Вирджиния в страхе смотрела на обоих мужчин. Внезапно ярость оставила Брента, он опустил вытянутые вперед руки и отступил от двери. Ланс ушел.
— Тебе не понадобилось много времени, чтобы найти любовника! — с горечью проговорил Брент, устало опускаясь в кресло. — Жаль, что он уезжает, да, Вирджиния?
— Нет, все совсем не так! Ланс не пытался… Ты не понимаешь! Как объяснить, что у Ланса и в мыслях не было…
— Но ведь ты, кажется, неплохо себя чувствовала в его объятиях?
— Ты просто не хочешь поверить мне!
— Скажи правду, Вирджиния, почему ты вышла за меня замуж?
— Почему?? Да по той же самой причине, по которой вышла бы за любого другого мужчину, если бы любила его!
— Любовь? Ты ведь вышла за меня из жалости, Вирджиния, разве нет? Ты пожалела бедного парня, который лишился зрения, и уже видела себя в роли самоотверженной маленькой жены, заменяющей ему няньку и сиделку. Тебе нравится приносить себя в жертву. Но самопожертвование — это не любовь! — гневно заключил он. — Во всяком случае, не та любовь, которая нужна мне.
Глаза Вирджинии наполнялись слезами. Из глубин ее отчаяния и боли родилось и вспыхнуло ярким пламенем яростное желание защитить себя и свои представления о любви, столь беспощадно высмеянные Брентом.
— Нет, Брент, ты сам не знаешь, что тебе надо. Ты не веришь в то, во что верю я, у тебя совершенно другие взгляды на брак и любовь, взаимопонимание и самопожертвование. Нежность и безграничное терпение должны быть всегда — не только в радости, но и в горе. Я пыталась дать тебе все это, но ты отказался принять…
Ее голос сорвался. Ни малейшего проблеска сочувствия не появилось на лице Брента. Вирджиния сделала еще одну отчаянную попытку:
— Неужели все это не имеет значения для тебя? — прошептала она.
Он нетерпеливо передернул плечами и глубоко засунул руки в карманы брюк. Свет, пробивающийся из-за неплотно задернутых штор, узкими полосами падал на его лицо, придавая невидящим глазам странный лихорадочный блеск. Он криво усмехнулся и сухо сказал:
— Ради Бога, не заставляй меня выслушивать эту чепуху. Прибереги ее для Ланса, уж он-то прекрасно поймет тебя. — Он провел рукой по лицу, и жесткие очертания его губ неуловимо смягчились. — Любовь, взаимопонимание, самопожертвование… Ты забыла о самом важном — о доверии.
Долгую минуту Вирджиния изумленно глядела на него, затем покачнулась и схватилась рукой за дверной косяк. Сдерживаясь из последних сил, она почти спокойно проговорила:
— Ты мучаешь себя, Брент, безжалостно отвергая искренность и верность. Подозревать Ланса и меня просто глупо, и в глубине души ты сам чувствуешь это. Нет, позволь мне закончить, — она повысила голос, заметив, что Брент пытается перебить ее, — потому что я уже знаю, что все кончено. Мне не удалось сблизиться с тобой. Я не пытаюсь переложить на тебя свою вину, я знаю, насколько сама виновата во всем… Скажу лишь, что наша любовь и ссоры касаются только нас двоих. Я старалась любить тебя, но ты совершенно ясно дал мне понять, что тебе не нужна моя любовь. За эти недели ты все дальше и дальше удалялся от меня. А я… я просто хотела, чтобы ты знал, как я люблю тебя и всегда буду любить, и делала это единственным известным мне способом. Но я потерпела поражение. Я не нужна тебе, Брент, и не думаю, что тебе вообще кто-нибудь нужен…
Он резко повернулся и сильно ударился рукой о спинку стула. Эта неловкость слепого человека острой болью отозвалась в сердце Вирджинии, но Брент, казалось, даже не почувствовал удара. С побелевшим от злости лицом он шагнул вперед.
— Так значит, во всем виноват я! — усмехнулся он. Его пальцы нашли запястье Вирджинии и с силой сомкнулись вокруг него. — И теперь все кончено, да?
— Нет, Брент, — высоко подняв голову, она нечеловеческими усилиями пыталась сдержать слезы. — Не теперь. Все кончилось, еще не успев начаться. Как-то ты спросил меня, хочу ли я остаться с тобой, и этот вопрос был для меня мучительным ударом. Именно ты сделал первый шаг к разрыву. К разрыву! Я уезжаю, Брент. Я не хочу выпрашивать то, что ты не пожелал дать мне сам.
Несколько минут в напряженной, невыносимой тишине слышалось лишь его тяжелое дыхание. Вирджинии даже показалось, что он сейчас ударит ее. Потом Брент заговорил, и девушка поняла, что лучше бы он ее ударил.
— Понимаю. А если я просто не хочу принять то, что ты предложила?
Смысл его слов дошел до нее не сразу. Затем, с еле слышным вскриком, она попыталась высвободиться, но его пальцы сжались стальной хваткой. Она дрожала в его руках, как бабочка, приколотая булавкой.
— Боюсь, я еще не готов отпустить тебя… — хрипло сказал Брент, — пока не готов. Ты ведь сама сказала, что это касается только нас двоих, верно? — Он сделал паузу и жестко спросил: — Так ты все еще думаешь, что любишь меня?..
Ночь была удивительно тихой; из сада доносился сладостный аромат ночных цветов, но даже он не мог смягчить сердца этих двоих, запутавшихся в паутине обмана.
Брент с силой прижал ее к себе и медленно заговорил, почти касаясь сухими губами ее лба:
— Кажется, память подводит меня. Я бы хотел увидеть тебя такой, какой помню, вместо того, чтобы мучительно пытаться представить себе твое лицо… Твое тело кажется стройным, но не таким, как раньше. А все эти кружева и оборки… Я не помню их. Помню только бледно-лимонное нейлоновое платье с широкими рукавами…
Хриплый шепот смолк, и постепенно перед затуманенными от слез глазами Вирджинии, как на фотобумаге, стали проявляться черты лица Брента. Слабо освещенный прямоугольник окна за спиной обрисовывал его силуэт.
— Почему-то сейчас, — продолжал он, — меня не угнетает моя слепота. Труднее всего преодолеть безнадежность. Сейчас все то, что я ощущал, обонял и пробовал на вкус, преобладает над темнотой перед моими глазами. Все остальные чувства становятся тоньше, и зрение уже не кажется таким важным и необходимым…
Она чувствовала, как эти слова болью отдаются в ее сердце.
Его голос вновь стал спокойным и насмешливым:
— Как мало ты знаешь обо мне, Вирджиния! Как ты заблуждаешься насчет того, что мне нужно!
Колесо судьбы совершило полный оборот, посеянному семени обмана пришло время дать горький плод…
Решение бежать от всего этого кошмара пришло внезапно, когда, открыв на следующее утро глаза, она поняла, что не в силах больше жить в душной атмосфере обмана, пытаясь вырваться из капкана, в который сама себя загнала. Она боролась и проиграла. А Брент… Что ж, он сделал свой выбор.
Наспех умывшись и одевшись, Вирджиния спустилась с террасы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});