Эдмунд кивнул, не в силах сдержать гримасу боли. Молясь, как бы он не лишился чувств и тем не привлек к ним ненужное внимание, Элспет повела его обратно на площадь.
Лавочники зажгли в сумерках факелы и прикрепили их на шесты позади своих прилавков. Элспет тревожно озиралась в слабой надежде разглядеть Клуарана в толпе. Менестреля нигде не было видно.
— Кажется, где-то тут продавались снадобья, — вспомнила она. — Надо купить, ты без этого не обойдешься.
Но выражение лица Эдмунда подсказало, что предложение неудачное. Разгуливая среди прилавков с кровоточащей раной на лице, он бы привлек к ним лишнее внимание, вызвал бы ненужные вопросы. Как бы мысленно соглашаясь с ней, Эдмунд надел капюшон.
— Нам нельзя высовываться, — сказал он. — Лучше не будем удаляться от церкви.
— Как раз там нас и начнут искать! — возразила Элспет. — В толпе безопаснее.
Она схватила Эдмунда за руку и потащила в людской водоворот, опустив голову и потупив взор. Куда подевался Клуаран? Неужто, узнав о происходящем, предпочел сбежать, спасая собственную шкуру?
Не было уже ни одной лавки, которую не освещал бы яркий факел. На противоположном краю площади играли вразнобой скрипач и волынщик, между ними толпился перед торговкой пудингами народ, покупателей развлекал жонглер.
Эдмунд вдруг сжал руку Элспет.
— Что случилось?
Он указал в сторону жонглера. Проследив его взгляд, Элспет увидела их врага, того самого мошенника со стаканчиками и шариком. Он что-то втолковывал мужчине в черном, с мечом на боку.
— Бежим! — прошипел Эдмунд и бросился в толпу. Элспет поспешила за ним, но было поздно: негодяй заметил их.
— Вот они! — завопил он.
Элспет летела за Эдмундом во весь дух. Мальчик избрал своей целью церковь, ища убежища у чужого бога. При их приближении двери церкви распахнулись. Они ждали мерцания свечей и монашеского пения, но вместо этого им навстречу выскочили трое вооруженных людей, за ними еще. По брусчатке забили конские копыта, серебряные бляхи на щитах отразили сполохи факелов.
Стражники!
— Назад, на рынок! — сообразил Эдмунд, разворачиваясь на бегу.
И они принялись петлять между прилавками. Элспет стремительно огибала толстые животы, шарахалась от костлявых локтей, не обращала внимания на ругань. Лишь бы не отстать от Эдмунда! Тот, даром что раненый, несся, как кролик, вырвавшийся из садка.
Стоило ей нагнать его, как из-за спины послышались испуганные крики, возмущенные возгласы, бренчание шпор: это стражники бросились за ними в погоню сквозь толпу.
— Скорее! — крикнула Элспет. — Сюда!
Она метнулась под навес лавки, торговавшей элем, Эдмунд — за ней. Они слышали сзади, как мимо них проскакали кони, нырнули под соседний прилавок, потом под следующий…
Один из всадников крикнул:
— Одного, с продырявленным подбородком, можно насадить на вертел, но девчонка нужна живой!
Элспет задрожала. В правой ладони уже ощущался знакомый зуд. «Не сейчас! — мысленно прикрикнула она на меч. — Не хватало, чтобы ты нас выдал!»
С грохотом опрокинулась лавка рядом, раздались крики, огонь от факела перекинулся на навес соседнего прилавка. Повалил черный дым, люди бросились врассыпную, зажимая ладонями рты и загораживая глаза. Элспет воспользовалась случаем, чтобы перебежать к следующему ряду лавок. В ушах у нее оглушительно стучало, но стук не мешал слышать тяжелое дыхание старавшегося не отстать Эдмунда.
Они уже достигли края площади, дальше залегла тьма. Улицы вокруг словно вымерли. Одно неловкое движение — и всадники, заметив беглецов, настигли бы их.
Потом в темноте что-то зашевелилось.
— Он здесь! — С этим криком Эдмунд перешагнул границу света и тьмы.
Кто-то вел под уздцы трех лошадей — не гладких скакунов, на каких гарцевали стражники, а рабочих рыночных кляч, оседланных и взнузданных.
Это был Клуаран.
Глава тринадцатая
— Не воображайте, что опасность позади, — предупредил Клуаран. — Стражники так легко не признают себя побежденными.
Клуаран говорил это ледяным голосом, подсаживая Элспет в седло. Услышав, как Эдмунд стонет от боли, он пренебрежительно зацокал языком. Потом молча двинулся в сторону городских ворот. Лишь только ворота остались позади, он пустил лошадей галопом, настолько быстро, насколько были способны недокормленные костлявые создания. С дороги они свернули на луг.
Как ни болела у Эдмунда рука, болью можно было пренебречь, таким радостным было чувство освобождения. Он держал уздечку одной рукой, подпрыгивая в потертом кожаном седле. Зрение привыкало к темноте, звезды в небе разгорались все ярче.
Элспет скакала рядом с Эдмундом, неумело прильнув к крупу своей кобылы, стиснув зубы и цепляясь за лошадиную гриву. Зато менестрель, казалось, родился в седле.
— Куда мы направляемся? — спросил Эдмунд, поравнявшись с ним.
— На гору Тор, — ответил Клуаран. — Там, в лабиринте, легче будет оторваться от стражников.
Он пришпорил своего коня, Эдмунд вернулся к Элспет. Он прислушивался, боясь, что до слуха вот-вот донесется шум погони, но все было тихо, не считая глухого стука копыт их собственных лошадей. Эдмунд закрыл глаза и попытался дотянуться силой сознания до Гластенинга.
Получилось! Он увидел голову скачущего коня — прекрасного скакуна, не чета его кляче. Рядом другие кони мчали людей в черном. Скоро они их настигнут, от таких нигде не спрячешься!
И Эдмунд отчаянно забарабанил пятками по впалым бокам коняги.
Впереди горбился, загораживая звезды, высокий волнистый холм. Когда их лошади въехали в густую траву на склоне, с дороги позади стал слышен стук копыт. Стражники приближались.
Клуаран поспешно свернул на тропу, уходившую круто вверх. Тропа постепенно уводила влево, в тесное ущелье. Клуаран заставлял своего коня идти вперед, как тот ни прижимал уши и ни упирался, страшась узкого прохода в скалах. Кобыла Элспет послушно шла за мерином Клуарана, но Эдмунд отстал. Ему было нелегко заставить свою конягу следовать за двумя другими.
Они оказались в тоннеле без крыши, полностью скрывавшем их от непрошеных взглядов. Копыта издавали в тоннеле барабанный рокот, поэтому Эдмунд, желая ослабить шум, позволил своему коню брести самостоятельно. Теперь тропа забирала вправо. Мальчик понял, что они въехали в лабиринт.
Вскоре Клуаран натянул поводья и тихо приказал:
— Не отставать! Сюда лучше не заезжать верхом, но у нас нет другого выхода.
Им пришлось вытянуться гуськом. В лабиринте становилось все теснее, даже мелким рыночным лошадкам негде было развернуться. Эдмунда охватила паника: ощущение было такое, словно его похоронили заживо, облегчение приносили только мерцавшие над головой звезды. Он то и дело задевал коленями стенки лабиринта. Кобыла Элспет взволнованно помахивала хвостом, но послушно брела за конем Клуарана. Путь их лежал вверх, но с неизменным отклонением вправо; казалось, они описывают круги по склонам горы и никогда не достигнут вершины.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
