Пока моджахеды, воссоединившись с основной группой, рассказывали в красках о проведенной засаде, я отошел в сторону. Достав спутниковый телефон, включил защищенный режим, набрал номер Андрея. Он ответил сразу – понятно, что на месте. Возможно, даже он видит картинку со спутника и нас на ней.
– Опознание, Графит три.
– Принято, говори.
– У нас чрезвычайная ситуация. Вынуждены отступать, у нас американец. Карлайл. Жив, но имеет ранение.
– Черт… без этого нельзя было?
Чтобы вы понимали, сейчас не сорок второй год, и языки никому не нужны. Тем более такие стремные, как американские. Американский пленный – это повод для чудовищного давления, американцы своих не оставляют и на попытки захвата реагируют со свирепой яростью. Понятно, что пленного придется вернуть, но американцы, скорее всего, не захотят огласки и пойдут на какие-то уступки – может, кого-то из наших отпустят. А могут поступить просто и грубо – задержать за границей кого-то из родственников, жен, детей наших первых и сказать – меняемся? Законы? Плевать на законы – в США понятие «закон» очень растяжимое, Бута приземлили на тридцать лет за то, что он обсуждал с секретным агентом ФБР возможные поставки оружия в Колумбию, которое могло привести к гибели американских граждан. Ни в одной другой стране, кроме США, тут и состава преступления не было бы. Придется пленного отдавать – и потом американцы будут мстить.
Впрочем, они в любом случае мстить будут.
– Не получилось.
– Что с Горцем?
– Жив и здоров, в нескольких шагах от меня.
– Твои планы?
– Выходить по основному маршруту. Мы ничего не добьемся больше.
Никакого другого разумного решения и впрямь не было. И любой, кто имел дело со специальными операциями, это понимал. В Афганистане десятки разведвыходов сорвались из-за того, что группу обнаруживали при высадке. И спецназ снимался и улетал. Все понимали, что ничего, кроме потерь, такой разведвыход не даст.
– Принято.
– Ты сможешь обеспечить отход?
– Пограничники займут позиции через три часа, через двенадцать там будет спецназ. Но через границу они не пойдут.
В общем-то на другое я и не рассчитывал.
– Понял. Я отзвоню.
Отключив телефон, вернулся к боевикам.
– Что с этим?
– Нехорошо. Контузило сильно. Осколки еще…
Ясно…
– Хамза. На пару минут.
Мы отошли.
– Ты понял, что произошло?
– Понял…
– Нас ищут беспилотники. Если уже не нашли. Надо уходить и как можно быстрее.
Хамза скрипнул зубами.
– Знаю.
– Как думаешь дальше?
– Уйти по тропе. Или выйти на трассу, захватить автобус. До границы недалеко.
Собственно, я сам об этом думал. Но отмел эту мысль по трем причинам. Первая – тут не так-то много автобусов. Вторая – я не думаю, что грузины нас выпустят в Россию, даже под прикрытием заложников… им проще расстрелять автобус и уронить его в пропасть. Третья – я не считаю себя террористом, чтобы захватывать автобус с гражданскими и выходить под прикрытием заложников. Может, Хамза и террорист, но я – нет.
По крайней мере, мне хочется так думать.
– Ты думаешь, грузины выпустят с таким грузом, даже под прикрытием заложников?
– Ай, шайтан!
– У меня мысль, Хамза.
Горец уставился на меня.
– Они нас видят. Они перекроют границу. Это так. Они намного сильнее нас и будут ждать нас на всех маршрутах отхода. Но знаешь, чего они не ждут?
…
– Того, что мы рассыплемся на мелкие группы. Рассыплемся и будем уходить разными тропами. Пусть ищут.
…
– Выхода у нас все равно другого нет.
– Подождем до ночи. Ночью выйдем. И группу я разбивать не буду. Вместе мы сильнее. Как кулак…
– Надо идти сейчас. Беспилотники видят ночью, как днем.
– Шайтаны…
– Нет, друг. Просто люди, с которыми вы связались…
Первый лейтенант Ткебучава пустил вперед, по следу неизвестных, самых своих опытных людей во главе с сержантом Саркавой.
Сам он держался в хвосте основного ядра колонны, рядом со снайпером группы, сержантом Гогоберидзе. Рации у него не было – как и все грузинские горные стрелки, он носил вместо нее портативный спутниковый телефон – в грузинских горах было полно мест, где не брала никакая радиостанция.
Звонок раздался, когда они переправлялись через ущелье. Не ответить было нельзя.
– Ткебучава.
– Ткебучава, здесь майор…
Дальше он ничего сказать не успел – впереди грохнул взрыв, и тотчас же из ущелья ударил пулемет.
– К бою! Залечь!
