того хочет Бог, — ответил Кэйлеб. И это, по крайней мере, правда, — размышлял он. — Думаю, мы бы все равно встретились.
— Возможно, и так, — сказала Эйлана. — Возможно, и так.
Она протянула руку, чтобы нежно коснуться его щеки, и он увидел, что ее глаза смотрят глубоко в его собственные, ища отголосок, отражение ее дочери. И он увидел, как выражение ее лица просветлело, когда она нашла его… даже когда он нашел ее двойника в ее глазах.
— Позаботьтесь о ней, милорд, — сказал он, переводя взгляд на наблюдающее лицо Грин-Маунтина.
— Конечно, ваше величество. — Грин-Маунтин слегка поклонился, затем выпрямился со своей собственной кривой, причудливой улыбкой. — Вы могли бы сказать, что у меня есть некоторый опыт в этом направлении.
— У вас есть, не так ли? — Кэйлеб улыбнулся в ответ, затем глубоко вздохнул. — А теперь мне действительно нужно идти. Если мы пропустим прилив, то, вероятно, не успеем на запланированную встречу с основным флотом. И если мы этого не сделаем, капитан Жирар и адмирал Лок-Айленд никогда меня не простят!
— Ну, мы не можем этого допустить, не так ли? — сказала Эйлана. Кэйлеб оглянулся на нее, и она покачала головой. А потом, совершенно без предупреждения, она обняла его и крепко прижала к себе.
Как и ее дочь, она была стройной женщиной небольшого роста, в то время как Кэйлеб был мускулистым мужчиной с широкой грудью. Эту грудь еще нужно было немного заполнить, но эти руки даже сейчас не могли полностью обхватить его. И все же, хотя они были тонкими, эти руки, почти хрупкими, он все же чувствовал в них силу самого Чисхолма. Его глаза расширились от удивления. Затем его собственные руки обняли ее, и он почувствовал, как ее голова покоится на его плече.
Оглушительный рев одобрения прокатился по толпе зрителей, и Кэйлеб задался вопросом, поверит ли хоть один представитель аристократии, что объятия были незапланированными, непредусмотренными. Он сомневался, что они это сделают, и ему было все равно.
— Моя дочь сделала правильный выбор, — тихо сказала она ему, поднимая голову и снова встречаясь с ним взглядом. Слезы заблестели, и он ослабил объятия настолько, чтобы вытереть их указательным пальцем правой руки. Она снова улыбнулась и покачала головой. — У меня никогда раньше не было сына, — сказала она.
— Все меняется, — сказал он ей.
— Да. Да, это так. — Ее ноздри раздулись, когда она глубоко вдохнула, а затем она отпустила его и снова отступила назад. — Но мы действительно не можем допустить, чтобы ваш капитан и ваш адмирал расстроились из-за вас, не так ли? Только не из-за чарисийского императора!
— Нет, не думаю, что мы можем.
Он еще раз коснулся ее лица, кивнул Грин-Маунтину, затем повернулся и зашагал по трапу к своему флагману сквозь сырой северный холод и одобрительный рев зрителей.
.V
Офис викария Жэспара Клинтана, Зион, земли Храма
Викарий Жэспар Клинтан, великий инквизитор Церкви Ожидания Господнего и отец-генерал ордена Шулера, поднял глаза от бумаг на своем столе, гневно сдвинув брови, когда резко открылась дверь в его роскошный кабинет в Храме. Верховный священник, который так бесцеремонно открыл ее, поспешно поклонился, и глаза Клинтана опасно сверкнули. Отец Данилд Фармир был одним из его доверенных секретарей почти восемь лет. Он знал, что лучше не врываться к своему патрону, даже не постучав предварительно.
— Что?! — громогласно начал Клинтан, но верховный священник действительно имел наглость (или отчаяние) прервать его.
— Я смиреннейшим образом прошу у вас прощения за столь внезапное вторжение, ваша светлость, — сказал Фармир, говоря так быстро, что слова выходили почти лепетом. — Я бы никогда этого не сделал, если бы это не было… то есть… я имею в виду…
— О, выкладывай, Данилд! — рявкнул Клинтан, и верховный священник с трудом сглотнул.
— Ваша светлость, викарий Замсин здесь!
Нахмуренные брови Клинтана удивленно взлетели вверх. — Здесь? — повторил он, его тон был настолько близок к недоверчивому, насколько это вообще возможно. — В офисе?
— Да, ваша светлость! — Отец Данилд кивнул почти судорожно, но в его голосе также слышалось облегчение. Как будто он был поражен тем, что получил ответ на свое сообщение, не будучи испепеленным на месте молниями хорошо известного характера Клинтана.
Великий инквизитор откинулся на спинку стула, пытаясь изобразить удивление, пока его мозг лихорадочно работал.
Неудивительно, что Фармир казался таким ошеломленным. Канцлер Церкви Ожидания Господнего не просто случайно «заглянул» к великому инквизитору, не запланировав его встречу заранее. На самом деле, никто не «заглядывал» к великому инквизитору без предварительной записи.
Клинтан потратил несколько секунд, пытаясь придумать какую-нибудь причину, по которой Замсин Тринейр внезапно появился в приемной его офиса, но в голову ему не пришло никакого объяснения. Во всяком случае, никаких предположений, которые он хотел бы обдумать.
— Полагаю, поскольку ты не сказал мне, почему он здесь, он не сказал тебе этого, — сказал он тоном, который предполагал, что это должно быть причиной, по которой Фармир еще не сказал ему, и верховный священник резко покачал головой.
— Нет, ваша светлость. — Собственное сильное беспокойство Фармира из-за такого радикального нарушения процедуры отразилось в его глазах, но его голос возвращался под контроль. — Он просто… вошел в дверь и «попросил минутку вашего времени».
— Он это сделал, не так ли? — Клинтан фыркнул, как раздраженный кабан, затем пожал плечами. — Что ж, в таком случае, полагаю, вам лучше впустить канцлера, не так ли?
— Да, ваша светлость. Немедленно!
Фармир исчез, как облако дыма. Мгновение спустя он вернулся, за ним последовал Замсин Тринейр. Выражение лица канцлера было выработано десятилетиями опыта — сначала как священника, затем как дипломата и, наконец, как истинного правителя совета викариев — говорить то, что он велел ему сказать. На этот раз, однако, в его глазах был блеск, а губы плотно сжаты. Те,
