Проснулась она от того, что чуть не свалилась с постели.
На следующее утро в шесть часов Пейдж, нервничая, ожидала в коридоре второго этажа вместе с Джоэлом Филлипсом – старшим ординатором – и пятью другими ординаторами, когда к ним с кислой миной на лице стремительно подлетел низенький мужчина.
При ходьбе он наклонялся вперед, словно преодолевал сопротивление сильного ветра.
– Какого черта вы тут торчите? Идемте!
Понадобилась почти минута, чтобы к Пейдж вернулось самообладание. Она поспешила за остальными. Пока они шли по коридору, доктор Баркер отрывисто давал указания:
– Каждый день вам предстоит осматривать тридцать – тридцать пять больных. Я жду от вас детальных записей о состоянии каждого из них. Ясно?
– Да, сэр, – пробормотали ординаторы.
Они зашли в первую палату. Доктор Баркер подошел к пациенту, мужчине лет сорока, и моментально все его грубые манеры улетучились без следа. Он тихонько дотронулся до плеча больного и улыбнулся.
– Доброе утро. Я доктор Баркер.
– Доброе утро, доктор.
– Как вы себя чувствуете?
– Грудь болит.
Доктор Баркер просмотрел его медицинскую карту и повернулся к доктору Филлипсу:
– Что показывает рентген?
– Без изменений. Идет на поправку.
– Сделайте еще один клинический анализ крови.
Филлипс пометил у себя в блокноте.
Доктор Баркер ласково потрепал мужчину по плечу и улыбнулся.
– Дела у вас идут хорошо. Через недельку мы вас выпишем. – Он повернулся к ординаторам и рявкнул: – Вперед! Нам еще надо осмотреть очень много больных.
Следующим пациентом была полная женщина, которая перенесла операцию по поводу ненормальной работы синусного узла сердца. Доктор Баркер заглянул в ее медицинскую карту.
– Доброе утро, миссис Шелби. – Голос его звучал ласково. – Я доктор Баркер.
– Вы долго собираетесь держать меня здесь?
– Вы так очаровательны, что я бы вообще не отпустил вас отсюда, но у меня есть жена.
Миссис Шелби хихикнула.
Доктор Баркер еще раз заглянул в карту.
– На мой взгляд, вы уже скоро сможете отправиться домой.
– Прекрасно.
– Я еще зайду к вам после обеда. – Лоуренс Баркер повернулся к ординаторам: – Вперед.
Все покорно двинулись за ним в отдельную палату, где на кровати лежал мальчик-гватемалец, окруженный встревоженными родными.
– Доброе утро, – тепло поздоровался доктор Баркер и просмотрел карту пациента. – Как ты себя чувствуешь?
– Хорошо, доктор.
Доктор Баркер повернулся к Филлипсу:
– Есть ли какие-нибудь изменения в электролитах?
– Нет, доктор.
– Это хорошая новость. – Он ласково потрепал мальчика по плечу. – Так держать, Хуан.
Встревоженная мать спросила:
– Мой сын поправится?
Доктор Баркер улыбнулся.
– Мы все для него сделаем.
– Спасибо, доктор.
Доктор Баркер вышел в коридор, остановился и обратился к последовавшим за ним ординаторам:
– У пациента миокардиопатия, нерегулярная лихорадочная дрожь, головные боли и локальный отек. Кто из вас, гениев, скажет мне, для какой болезни наиболее характерны эти симптомы?
Наступила тишина, потом раздался робкий голос Пейдж:
– Мне кажется, это врожденная… наследственная болезнь.
Доктор Баркер посмотрел на нее и одобряюще кивнул.
Обрадованная, она продолжила:
– Эта болезнь передается… подождите-ка… – она отчаянно пыталась вспомнить, – передается через поколение с генами матери. – Пейдж замолчала, слегка покраснев от гордости.
Доктор Баркер несколько секунд смотрел на нее.
– Чушь! Это болезнь Чагаса. Она поражает людей из стран Латинской Америки. – Он бросил на Пейдж презрительный взгляд. – Господи! Кто сказал вам, что вы врач?
Лицо Пейдж залилось краской.
Далее обход проходил для нее как в тумане. Они осмотрели двадцать четыре пациента, и Пейдж казалось, что доктор Баркер посвятил это утро тому, чтобы унизить ее. Именно к ней он адресовал все свои вопросы. Если она отвечала правильно, доктор Баркер не хвалил ее, а если она ошибалась – орал. В одном из случаев, когда Пейдж ответила неправильно, он закричал:
– Я бы не доверил вам оперировать и мою собаку!
Когда обход наконец завершился, старший ординатор доктор Филлипс предупредил:
– Послеобеденный обход начнется в два часа. Сделайте в своих блокнотах записи по каждому пациенту, ничего не пропустите.
Он с сочувствием посмотрел на Пейдж, собрался что-то сказать, но повернулся и пошел вслед за доктором Баркером.
