выглядеть пай-мальчиком, чтобы папеньку не спугнуть. Но я, в принципе, и сама управлюсь.
Мать сползла на пол, заливаясь слезами.
— Ну что такое! — недовольно воскликнула Лика. — Ты же все равно собиралась через неделю ехать в свой санаторий для сердечников, разве нет? Отдохнешь там спокойно, а я пока с папашей познакомлюсь. Не рыдай, я скоро вернусь. Буду на связи.
И она выскользнула из квартиры, помахивая дорожной сумкой. Мама рыдала. У Егора от всего происходящего голова шла кругом. Где-то за тысячу километров отсюда лежал при смерти его богатый отец, владелец дома, денег и адвокатов с сухими, деловитыми голосами. Как такое могло быть? Он уже и думать забыл об отце. С тех пор, как ему исполнилось тринадцать, он перестал мечтать о том, как папа к нему приедет, посадит в дорогую машину и увезет в свой сказочно прекрасный дом. Выходит, мечты сбывались? Неужели он уже совсем скоро познакомится со своим родным отцом? Удивительно…
То, что отец их бросил, Егора почти не смущало. Всякое в жизни бывает, а это дело давнее, и вообще, нужно уметь прощать. Зла на этого человека он не держал, напротив, ему было интересно увидеть его, поговорить… Только бы успеть! Если отец так плох, надо поторопиться.
Егор посмотрел на мать и понял: так просто его не отпустят. Она сейчас выжмет из этой истории все, что возможно, тысячу раз упрекнет детей в черствости и равнодушии, а потом еще десять лет будет горько вспоминать, как они бросили ее одну, погнавшись за длинным рублем… или баксом. Через неделю мать уедет в санаторий, и Егор решил, что дождется ее отъезда, поможет собраться, посадит на поезд, чтобы она не так расстраивалась, а потом уже поедет к отцу.
Так и получилось. Мама уехала, обиженная на весь свет, ее даже месяц отдыха на юге уже не радовал, зато Егор не чувствовал себя предателем, бросившим на произвол судьбы собственную мать. Лика за все время позвонила лишь раз, ничего толком не сказала, голос у нее был чрезвычайно загадочный, но сквозь напускное Егор сумел расслышать нотки растерянности, что для сестры было нехарактерно. Она никогда не терялась и умела любую ситуацию повернуть в свою пользу, а тут — такая перемена! Неужели папа пришелся ей не по зубам? Егор узнал, что отец жив, находится в сознании и вполне в состоянии общаться, и облегченно выдохнул: он опасался, что за то время, пока он отправлял маму в санаторий, отец мог умереть, так и не дождавшись его появления.
Он поехал на вокзал, купил билет на завтрашний день, выпил пива в кафешке и поехал домой… А по дороге чуть не попал под машину. Точнее, его толкнули. Егор стоял на «зебре», ждал, когда на светофоре загорится зеленый, и вдруг почувствовал сильный удар в спину, оступился и чуть было не полетел под машину. Счастье, что в детстве он активно занимался спортом и умел владеть своим телом: ему удалось сгруппироваться, и грузовик проехал в двадцати сантиметрах от его ноги. Того, кто его толкнул, уже, разумеется, не было. Или это все Егору вообще почудилось? Он решил, что пиво было слишком крепким и пошел к дому. Поднялся по лестнице, вставил ключ в замочную скважину… и остолбенел. Дверь не была заперта. В голове пронесся вихрь мыслей: бегом назад, звонить в милицию, ни в коем случае не входить… В этот самый момент дверь его собственной квартиры открылась и парня кто-то втянул в прихожую.
Егор даже ничего не успел сообразить, как его начали бить. Двое. Одному он двинул в челюсть, второго ударил в пах и выскочил из квартиры, пока они не очухались. Скатился по лестнице, куда-то побежал, понимая, что надо уйти подальше… но сил уже не было. Приземлился в каком-то закоулке, надеясь, что его не найдут. Потом попалась я, добрая душа, которая напоила его кофе и «подарила» три сотни. Билет на поезд он потерял в драке, денег в кармане не было не копейки.
Егор принял решение все-таки поехать в Питер: сестры и матери в Москве нет, с ними ничего не случится, а вот он сам, оставшись в столице, может пострадать. Дома его наверняка подкарауливают, деваться ему некуда… Хоть у отца в особняке пересидеть! Другу, у которого ночевал, Егор оставил ключи от квартиры, попросил зайти с кем-нибудь, осторожно проверить, все ли в порядке, и запереть дверь, чтобы ворье не вынесло вещи.
И только когда двое типов в синем «Фольксвагене» стали теснить к обочине дедка на «Жигулях», который его подвозил, Егор понял: его хотят убить, и это как-то связно с его новообретенным отцом. Кто-то очень не хочет, чтобы он попал в поселок «Дюны» под Петербургом. Почему? Из-за возможного наследства?
* * *
— Это наверняка мои родственнички стараются, — хрипло сказал Егор и забулькал бутылкой мартини, разливая напиток в опустевшие стаканы. — Другие дети моего отца. Им не хочется делиться жирным кусочком, вот они и пытаются вывести меня из игры…
— Е-ру-нда, — веско произнесла я. — В твоей версии полно несуразностей. Во-первых, с чего ты взял, что отец тебе что-то завещал? Во-вторых, почему с твоей сестрой ничего не случилось, а за тобой натуральную охоту открыли? Или она по завещанию ничего не получает? В-третьих, существует ли вообще это завещание?
— Ну, родственничкам-то известно гораздо больше моего, я уверен, потому меня и устраняют. Значит, в завещании я и в самом деле упомянут. А Лика… Не знаю, может быть отец пообщался с ней полчасика, увидел ее корыстные глазки и решил ничего ей не оставлять. В назидание.
Егор говорил чрезвычайно убедительно и даже пафосно, но от выпитого мартини язык его слегка заплетался, отчего звучало это очень смешно. Я захихикала и снова глотнула волшебный напиток.
— Чего смеешься? — обиделся мальчишка. — Смешно ей… Мне, может, суждено умереть в двадцать лет, а она веселится!
— Да не обращ-щай внимания, это я просто слегка пьяная, — поведала я, пытаясь унять головокружение. — Не надо было столько пить. А мне еще з-завтра за руль садиться…
— Я сам поведу, — помахал он пальцем перед моим носом. — Так что пей сколько влезет.
— Р-разбежался! Тоже мне, джентльмен выискался!
Я его уже не боялась, забылись
