Катя вспомнила, что сказал ей Мещерский о няне Светлане. Она кратко сообщила Гущину – мол, няня упоминала во время ссоры о «пытках».
Гущин снова набрал номер патологоанатома.
– Да, и еще – проверьте, нет ли на теле следов истязаний, – попросил он. – Какого-нибудь садомазо или еще чего-то в этом роде.
– А как теперь быть с прессой? – спросила Катя. – Вы хотели, чтобы я описала жизнь в деревне Топь со всеми подробностями. И об этом тоже писать?
– Да, – кивнул Гущин. – Когда найдем подонка. А пока все концы обруби.
– Ладно, – сказала Катя. – Ясно.
– Найди мне все на них в Интернете, на этих знаменитостей, – тихо попросил он. – Сделай распечатки – все сплетни, слухи, скандалы за последний год. Что они нам будут о себе врать – это одно, я хочу иметь все мнения. Это тоже объективные данные.
Катя ушла в палатку на лужайку и открыла ноутбук. Она трудилась как робот, фильтрующий контент, собирая информацию на Ивана Фонарева, Гарика Санина по прозвищу Тролль, Евдокию Жавелеву, Юлию Смолу, Арсения Клинопопова и Феликса Санина. Интернет ломился от старых сплетен.
Порой Катя «зависала» – смотрела из-под поднятого брезентового полога палатки на окна дома-дворца. Думала мучительно: как там Сережка? Где он, что он? Сидит ли сейчас в библиотеке над своими картами? Или бродит как тень по залам?
Гущин запретил какие-либо контакты с подозреваемыми до тех пор, пока не появятся результаты осмотра детской, результаты дактилоскопии и сравнительного анализа ДНК.
Время текло убийственно медленно. Эксперты зашивались.
День сменился сумерками, когда они явились в палатку к Гущину с первым отчетом. Катя суммировала свои наработки и тоже вся обратилась в слух – итак, о чем же говорят объективные данные?
– Сначала то, что дал сравнительный дактилоскопический анализ, – рапортовал старший группы экспертов. – В детской обнаружены отпечатки пальцев потерпевшей Светланы Давыдовой. Они найдены в большом количестве на разных предметах.
– Няня постоянно находилась в детской до своего ухода из дома, – кивнул Гущин.
– Отпечатки пальцев Капитолины Касаткиной найдены на дверных косяках снаружи и внутри, а также на предметах детской мебели – столике и стульях. Отпечатки пальцев горничной Веры Бобылевой найдены на дверной ручке детской, а также на подушке, на наволочке – свежий жировой отпечаток большого пальца и части ладони.
– На подушке? Где именно?
– Сбоку, с правого края.
– А в центре?
– Там ничего, – ответил эксперт. – Там вообще ничего – ни с точки зрения дактилоскопии, ни органики. За исключением следов горничной Бобылевой – девственная чистота. Это что касается внешней стороны, а на внутренней стороне, там, где нет рисунка, – следы слюны, идентичные тем, что мы обнаружили на подушке, на которой лежал ребенок. У нас пока нет образцов ДНК мальчика, мы их в самом ближайшем времени получим и сравним. Но я и так уверен – это его слюна. Душили этой самой декоративной подушкой.
– И не оставили следов? – удивился Гущин.
– Горничная Бобылева оставила свои отпечатки, только она.
– Она сказала, что когда вошла, увидела подушку на ребенке, схватила ее и сбросила на пол. Естественная реакция вроде бы. – Гущин записал себе в блокнот данные. – При таких повреждениях, какие причинены ребенку при асфиксии, на подушке на внешней стороне должны быть следы убийцы.
– А их нет. Если это, конечно, не горничная.
– Как можно задушить без следов на предмете, которым душили, в отношении которого прилагали силу?
– Могли использовать какой-то другой предмет для подстраховки – покрыть подушку с внешней стороны платком, шалью, другой наволочкой.
– Что-то найдено?
– Нет.
– Ну так ищите! – Гущин хмурился. – Мусор весь до соринки просмотрите.
– Насчет мусора мы уже начали. Там кое-что необычное. Но сначала я закончу со следами, – эксперт вернулся к своим данным на айпаде. – Следы пальцев рук Игоря Санина обнаружены на дверном косяке и на подоконнике.
Гарика, брата Феликса, он дядя мальчонки.
Множественные отпечатки неустановленного лица, также органические фрагменты в виде волос. Я предположил, что все это принадлежит отцу мальчика. У него мы образцы для анализа не брали. Но я осмотрел его ванную – взял образцы волос с расчески и снял отпечатки с флаконов с парфюмерией и гелями – они совпали. Позже, когда Феликс Санин будет здесь, мы все это перепроверим. По органике все найденные нами образцы принадлежат потерпевшей Светлане Давыдовой – волосы, фрагменты пота. Никаких иных данных нет.
