Резван в запале сорвался с места. Джинна не взять, зато, справиться с мозгляком по имени Лекс — нечего делать. Везет же дуракам и лентяям. Вот за что такому заморышу удача в руки подкинула лампу?!
— Не меня ли искать собрались, уважаемый Резван?
Помянутый Лекс из ничего соткался на пороге. Или бывший палач его просто не заметил? Он только открывал рот, чтобы ответить, а Лекс уже оказался в комнате, дверь за собой прикрыл, да еще в хозяйское кресло уселся.
— Давайте поговорим серьезно, — предложил Лекс.
— Да я, да тебя…
Резван широко раззявил рот, чтобы окончательно призвать "ребяток". На что Лекс ему тихо и вполне доверительно сообщил, что вся команда лежит повязанной. Они с Энке, дескать, предполагали, что гостеприимство Резвана дойдет до крайней степени, и отпустить их он просто так не пожелает.
Бывший палач не поверил и "ребяток" все же кликнул. Однако ни через пять, ни через пятьдесят секунд охрана не появилась. Подождав еще немного — лихорадочно при этом обдумывая ситуацию — Резван уселся на лавку против непонятного Мануса Аспера и зло уставился тому в переносицу.
— Совесть у тебя есть? Я вас как родных встретил…
— Уважаемый, насчет совести — это вы погорячились. Давайте оставим высокие материи. У меня к вам важное дело. Как только я его закончу, отпущу "ребяток", которые в доме лежат связанными, а Энке, так и быть, освободит превратных стражей.
— Ты их только отпусти… — тихо пробормотал Резван.
— Думаю, через пять минут у вас отпадет всякая охота меня хватать и резать.
Лекс достал из потайного кармана кусочек полированной деревяшки с неровным краем.
— Ты такое уже видел. Да? Замечательно! Одна пайцза находится у Илая. Вторая будет у тебя. Я назначаю тебя смотрителем перехода.
На следующий день Манус Аспер и Энке уехали. Резван, как только они свернули за поворот, мигнул своим проследить. Да только "ребятки" быстро вернулись. Гостей за поворотом не оказалось, будто испарились.
* * *
— Ты мне можешь объяснить, для чего с нас штаны сняли?! — бесновался Энке.
— Сам не догадываешься?
Лекс не знал плакать или смеяться. Ситуация не то что вышла из-под контроля, она вообще завилась веревочкой, или вернее сказать, завязалась многокаленчатым узлом, развязывать который долго и муторно. Проще разрубить. Но вот как раз рубить-то было и нельзя. Однако понимал это только он сам. Энке ревел и вращал глазами.
Ага, а сидели они в маленькой вонючей камере. И не просто сидели. Их обоих заклЮчили в деревянные колодки. Это, когда две доски замыкаются на шее. Имелись так же дырки для обеих рук. И уже вся конструкция цепью крепилась к кольцу в стене. Сидели они на скамейках у противоположных стен, чтобы, значит, даже не дотянуться друг до дружки. И к тому же без штанов.
— Нет, я тебя спрашиваю!
Еще чуть-чуть, понял Лекс, и Энке сломает доску, выдернет железное кольцо из стены, расшвыряет камни узилища и пройдет ураганом сначала по дворцу полиции, потом и по улицам славного города Сю.
— Штаны сняли, — вклинился Лекс, улучив момент, — чтобы тебе при малой нужде не помогать каждый раз, как запросишься. Представь: ночь, охрана спать улеглась, а тебе приспичило. Руки скованны. Сам штаны ты снять не можешь. А цепочка как раз до дырки в полу достает.
— Это я себе не помощник?! Да я эту тюрьму по досточкам…
— Знаешь, на кого ты сейчас похож? — ухмыльнулся Лекс. — На бедолагу, который в нужник провалился — задница уже внизу, а голова не прошла.
— От такого и слышу, — отпарировал Энке. — Давай так: мы сейчас валим отсюда к демонам: сносим тюрьму, грабим дворец, поджигаем город и уходим с гордо поднятой головой?
— Хорошо бы, — помечтал Лекс, ерзая голым задом по доске.
Собираясь в гости, они приоделись: Манус Аспер — в неброский коричневый костюм, Энке — в умопомрачительные алые шаровары и парчовую безрукавку на голое тело. То есть — скромный секретарь при богатой особе с Востока.
На улицах на них почти не обращали внимания. Подумаешь! В Сю теперь наезжало много всяческого люда. И страшней видали.
Энке легко отыскал нужный адрес. Дверь отворил служка и молчком повел гостей во внутренний дворик. Господин шествовал, секретарь семенил. В патио их рассадили соответственно рангу. Джинн устроился у фонтанчика на ковре, его хозяин под стеночкой на скамейке. Впрочем, рядом накрыли небольшой столик: кувшин вина, вяленая дыня…
Выход хозяйки задерживался. Но Энке проявлял выдержку. Ему восточные нравы были известны гораздо лучше, нежели Лексу. Может так и надо, чтобы гости вином надувались, пока хозяева нос пудрят. Джинн щипал виноград, изредка прикладываясь к чаше. Лекс пялился по сторонам, стараясь не выпадать из образа.
