— Кто запродал душу черту, тот на ангельские крылья надеяться не должен, — пробормотал Биль.
— Англичане в этом смысле больше похожи на джентльменов, — пояснил Альвирас. — Просто нам не повезло, что нас перебросили в школу к ами: они-то настоящие свиньи, это все наши парни знают!
В голосе его звучало такое огорчение, что Лидумс невольно подумал: придется завтра самому присмотреть за американскими «педагогами».
А назавтра, двадцать восьмого марта, лейтенант Герберт сообщил, что им предстоит первый прыжок. Тренировка, успокоил он своих питомцев, произойдет днем. Машины подойдут после завтрака, следует поторопиться…
7
К десяти часам подошли два армейских джипа. И ученики, и преподаватели уложили парашюты в одну машину, сами уселись в другую и покинули базу. Биль и Альвирас молчали, Лидумс разговаривал с лейтенантом о погоде, о развлечениях в городке близ базы, через который они проезжали, успевал читать дорожные указатели, но о предстоящих прыжках тоже молчал.
Их привезли на военный аэродром в Фюрстенфельдбрюке. Там ждал двухмоторный самолет с опознавательными знаками американских ВВС. Лидумс обратил внимание, что опознавательные знаки были свежими, даже подтекли немного, ему показалось, что они нанесены легко смываемой краской.
Это предположение еще больше подкрепилось, когда сели в самолет в сопровождении своих преподавателей и американского сержанта, который присоединился к ним уже на аэродроме. Внутри самолета все надписи были тщательно стерты: по-видимому, машина эта предназначалась для полетов над «вражеской» территорией.
Плац для парашютных прыжков был выбран неподалеку от аэродрома, на открытой местности. Возле кромки леса виднелись похожие на черных жуков автомашины. Пока самолет набирал высоту, лейтенант Герберт объяснил порядок тренировки. «Первыми, — сказал он, — самолет покинут сержант Джек и инструктор с аэродрома. Они будут затем наблюдать за прыжками «учеников», которые покинут самолет на втором круге. Сам лейтенант выбросится на третьем круге. Приземлиться необходимо как можно ближе к выложенному в центре полигона знаку».
Самолет поднимался кругами. Уши заложило от долгого и крутого подъема. Лейтенант посоветовал «продуть» уши, для чего достаточно плотно зажать ноздри и напрячь дыхание.
Штурман самолета вышел из пилотской кабины, над дверью которой вспыхнула сигнальная лампочка. Он открыл хвостовой люк и подал знак рукой. Оба инструктора прыгнули один за другим.
Пока самолет заходил на второй круг, Лидумс и его спутники следили за прыгнувшими. Оба они ловко приземлились почти в центре пристрелочного знака. Но тут снова вспыхнула лампочка над дверью кабины, штурман опять раскрыл люк, и Лидумс шагнул в пустоту. Вслед за ним, как было условлено, пошел Биль, за ним Альвирас.
Ветер свистел в ушах, но тут Лидумса дернуло на лямках — и мгновенно установилась такая тишина, словно он оказался один в умершем мире. Но ветер сносил парашют, пристрелочный знак со стоявшими в нем фигурками людей уходил куда-то вправо. Лидумс мгновенно вспомнил уроки Герберта и принялся подбирать стропы. И — о чудо! — парашют заскользил навстречу ветру, и вот уже круг оказался снова под ногами, еще скольжение, поворот, толчок — и он на земле, надо гасить купол…
Биль и Альвирас приземлились тоже удачно, хотя и довольно далеко от круга. Но инструкторы всем троим поставили оценку, достаточно высокую для первого раза.
От места приземления все участники добрались сначала до аэродрома, а там «курсанты» и их инструкторы пересели в тот же джип и вернулись в школу.
На следующий день все повторилось. Только на этот раз приземлившихся «курсантов», кроме вчерашнего американского инструктора, встречал начальник английской школы, в которой жил Лидумс первое время. Он приехал из Лондона для проверки подготовки своих воспитанников Биля и Альвираса. Начальник похвалил Лидумса за правильное приземление, и Лидумс с усмешкой подумал, что его акции все время повышаются.
Но третий прыжок, ночной, чуть не обошелся Лидумсу слишком дорого. Приземляясь, он попал на холмик, соскользнул с него и ударился спиной о землю. Несколько минут он не мог ни вздохнуть, ни подняться. Пришлось звать на помощь. Лидумс вытащил фонарик из грудного кармана и включил его. На сигнал подбежал один из инструкторов, сделал укол, снявший боль, помог освободиться от парашюта. Начальник лондонской школы довел его до машины. Но от следующего прыжка отстранил.
