уволил Сэма Бассетта. Согласно английской газете Guardian, сотрудники организации Innocence Project сравнили это действие с тем, как Ричард Никсон уволил уотергейтского прокурора в рамках так называемой «резни в субботний вечер».
Во время республиканских праймериз губернаторов в 2010 году сенатор Кей Бейли Хатчисон, соперник Перри, обвинил его в «попытке сокрытия».
Представитель Пэрри парировал – критикам «следует прямо так и сказать», что они не согласны со смертной казнью человека, который убил трех своих детей, избивал жену и получил обвинительный приговор, подтвержденный всеми судебными инстанциями. Как профессионал в области правопорядка, я уверен: многие техасцы решили, что такого человека следует казнить.
Но реальную точку зрения высказал Джон Лентини в фильме Frontline: «Штат Техас казнил человека за преступление, хотя не было доказано, что это преступление. Доказательства указывают на случайный пожар. Если это так, то неважно, сколько плакатов Iron Maiden или Led Zeppelin висело на стене у Кэмерона Тодда Уиллингема, любил ли он играть в дартс или пить пиво, бил ли он жену. Важно только одно: пожар не был поджогом».
Вместо Бассетта губернатор Перри назначил окружным прокурором округа Уильямсон своего политического союзника Джона Брэдли. Газета Texas Tribune охарактеризовала Брэдли как «откровенного консерватора с репутацией сторонника жесткого правопорядка». Когда его назначение оспаривали, как сообщает Tribune, «Перри сказал, что он просто заменил прокуроров, чей срок полномочий истек, и отверг работу тех, кто ставил под сомнение выводы о поджоге, как и „современные предполагаемые эксперты“».
«Предполагаемые эксперты»? Прошу прощения, губернатор. Как насчет того, чтобы взять листок из документов губернатора Вирджинии Марка Уорнера с делом Роджера Коулмана? Я считаю, что это заявление главы штата, где проводится самое большое количество казней, просто поражает своей бесчувственностью и тупостью. Три сильнейших эксперта в данной сфере независимо друг от друга не нашли оснований для выводов о поджоге. Если это правда, то Тодд Уиллингем не просто невиновен, но и самого преступления не было. Справедливость – это не политическая игра, это поиск истины. Никто не выполнил обязательство соблюдать закон и порядок, вместо этого власти попытались избежать раскрытия судебной ошибки в ее самой вопиющей форме. Не удивительно, что тот же губернатор во время республиканской кампании за выдвижение на пост президента в 2011 году охарактеризовал эволюцию как теорию, в которой «есть некоторые пробелы». Он считает, что «теорию разумного замысла в сотворении мира… нужно преподавать в школах вместе с теориями эволюции».
Если подобный стандарт будут применять для проверки научных доказательств по уголовным делам в штате Техас, можно ожидать гораздо больше трагических фиаско, подобных случаю Уиллингема.
Находясь в составе комиссии, Брэдли назвал Уиллингема «виноватым монстром». Окружного прокурора заменили, когда Сенат Техаса отказался назначить его повторно. Брэдли заменили доктором Низамом Пирвани, врачом и судебно-медицинским экспертом округа Таррант, похоже, больше уважающим науку.
Комиссия уже признала недостатки и ошибки в расследовании дела Уиллингема. Будет ли она разбираться с его фактической невиновностью – вопрос открытый.
Дело Уиллингема, к сожалению, далеко не единичный случай. По всей стране Джон Лентини и его соратники дают показания в случаях пожаров, которые сочли поджогами вопреки современным научным подходам.
Те, кто занимается тем же, чем и я, могли бы назвать много причин, почему конкретный случай может вас преследовать долгое время. Бывает так, что неизвестного субъекта так и не поймали, а убийца не предстал перед судом. Это может быть особенно отвратительный характер самого преступления – садизм и жестокость, засвидетельствованные на месте преступления. Возможно, жертвой был ребенок, и вы не можете себе представить, что бы сделали, будь это ваш ребенок. Возможно даже, что убийца избежал наказания, воспользовавшись юридической формальностью, из-за небрежной работы полиции или неудачного расследования. Но с точки зрения самого уголовного судебного процесса, дела, похожие на историю Кэмерона Тодда Уиллингема, рассматривать труднее всего.
На протяжении всей моей карьеры меня часто упрекали и обличали – в Бюро и в средствах массовой информации – за мою так называемую дерзость и самоуверенность в отношениях с местными правоохранительными органами. Говорили, что я склонен к риску, хотя я бы сказал, что все эти риски тщательно просчитаны. Меня называли гонщиком за рекламой, якобы я «ушел в Голливуд». Я слышал такие шутки, как: «Самое опасное действие, которое только можно предпринять в Куантико, – это встать между Джоном Дугласом и камерой». Ничего из этого не прошло бы в старом ФБР, где доминировал принцип Гувера: «Только факты, мэм».
Я не отрицаю наличие этих обвинений и не сожалею о действиях, которые их вызвали. Когда я запустил программу оперативной психологической криминалистики, мне пришлось «отправиться в Голливуд» и обратиться к средствам массовой информации – продвигать программу, чтобы привлечь внимание к нам. Я всегда говорил, что одним из самых умных моих поступков было сотрудничество с Томасом Харрисом, когда он захотел прийти в мое подразделение во время работы над романами «Красный дракон» и «Молчание ягнят», потому что это привело к появлению художественного фильма Джонатана Демме, удостоенного премии «Оскар». Это помогло нам заявить о себе в той же степени, что и в результате любого успеха, достигнутого нами в реальных делах, таких как расследование убийства детей в Атланте или дела «убийцы на тропе» в Сан-Франциско.
Но такое дело, как случай Уиллингэма, беспокоит меня потому, что попади оно к нам, боюсь, мы бы его провалили. Когда мое подразделение предоставляло письменный профиль, мы всегда включали абзац, подобный следующему:
Данный анализ основан на информации, доступной в тот период, когда этот отчет был подготовлен, и предполагает, что предоставленная информация получена в результате всестороннего, тщательного и хорошо спланированного расследования. Если какая-либо дополнительная информация или материалы дела откроются позже, эти материалы будут рассмотрены, чтобы определить, имеют ли они отношение к обсуждаемым здесь вопросам. После такой проверки некоторые аспекты этого анализа могут измениться.
В любом уголовном деле защита обнаружит подобные письменные анализы, в этом нет ничего секретного, мы этого не скрываем. Просто констатация факта: мы можем работать только с тем, что нам дано.
Если бы местная полиция заверила меня, что они досконально разобрались в результатах поджога, я боюсь, что нас, как и всех остальных, руководство заставило бы
