Потом он вспомнил, как был ребенком, робко вдыхающим обоими ртами нежный запах пурпурного цветка донар.
После этой бури воспоминаний Надон почувствовал себя хрупким и опустошенным. Дом. Надон не мог отправиться к себе домой. Когда-то в народе его почитали как верховного жреца, иторианца, известного своим знанием земледельческих церемоний. Но потом капитан Алима пришел со «звездным разрушителем» и заставил Надона раскрыть секреты иторианцев.
Народ Надона изгнал его. В качестве наказания он выбрал жизнь на ужасном Татуине – все равно что в аду для иторианцев. Когда-то он заботливо привел своих людей в огромные леса Итора, теперь Надон охранял безжизненные пески Татуина. В качестве искупления за свои преступления он старался создать растения, которые способны расти в пустыне, в надежде, что однажды Татуин станет пышной и гостеприимной планетой.
Надон перебрал в памяти все, что касалось его первой встречи с Алимой, капитаном имперского «звездного разрушителя». Алима был молодым человеком с темными волосами, длинным лицом и жесткими глазами. Надон же был недавно женившимся Верховным жрецом бухты Тафанда.
На его родном Иторе народ Надона жил на огромных парящих городах под названием «головные корабли», которые использовали гравитационную энергию, чтобы парить над лесами и равнинами, и бухта Тафанда была самым большим и красивым городом на планете. Внутри каждого корабля сотни биосфер усердно воспроизводили всю микроскопическую флору и фауну поверхности. Иторианцы собирали растения и с биосферы своих кораблей, но в основном с огромных наземных кораблей-плантаций, а также в изобильных лесах Итора – фрукты для пропитания и семян, создавая лекарства из сока растений и пыльцы, из древесного волокна изготавливая ткани и крепчайший фарфор, а минералы и энергию добывая из неиспользованных другим образом корней и стеблей.
Изучение растений и способов их применения было основной работой большинства иторианцев, наиболее преуспевшие в этом становились жрецами, которые помогали остальным и запрещали собирать растения, которые могут мыслить или чувствовать. Собирать можно было только те растения, которые спали и ничего не подозревали, да и то в соответствии со строгим законом: за одно собранное растение два должны быть посажены, чтобы заменить его. Это была Заповедь жизни для иторианцев.
Как Верховный жрец Надон провел десятилетия, служа жизни, пока капитан Алима не прилетел в поисках предлога приземлиться в бухте Тафанда, затем он потребовал, чтобы ему открыли иторианские секретные технологии. Вначале Надон отказался раскрыть секреты, и капитан Алима испытал пушки «звездного разрушителя» на обладающих сознанием лесах Каторских холмов. Тысячи деревьев баффоррр погибли, те, что были учителями и друзьями Надона, когда он был молод. Ни у деревьев, ни у иторианцев не было оружия, чтобы бороться с Империей.
Когда лес был уничтожен, капитан Алима направил орудия на бухту Тафанда и приказал Надону сдаться. Из последних сил пытясь спасти свой народ, Надон решил раскрыть Алиме секреты иторианской технологии. Он до сих пор слышал слова приговора совета старейшин: «Мы изгоняем тебя с Итора и родных джунглей. Ступай и осмысли свои дурные дела в одиночестве».
Дом. Надон почувствовал, что он одновременно завидует Муфтаку и чувствует радость, что это волосатое существо, возможно, найдет свое счастье.
Воспоминания Надона были прерваны звонком комлинка на его персональный канал.
– Надон, – сказал Муфтак через динамик, – я только что назвал твое имя лейтенанту Алиме. Тебе бы лучше идти домой, чтобы встретить его. Будь осторожен, старый друг.
– Спасибо тебе, – сказал Надон.
* * *
Когда Момау Надон добрался до Мос Айсли, в его доме было тихо. Вскоре солнца скрылись, многие горожане вышли на улицы, чтобы понаслаждаться прохладным вечером. Снаружи в море Дюн ветра носились по пескам, поднимая клубы пыли. Статические разряды в облаках пыли наполняли ночь раскатами отдаленного трескучего грома. Надон открыл дверь, проверяя косяк на наличие знаков того, что кто-то пробирался сюда до него. Воздух в его доме был наполнен запахом воды, и рыбы дреека резвились в камышах, растущих в пруду его гостиной. Везде в доме плющ обвивал каменные стены до ламп наверху. Небольшие деревья шелестели под потоком воздуха от вентиляторов.
Надон прошел по мощеной тропе в одну из многочисленных боковых комнат, в которой росла небольшая роща баффоррровых деревьев, чьи стволы, прикрытые черными листьями, мерцали бледным голубым светом. Надон встал на колени перед одним из деревьев и обвил свои длинные кожистые серые пальцы вокруг его ствола. Кора была гладкая, как стекло.