Сам лейтенант рванулся вперед по мосту, молясь всем богам, чтобы пулеметчик не догадался дать очередь и срубить мост к чертовой матери…
Накаркал! Длинная очередь – моментально ослаб трос в правой руке… черт, мост совсем новый, для туристов поставлен, так их. Он едва не перевернулся… но каким-то чудом удержался и добежал до земли, залег…
– Вано сорвался! – заорал кто-то.
Холодом обожгла мысль – старший сержант Лесадзе Вано. Снайпер. Он упал молча, даже не закричав…
Пулемет внезапно умолк, стрельба прекратилась так же неожиданно, как и началась. Он обернулся… мост был сорван пулями.
Винтовки кашляли одиночными.
– Огонь только по цели! – заорал он. – Только по цели!
Винтовки замолчали.
– Перекличка!
Зазвучали доклады. У них – двое раненых, оба легко. И старший сержант Лесадзе сорвался. И четыре человека… нет, пять остались на той стороне ущелья. Это все равно что на той стороне Луны они остались.
Три раза черт!
Минус шесть человек. Двое раненых – и при них надо человека оставлять. Минус девять. Это треть группы! Больше!
Хотелось выть…
Он набрал номер Саркавы.
– Леван! Какого черта! Какого, б…, черта?!
Леван не отвечал, и в душе захолодело еще сильнее.
– Трое за мной, с пулеметом. Остальным держать оборону!
Они пошли по тропе, выстроившись в цепочку и не опасаясь мин, какого черта, только что по этой тропе прошли. Головной дозор они нашли выше, за поворотом – троих. Двоих не было, видимо, уже в пропасти…
Ткебучава дополз до убитого Саркавы и потащил его за поворот. Затащив, закрыл другу глаза и с силой ударил кулаком по камню. Потом еще раз. И еще. И, крича что-то обидное в равнодушное к страданиям небо, заплакал…
Стрельбу мы услышали сразу и тут же остановились на маршруте движения и заняли позиции для отражения атаки. Конечно, силы у нас невелики, но и взять нас не так-то просто. В горах чаще всего к какой-то точке можно дойти только по одной тропе, и один опытный снайпер может сдерживать роту, если у той нет миномета.
Через некоторое время на тропе появились люди… четыре человека, я хорошо видел в прицел. У одного винторез. Еще у одного «ПКМ». Они догоняли нас. Это арьергард, Хамза оставлял его на тропе, но своеобразно – они не шли за нами, а занимали позиции в любом удобном месте и оставались там какое-то время. Потом догоняли нас…
– Не стрелять, свои! – крикнул кто-то по-русски.
Я снял палец со спускового крючка и мрачно подумал – какого хрена? Какого хрена они сражаются с нами, с русскими, при этом все говорят по-русски. Ну вот какого хрена…
Я подошел к группе боевиков, которые радостно обсуждали итоги засады. Судя по их заявлениям, завалили человек тридцать грузин. То есть от трех до пяти на самом деле. Но что самое главное, они взорвали мост, как они сказали, и это правда. В этих местах разрушение инфраструктуры может остановить погоню на сутки. Даже вертолет не поможет – погода часто нелетная и не везде есть площадки для приземления.
– Хамза, надо поговорить.
– Говори здесь.
– Я уже говорил, надо разделиться на несколько групп. Прорываться к границе. Если будем вместе, они нас выследят и накроют.
– Если мне понадобится твое мнение, кяфир, я у тебя спрошу…
Ну да. Конечно.
Самолеты!
Два штурмовика, «СУ-25», скорее всего, в модификации «Скорпион», появились с юга, они шли по ущелью, наполняя его грохотом турбин.
Мы залегли. Если это немодернизированные штурмовики – нас не заметят, у пилота в ущелье дел хватает, а камуфляж у нас хороший. Но если это «Скорпионы», то нам кранты, потому что там стоит израильский прицел с термоканалом, и людей на горном склоне он прекрасно видит…
Самолеты прошли над нами на бреющем, так близко, что качнуло воздухом, и ушли дальше в горы…
– Аллах Акбар! – заорал кто-то.
– Мухаммад расуль Аллах…
Что касается меня, я бы так не радовался. Грузины знают, что у нас есть американский заложник, и вряд ли осмелятся обстреливать или сбрасывать бомбы. Но нас они засекли и знают, где мы. Теперь они попытаются создать впереди барьер для нас, высадить стоп-группу, а вторую группу, загонщиков, высадят нам за спину…
– Идем! – пронеслось по колонне.
Когда остановились для намаза, я подошел к Хамзе.
– Видел самолеты?
– Да.
– Что думаешь?
– Аллах хранит нас.
– Тогда посмотри вон туда.
Хамза всмотрелся, приложив ладонь козырьком ко лбу.