Однако от дела Лидумс отстраняться не пожелал. Он уже выяснил у начальника школы, что англичане готовят десант к Будрису, и теперь входил в подробности операции. Отдел «Норд» собирался выбросить в расположение группы Будриса боеприпасы, оружие и снаряжение. Они сомневались, сумеет ли Будрис принять и укрыть слишком большое количество груза? Этот вопрос и хотел обсудить с Лидумсом начальник английской разведывательной школы.
Решили пока ограничиться одной тонной в четырех тюках и двумя тюками по двести пятьдесят килограммов для Биля и Альвираса.
Тренировочные испытания с выброской парашютного десанта было решено произвести в Англии в день возвращения. А пока начальник приказал Лидумсу отдыхать.
Но отдыха не получилось: в один из дней в школу явился вертлявый американец. Он был с портфелем, набитым до отказа разными вопросниками, пригласил «учеников» в комнату для занятий и весело сказал:
— А теперь, джентльмены, займемся детской игрой! Вас, мистер Казимир, как вполне взрослого, я от игры освобождаю, но присутствовать можете…
— Разрешите участвовать и мне! — любезно попросил Лидумс. — Вдруг я когда-нибудь буду дедушкой? Надо же знать детские игры…
— Ну, если хотите… — удивленно протянул американец.
Он вытащил из портфеля какой-то бланк, на котором Лидумс заметил напечатанные типографским шрифтом вопросы. Держа этот бланк перед собой, новый инструктор начал задавать самые неожиданные вопросы:
— Биль, сколько граммов в килограмме? Живее!
— Т-тысяча! — заикнулся от неожиданности Биль.
— Альвирас, что такое закон?
— Защита гражданина государством…
— Мистер Казимир, что такое апокриф?
— Легенда.
Инструктор выкрикивал свои вопросы все быстрее, ученики отвечали все громче, и это в самом деле походило на детскую игру. Но Лидумс уже понял: инспектор проверял их с помощью так называемых психологических тестов, которые американская разведка начала применять еще во время войны.
Это была переходная ступень к так называемому «детектору лжи» — прибору, регистрирующему физиологические изменения в организме человека, подвергаемого допросу.
Еще в Древней Индии подозреваемого в совершении преступления подвергали испытанию: ему и нескольким человекам давали по чашечке сухого риса. Тот, кто смог съесть сухой рис, считался невиновным. А кто не мог, подлежал наказанию как виновный. Дело в том, что перед угрозой разоблачения у человека понижается функция слюнных желез и съесть сухой рис он не может…
Меж тем дотошный инструктор перешел к новым опытам: он раздал испытуемым фотографии, на которых были изображены предметы с дефектами: голова без уха, дом без трубы, автомобиль без руля и тому подобное, что обычно рисуют на картинках для детей. Затем он выкрикивал цифры и требовал, чтобы испытуемые помнили их и повторили в обратном порядке. Дальше пошли таблицы с пропусками, которые следовало заполнить. В конце концов устали все: и сам инструктор, и испытуемые. Но оценку американец дал хорошую: шпионы владели навыками для ориентации на местности, отличались памятливостью, были сообразительны, и все это подсказала инспектору якобы эта детская игра в кубики, крестики и картинки…
Но был в этой игре и второй смысл: при той быстроте, с которой требовалось дать ответ, при постоянной смене вопросов, конечно же, можно было проговориться не просто в мелочах, а в самом главном, например в своем отношении к этим учителям-мучителям, а может быть, и кое в чем другом. И Лидумс порадовался тому, что их проверяли только на сообразительность.
А на следующее утро к Лидумсу явился молодой американский разведчик Эал и передал ему приглашение штаба принять участие в учениях двух подразделений войск специального назначения. Эал подтвердил, что учения будут проводиться в Бад-Тельце, неподалеку от австрийской границы, в районе южных озер…
Во время встречи Эала с другими «учениками» произошел смешной случай.
Биль, увидав Эала, попросил выдать ему тренировочную форму американских ВВС с собой в СССР. Эту форму они получили, поселившись в школе. Биль утверждал, что она очень удобна для жизни в лесу.
Эал стал возражать: костюм является официальной тренировочной формой ВВС, он не подлежит выносу с базы.