– Друзья мои, – прошептал Надон. – Наш враг капитан Алима скоро придет. Я не знаю, как мне справиться с этим, но я хочу его убить.
Кора загудела от его прикосновения, и чистое и священное чувство наполнило его, как будто бы свет вошел в каждую пору его кожи. Успокаивающее прикосновение чувствующих деревьев почти переполнило его своей красотой, но деревьям не понравилось его признание. Над его головой черные листья прошелестели, просвистев слова: «Неееет. Мы запрещаем».
– Он уничтожил деревья баффоррр Каторских холмов, – сказал Надон. – Он убийца. И он убил ваших братьев, чтобы заполучить уважение злых людей. Каждое его намерение нечестиво.
– Ты иторианский жрец, – прошептали деревья. – Ты поклялся чтить Заповедь жизни. Ты не можешь его убить.
– Но он убил ваших родных, – настаивал Надон.
Он не знал, понимают ли его деревья баффоррр.
У каждого дерева в отдельности ограниченный интеллект, но своими переплетающимися корнями они были соединены и таким образом формировали коллективный разум. Большой лес вырастал мудрее, чем любое другое существо, но эти маленькие деревья не были огромным лесом. И все же Надон пришел не за советом, а только за одобрением.
– Наши родные умерли бы со временем, – сказали деревья. – Алима только ускорил их конец.
– А я всего лишь хочу ускорить конец Алимы, – сказал Надон.
– Ты не такой, как он.
Деревья сфокусировали свой разум, и у Надона захватило дыхание, когда он почувствовал, как каскады света проникают в него. Спокойствие, которое поселилось в его теле, было одновременно наградой и предостережением. Пока он купался в сиянии, он в ужасе думал о моменте, когда ему надо будет покинуть священную рощу и возвратиться в грешный мир.
– Если ты нарушишь Заповедь жизни, – сказали баффоррр, – мы не сможем больше терпеть твое прикосновение.
– Я не буду убивать его сам, – взмолился Момау Надон. – Я просто прикажу весувоговому дереву удушить его, или аллетху проглотить его, или ароулу отравить.
– Это формы жизни ниже нас, – сказали баффоррр. – И они подчинятся твоим командам, как простые орудия. Но мы предупреждаем тебя еще раз, ты не должен нарушить Заповедь жизни.
Связь мгновенно оборвалась, и Надон издал всхлип, как будто его внезапно исключили из группового разума. Он почувствовал, что готов заплакать.
– Забавно встретить тебя здесь, – проговорил незнакомый голос.
Момау Надон повернулся. Позади шара, который сиял, как луна, стоял пожилой человек в имперской униформе. Мотыльки с изумрудными крыльями порхнули по шару, и на мгновение этот человек засмотрелся на светло-зеленые крылья. Лицо Алимы округлилось с тех пор, как Надон видел его последний раз, и его голос с возрастом погрубел. Щеки провисли, волосы поседели, но Надон узнал его. Он узнал бы это лицо где угодно.
– Как я гляжу, ты все еще жрец, который льет слезы над своими священными деревьями, – сказал Алима. Он махнул бластером по направлению к роще.
– А я гляжу, ты все еще слуга зла, – сказал Надон. – Только теперь рангом пониже.
Алима усмехнулся.
– Поверь мне, мой старый друг, – возразил он, – то, что я оказался в немилости, было хорошо поставленным спектаклем. Только дурак захочет быть капитаном флагмана Дарта Вейдера: слишком велика смертность. И все же у Вейдера находится мне применение даже в качестве простого лейтенанта – вот, почему я здесь. Итак, скажи-ка мне, враг Империи, где дроиды? Я заплатил немалые деньги, чтобы узнать имя того, кто прячет их.
– Тогда ты потратил деньги напрасно, – парировал Надон, надеясь в душе, что Муфтак вытащил из него много денег. – Я не знаю ни о каких дроидах.
– Но ты все равно враг Империи, поддерживающий Альянс, – угрожающе прошептал Алима. – Я уверен в этом.
– Я ничего не знаю о дроидах, – ответил Надон спокойно.
Он посмотрел, где стоит Алима. Воин стоял рядом с арооловым кактусом. Надон мог приказать ему атаковать, но, чтобы колючки могли достать его, Алима должен был пройти еще несколько шагов по тропе. Надон поднялся с лесной подстилки, встал на тропу и попятился от Алимы, надеясь выманить его хотя бы на метр. Имперец посмотрел в то место, куда смотрит Надон и увидел кактус.
