Присмотревшись внимательнее к мальчику, Киноша успокоился: этому пацану было лет двенадцать, не меньше.
Он взглянул на часы: без трех минут девять. Окончательно стемнело, за окном проплывали неясные силуэты деревьев и редкие огни.
Вскоре машинист объявил станцию Храпуново и предупредил, что следующая — Есино. Соседка засобиралась, подхватила свои сумки, и они вместе с мальчиком отправились на выход.
Кроме них в ту же сторону двинулись еще человек десять, и пять — в противоположный тамбур, на остановке в вагон вошел только один человек: пожилой мужчина с рюкзаком за спиной. Он устроился возле самой двери. Девушки, сидящие рядом с Арсеньевым, продолжали заниматься своим делом. По всему было видно, что выходить они собираются еще нескоро.
Александр Николаевич взял рюкзак и прошел в тамбур. Тут Киноша понял, что изменилось в облике банкира: у него поменялся рюкзак… «Плохо дело!» — с досадой подумал он.
Майор сел рядом с Разиным лицом к тамбуру.
— Викеша, ты заметил? — спросил он шепотом.
— Что?
— У Арсеньева теперь другой рюкзак. Он поменял его в туалете.
— Проклятие! Без жучка следить за похитителем пустое дело, — огорчился напарник.
— Современные достижения науки и техники развращают, — проворчал Киноша. — Еще лет пятнадцать назад у нас в стране сыщики не преследовали преступника, держа в руках ноутбук, подключенный к. спутниковой системе слежения. Кот, нажравшийся «Вискаса», ни за что не станет ловить мышей.
— Вот уж не предполагал, что ты против научно–технического прогресса, — огрызнулся Викеша. — Вместо того чтобы ворчать, лучше подумай о том, что нам теперь делать!
— Да, положение усложнилось! — вздохнул Киноша. — Будем действовать по обстоятельствам.
— Станция Есино, следующая Фрязево, — объявил машинист.
— Приготовься! Пошли! — коротко бросил Киноша.
В тамбур, в котором был Арсеньев, никто из пассажиров больше не прошел. Зато в другом столпилось больше десяти человек, в том числе и оперативники. Киноша с Викешей прошли следом за банкиром. Но они не успели сказать Александру Николаевичу ни одного слова: электричка остановилась, и двери тут же открылись.
Они вышли из вагона. Станция была маленькая: две плохо освещенные платформы по обеим сторонам железнодорожного пути оказались пустыми. Люди, сошедшие с электрички, спешили к единственной лестнице, которая располагалась прямо напротив второго вагона. Чертыхаясь и кляня на чем свет стоит российскую расхлябанность, пассажиры медленно, почти на ощупь, спускались по лестнице. Киноша еле успел подхватить под руку споткнувшуюся женщину. Если бы он этого не сделал, та непременно бы упала.
— Большое вам спасибо, — поблагодарила она сыщика. — Проклятый фонарь! Утром, когда я шла на работу, было уже светло, и он светил тоже. Я еще подумала, что к ночи фонарь непременно погаснет. Как в воду глядела.
Узкая дорожка, по которой они шли, тонула в наступившем мраке. Вдоль дорожки были густые кусты, в которые постарались незаметно нырнуть оперативники. Вскоре шум шагов спешивших домой пассажиров стих.
Киноша огляделся. На платформе остался один Арсеньев. Он присел на лавочку, стоящую в двух метрах от лестницы. Его силуэт едва угадывался во мраке. Как назло небо затянули тучи, на нем не было ни луны, ни звезд.
В конце дорожки, по которой в темноту ушли пассажиры, по шуму проезжающих автомобилей угадывалось шоссе. Вдоль него росли высокие деревья. Сквозь их густую листву едва пробивался свет фонарей, который только подчеркивал мрак, сгустившийся вокруг арены предстоящих событий.
Минут через пять мимо станции, не останавливаясь, проследовала электричка. Яркий фонарь поезда на несколько мгновений вырвал из темноты одинокую фигуру банкира, сидящего на лавочке, и опять наступила звенящая тишина, изредка нарушаемая шорохом листвы и отдаленным шумом проезжавших по шоссе машин. Время остановилось…
«Неужели этот тип заставит нас ждать всю ночь? — возмущался про себя Киноша. — Приятная перспектива, ничего не скажешь. А может, он — маньяк–садист, испытывающий удовольствие, обрекая несчастного отца на ожидание? Такие твари встречаются не так уж и редко. Не исключено, что он находится сейчас в нескольких шагах от нас и с удовольствием созерцает сидящего в горестной позе Арсеньева. А может быть, он опять не придет, заметив, что банкира сопровождают оперативники. Хотя мы были предельно осторожны…»
Он не успел закончить свою мысль. Вдалеке показалась электричка, но и она проследовала мимо. Тут же навстречу ей прогромыхал пассажирский поезд.