Очень смущал рассказ Энке про стрекочущего мажордома. Лекс не умом, шестым или двадцать шестым чувством ловил флюиды напряженности, но самое важное: его воротило от атмосферы этого места. Все вроде замечательно, фонтан, ковер, мраморные лавки, розочки, завитушки. Сиди, нюхай, любуйся. Нет! Свет резал глаза, назойливо журчала вода, а еще было душно, твердо, кисло, приторно…
Хозяйка явилась внезапно — стремительно вышла из-за портьеры вся в волнах розового шелка. Лицо снизу оказалось прикрыто. Зато в изобилии имелись густые черные кудри и удивленные глаза.
— Мне сказали, у нас гости, — вежливо обратилась она к Энке.
Тот и не подумал встать перед дамой. Щас! Отщипнул большую виноградину и зажал ее зубами. Брызнул сок. Джинн проглотил виноградину и рассмеялся.
— Садись. Зачем стоять, когда можно сидеть. Зачем сидеть, когда можно лежать. Я бы, например, с удовольствием сразу лег. А ты?
Энке удалось сбить ее столку. Женщина нервно переступила с ноги на ногу, качнулась вперед, но тут же вернула себе прежнюю позу величавого удивления.
— Вы, наверное, кого-то ищите. Вы ошиблись домом? Назовите имя, мои слуги проводят вас.
— Мы не ошиблись. Но! — Энке вскочил, состроив свирепую мину. — Я вижу, ты решила посмеяться. Над ним, — в сторону Лекса, — пожалуйста. Он никто, секретарь, мальчик на побегушках. А я могу и обидеться.
Хозяйка шагнула к джинну. Платок, закрывающий лицо, свалился будто сам собой. Дама беспомощно и одновременно совершенно обворожительно улыбнулась.
— Мне было интересно, каков ты в гневе. Ты так силен, ты воплощение силы. Ты прекрасен. Я не боюсь мужского гнева. Мне нравится ярость. Давай выпьем вина.
Хозяйка хлопнула в ладоши. Служка тут же подкатился к ее ногам с новым кувшином. У фонтана разлили. Лекс тоже плеснул себе на донышко. Вино как вино. Могло бы быть и получше. Посторонних привкусов, слава всем богам, вроде нет. Но это в его кувшине. Энке могли подсыпать все что угодно: от сонного, до наоборот — возбуждающего. Хозяйка же не знает, что джинну оно без разницы хоть кислоту наливай.
Мысли повернули на отравление не просто так, а по причине гнусности окружающих обстоятельств. Гость с хозяйкой ворковали у фонтана. Журчала вода, Лекс их не слышал. Хотя и так понятно. Он ее уговаривает, она: нет, нет, нет, как можно! Где же интересующий объект? Лекс не без основания полагал, что Энке столкнулся в этом доме со скалтом. Даже не по описанию — по флеру. Манус Аспер не зря таки просидел в пещерах пять лет. Новые знания открывали мир с иной, не известной ему ранее стороны. Запахи и звуки окрашивали действо, безошибочно указывая…
Энке лениво поднялся и как-то слишком уж невежливо оттолкнул ручку хозяйки. Лекс спохватился, он, кажется, прозевал нечто важное. Дама между тем вскочила и вся прильнула к гостю. Вода, гадство, журчала так громко, ни слова не разобрать! Из пантомимы Лекс уяснил, что джинн как бы простил оскорбление, мимоходом приласкал дамочку, отошел на ровную мраморную площадку и уже оттуда о чем-то попросил. Дама пожала плечами и хлопнула в ладоши. Из-за занавески раздался дробный барабанный ритм, за которым почти терялись струнные аккорды.
Лекс впервые видел танцующего джинна. У того, надо признать, получалось неплохо. Тело перетекало рельефом, будто под кожей струилась вода. Ритм барабана убыстрился, ноги гиганта начали отбивать дробь. От зрелища исходила такая притягательная сила, что так и подмывало самому сорваться в танец.
Вот и хозяйка не устояла, пошла по кругу, попутно теряя одно покрывало за другим.
Не плохо сложена, — отметил Лекс, — ноги, правда, коротковаты. Некоторые, однако, считают, что это не умаляет достоинств дамы, а совсем наоборот.
Ритм внезапно оборвался. Энке с полуоборота подхватил женщину и усадил себе на сгиб локтя. Картинка получилась просто таки хрестоматийная. Что за сим воспоследует, сомневаться не приходилось. Джинн, совершенно немыслимо для человека изогнувшись, положил свою ношу на ковер у фонтана. Лексу осталось тихо выбраться из своего уголка и удалиться. Как можно мешать своему господину! Нет, не господину. Лекс не раб, а наемный служащий. Следует сказать, если его таки накроют, шастающим по покоям в чужом доме, что он не желает мешать своему… своему…патрону? Экселенцу? Не поймут. И ладно. На месте сообразит, как отбрехаться. Главное, пройтись по дому, а если повезет, то и с прислугой поговорить.
