— Поясни. Что за запах?
— Мясной, — буркнул я, стряхивая ее ладонь с плеча. — Ты запахов не различаешь? Не чуешь, чем воздух пахнет?
Демонстративно принюхавшись, Инга утвердительно кивнула:
— Чую. Пылью и отработанной солярой. От автобуса горелыми покрышками пахнет. Кажется, тухлятиной откуда-то пованивает.
Я покачал головой. Помимо перечисленных ею, я ощущал множество более слабо выраженных запахов. Начиная от принесенного ветром аромата цветущих тюльпанов и кончая кислым запахом рвоты — похоже, одного из сидящих в автобусе охотников вырвало от тряски. Или распороло желудок одним из залетевших в окно копий. Но сейчас все запахи едва заметны на фоне забивающей нос вони растерзанного мяса, крови и смрадного духа из разорванных взрывом кишечников. Воняло мертвой плотью. И для нас это очень плохо — не стоит находиться рядом с источником столь соблазнительного для пустынных падальщиков и хищников запаха. Это чревато бедой. Но как это объяснить чужаку, не знающему об опасностях пустыни ничего?
— Здесь умерло много человек, — предпринял я попытку разъяснить. — Умерло от разорвавшего их на клочки взрыва. Этот же взрыв разнес по сторонам запах мяса, крови и бывшего в кишечниках де… э-э-э…
— Дерьма, — закончила за меня девушка. — Будь проще, Битум.
— Да, — кивнул я. — Запах дерьма. А все вместе — покрытое запекшейся кровью дерьмо и начавшее подгнивать на солнце мясо — это словно… приглашение на обед для целой кучи голодного зверья. Скоро они будут здесь. Еще до заката явится куча дневных падальщиков, а ночью их станет куда больше. Понимаешь?
Вместо ответа Инга похлопала ладонью по прикладу снайперской винтовки, но я пренебрежительно фыркнул и имел на то полное право.
— Да, я видел, как ты убила здорового варана, пробив ему башку единственной пулей. Меня впечатлило. Но это варан, он большой. А ты сможешь попасть из винтовки по крохотной песчаной осе-падальщику, чье жало смертельно ядовито? Сможешь? Или вовремя увидеть заглота, передвигающегося под песком? Если эта тварь схватит тебя за ногу, она тут же начнет переваривать живьем. Стряхнуть его или быстро убить не получится — толстый костяной панцирь и зубы не дадут этого сделать. Заглот совсем небольшой и сливается с песком. Он, конечно, трупоед, но если на него невзначай наступить… был у нас в городе такой случай. Заглота тогда быстро убили и распотрошили на куски, но от проглоченной ступни и лодыжки остался кусок почти переваренного мяса и несколько изъеденных желудочным соком костей. Ногу девочке пришлось отрезать по колено. И это в городе, куда заглот заполз случайно, а сюда на сильный запах падали их сбежится побольше десятка. А вараны? А местные волки с их гнилой заразой на клыках? А…