«Ну и захолустье же выбрал преступник, — продолжал размышлять про себя майор. — На что он надеется? Вероятно, думает, что темнота помешает нам схватить его. Ситуация трудная, но в моей жизни бывали случаи и посложнее…»
Опять показался поезд. Долгий гудок, который дал машинист, свидетельствовал о том, что и этот состав пройдет мимо. На сей раз то был товарняк.
На несколько секунд прожектор локомотива отвоевал у ночи небольшое пространство. Киноша до боли в глазах вглядывался в освещенную часть платформы, пытаясь обнаружить противника, но так ничего и не рассмотрел. Он успел только заметить, что банкир поднялся со скамейки и стоит возле ограждения, опершись на него локтями.
Ночь оказалась холодной, и Киноша начал замерзать. На Викеше был тоненький пиджак, и майор почувствовал, что его напарник тоже дрожит от холода.
— Шеф, мы скоро здесь околеем, — стуча зубами, сказал один из оперативников. — Мы здесь уже полтора часа торчим. Пора бы…
— Тихо. Отставить разговоры! — сердито оборвал его Киноша.
Показались огни прожектора. На этот раз электричка остановилась. Из передних вагонов на платформу вышли люди. Их было человек пятнадцать. Меньше чем через минуту двери закрылись, и состав тронулся.
Один из пассажиров подошел к банкиру.
— Приготовиться! — скомандовал Киноша. — Как только он поравняется с нами, по моему сигналу будем его брать.
Но пассажир попросил у Александра Николаевича прикурить. Банкир достал зажигалку, и спустя несколько секунд неизвестный мужчина был уже возле лестницы со всеми остальными пассажирами.
Первые несколько человек, успевшие дойти до лестницы, пока поезд стоял возле платформы, спустились по ней очень быстро. Но, как только электричка скрылась в ночи, платформу окутал мрак. Пассажиры, столпившиеся возле лестницы, стали спускаться уже значительно медленнее.
У одного из них оказался фонарик, и тоненький луч осветил ступеньки.
— Мужчина, какой вы предусмотрительный! Просто молодец! — послышался молодой женский голос. — Пожалуйста, не уходите, пока мы все не сойдем.
Люди оживились, и спуск по лестнице пошел значительно быстрее.
— Мужчина, куда же вы? — послышался все тот же веселый женский голос. — Не бросайте нас, пожалуйста! Проводите хотя бы до дороги.
— Вас, голубушка, мы готовы до самого дома проводить, — хихикнул кто–то из мужчин.
— Это вы в темноте такой смелый, — продолжала кокетничать женщина, — сейчас на свет выйдем, так вас как ветром сдует.
— Я вам обещаю, что не сдует, — ответил ей невидимый ловелас.
— Что называется, знакомство вслепую. А вы не боитесь, что вы мне при свете можете не понравиться? — осведомилась у него женщина.
— Не боюсь. При свете я еще неотразимее, чем в темноте, — успокоил ее собеседник. — Будете довольны.
Продолжая хихикать, пассажиры проследовали мимо оперативников.
Киноша взглянул на платформу: Арсеньев вновь сидел на лавочке и курил. Он был один. Докурив сигарету, банкир, освещая зажигалкой себе дорогу, спустился по лестнице и перешел на противоположную платформу.
— Думаю, что нам тоже пора, — сказал майор оперативникам.
— Опять облом, — разочарованно протянул Викеша шепотом. — Я был уверен, что сегодня он придет.
— Я тоже был уверен, — вздохнул Киноша. — Ведем себя так, будто мы с Арсеньевым незнакомы. Не исключено, что за ним продолжается наблюдение.
— Если бы за ним наблюдали, шеф, — сказал один из оперативников, — мы бы это давно почувствовали.
— Наш противник — не дурак. Не будем его недооценивать, — продолжал говорить Киноша шепотом. — Фонарик у кого–нибудь есть?
— У меня, — сказал кто–то.
— Тогда свети, — приказал ему майор.
Электричка остановилась возле платформы через пять минут. Они успели дойти до места, где останавливается первый вагон. До Москвы ехали молча. Викеша и некоторые оперативники дремали.
— Почему же он не пришел? — мрачно спросил Арсеньев у Киноши, когда они подъезжали к Москве.
— Не понимаю, — откровенно ответил ему майор.
— Может быть, он заметил, что я не один? — Тон, каким банкир задал этот вопрос, не сулил ничего хорошего.
— Мы были очень осторожны, — сказал Киноша.