«Я не желаю снова видеть этого ублюдка», – сказала себе Пейдж.
Следующей ночью Пейдж дежурила. Она перебегала от одного пациента к другому, отчаянно стараясь обслужить этот поток больных, заполнявших палаты неотложной помощи.
В час ночи ей наконец удалось уснуть. Она не услышала звук завывающей сирены «скорой», остановившейся перед входом в больницу, через который пациентов доставляли в палаты неотложной помощи. Два санитара распахнули дверцы «скорой», переложили потерявшего сознание пациента с носилок на каталку и торопливо повезли его в первую неотложку.
Медсестры неотложки были заранее предупреждены по радиотелефону. Одна из них бежала рядом с каталкой, другая ждала у дверей. Через минуту пациент уже лежал на столе.
Это был молодой мужчина, настолько залитый кровью, что было даже трудно определить, как он выглядит.
Медсестра большими ножницами принялась разрезать на нем одежду.
– Похоже, у него все переломано.
– А крови – как у заколотого поросенка.
– Я не чувствую пульс.
– Кто дежурит?
– Доктор Тэйлор.
– Вызывай ее. Если она поторопится, то, может, еще застанет его в живых.
Пейдж разбудил звонок телефона.
– Ал-ло…
– Первая неотложка, доктор. Не думаю, что он выживет.
Пейдж села на топчане.
– Хорошо. Иду.
Она бросила взгляд на наручные часы: половина второго. Вскочив, Пейдж поспешила к лифту.
Через минуту она уже вошла в неотложку, посредине палаты на столе лежал залитый кровью человек.
– Что с ним? – спросила Пейдж.
– Разбился на мотоцикле. Его сбил автобус, а он был без шлема.
Она подошла к неподвижному телу и, еще даже не взглянув на лицо, каким-то необъяснимым чувством поняла, кто перед ней.
Сон как рукой сняло.
– Три капельницы! – приказала Пейдж. – Кислород! Немедленно доставить сюда кровь! Позвоните в отдел кадров и узнайте его группу крови.
Сестра удивленно посмотрела на нее:
– Вы его знаете?
– Да. Его зовут Джимми Форд, – с трудом выговорила она.
Пальцы Пейдж ощупали череп.
– Обширный отек. Мне нужно сканирование и рентген черепа. Я хочу, чтобы он выжил!
– Да, доктор.
Следующие два часа Пейдж провела возле Джимми Форда, стараясь сделать все возможное. Рентген показал перелом черепа, сотрясение мозга, переломы плечевых костей и множественные рваные раны.
В половине четвертого она решила, что на настоящий момент сделала все, что могла. Дыхание у Джимми улучшилось, пульс окреп. Она посмотрела на неподвижное тело. Мы собираемся завести полдюжины ребятишек. Первую же девочку назовем Пейдж. Надеюсь, вы не будете возражать.
– Звоните мне в случае любых изменений, – предупредила Пейдж медсестер.
– Не волнуйтесь, доктор. Мы не отойдем от него.
* * *
Пейдж еле дошла до дежурки. Она очень устала, но тревога за жизнь Джимми не давала уснуть.
Снова зазвонил телефон. Пейдж с трудом нашла в себе силы снять трубку.
– Ал-ло.
– Доктор, вам надо подняться на третий этаж. Срочно. Мне кажется, у одного из пациентов доктора Баркера сердечный приступ.
– Иду. – Один из пациентов доктора Баркера. Пейдж тяжело вздохнула, сползла с топчана, плеснула на лицо холодной водой и поспешила на третий этаж.
Медсестра ждала у двери отдельной палаты.
– Это миссис Хирнс. Похоже, у нее очередной сердечный приступ.
Пейдж вошла в палату.
Миссис Хирнс было около пятидесяти, лицо ее еще хранило следы былой красоты, но тело располнело и обрюзгло. Она держалась за грудь и стонала.
– Я умираю, умираю. Я не могу дышать.
– Все будет в порядке, – заверила ее Пейдж и повернулась к медсестре: – ЭКГ сделали?
– Она не разрешает мне дотрагиваться до нее. Говорит, что это действует ей на нервы.
– Мы должны сделать ЭКГ, – обратилась Пейдж к пациентке.
– Нет! Я не хочу умирать. Прошу вас, не дайте мне умереть…
– Позвоните доктору Баркеру, – сказала медсестре Пейдж. – Попросите его срочно приехать.
Медсестра поспешно вышла из палаты.
Пейдж приложила стетоскоп к груди миссис Хирнс. Сердце, похоже, билось нормально, но Пейдж не имела права рисковать.
– Доктор Баркер приедет через несколько минут, – успокоила она миссис Хирнс. – Постарайтесь расслабиться.
– Я никогда не чувствовала себя так плохо. Такая тяжесть в груди. Прошу вас, не уходите.