– Выходит, в детской побывали няня, горничная, домоправительница, отец мальчика и его дядя – домашние и прислуга. Никого посторонних?
– Убийца чем-то воспользовался, чтобы не оставлять следов на орудии убийства – подушке. Это самое главное. А те следы, что мы нашли, вполне обычны для домашнего обихода.
– А что необычного с мусором?
– Внизу при кухне у них большой контейнер в специальном помещении для отходов и домашнего мусора. Начали сортировать и просматривать. Почти сразу был обнаружен мокрый пакет – он лежал сверху, буквально набитый окровавленными женскими прокладками.
Гущин поморщился.
– Это не менструальная кровь, – продолжил эксперт, – я взял образец для анализа. Прокладки использовали в качестве бинтов для остановки сильного кровотечения из раны. Пакет и прокладки мокрые – их мочили, выжимали, использовали как тампоны или бинты. Из-за воды отпечатки пальцев не выявлены, для сравнительного анализа ДНК тоже все непригодно, потому что вода загрязнила весь исходный материал. Но сам факт меня насторожил.
– Никто же не ранен, – сказал Гущин. – Няня была задушена, я запросил у судмедэксперта сведения – есть ли у нее повреждения, однако пока нет ответа. У мальчика повреждений с внешним кровотечением тоже нет. Остальные, кто тут в доме, все вроде живы-здоровы. Ладно, будем проверять, что это за кровь и чья она.
Тут Катя снова вспомнила слова Мещерского про «пытки», о которых кричала няня Светлана.
– Нам потребуется образец ДНК мальчика, – сказал эксперт. – Я позвоню в НИИ хирургии, попрошу образец крови – они делают забор на анализы. Это пока все, мы продолжаем работать.
Когда эксперты ушли из палатки, Гущин схватился за телефон и позвонил оперативникам, дежурящим в НИИ. Торопился узнать, как маленький Аякс.
– Врачи по-прежнему не дают никаких прогнозов, Федор Матвеевич, – был ответ. – Операция закончилась, везут в реанимацию. Я сунулся с вопросами к хирургам – они только руками машут. Плохи дела, кажется.
– А что отец? Как он?
– Плачет.
Гущин дал отбой. Катя вспомнила Феликса Санина на телеэкране – всегда самоуверенного, дерзкого, веселого, порой злого, не лезущего за словом в карман. Настоящий шоумен-звезда. Представила его себе плачущим в больничном коридоре на глазах оперативников…
Жизнь… что ты делаешь с нами…
– Плохи дела, – тихо повторил Гущин.
– Никого из гостей в детской не было, Федор Матвеевич. И Сережка… он тоже туда к Аяксу не заходил.
– Отпечатки и образцы ничего не значат.
– Вы же говорили – это объективные данные.
– На эти данные можно порой смело положить. Если преступник умный и хитрый.
– Вы и не рассчитывали, что убийца оставит на подушке свои отпечатки или следы, – сказала Катя. – Вы просто отрабатываете все по заданной схеме.
– Да, у нас нет выбора. Когда его нет, используют схему, которая приносила результаты по другим делам. – Гущин сгорбился на своем складном стуле. – Дальше по схеме давай – что у тебя с информацией из Интернета по фигурантам?
– Много всего. Я тут кое-что выбрала из самого свежего. – Катя открыла ноутбук. – Совсем недавно у дяди мальчика Гарика Санина по прозвищу Тролль были конфликты с двумя фигурантами.
– С кем?
– С Клинопоповым и актером Фонаревым. Обоих он жестоко разыграл как пранкер по телефону, выставил на посмешище. Об этом полно статей, сплетен. Пишут, что Фонарева он опозорил публично, пригласив от имени замминистра культуры занять должность худрука в театре на Тверской. Фонарев туда явился, а там – полный сбор труппы и чиновник из министерства уже представляет художественного руководителя. Фонарева подняли на смех, припомнили ему, что он постоянно мелькает во всех сериалах, и роли все серые, бездарные, а лезет возглавлять известный театр. В общем, скандал за кулисами.
– А с Клинопоповым что?
– Тоже розыгрыш пранкерский. Связан со скандалом с рок-группой, которую тот требовал запретить. Гарик Тролль звонил ему под видом солиста, они там ругаются как сапожники. Гарик в сеть ролик выложил, вот слушайте, – Катя нашла и включила, – за неделю более пяти миллионов просмотров. Клинопопов там сначала проповедь читает про мораль, а потом матерщинничает. В Интернете пишут, что этот розыгрыш стоил ему участия в праймериз на выборы. Кто его хотел выдвигать, те забраковали. В общем, здорово подпорченная в ходе скандала политическая карьера.
