Кроме богомольцев, купавшихся за свой счет, там толпились и спекулянты, единственным предметом торговли которых была святая вода, — они возили ее в отдаленные территории полуострова. Гарантией подлинности товара служила печать брахмана, поставленная на каждой склянке. Можно было, однако, подумать, что контрабанда процветает, настолько значителен сделался экспорт этой чудодейственной жидкости.
— Возможно даже, — сказал мне Банкс, — что всей воды Ганга не хватило бы для нужд верующих!
Я спросил его, часто ли бывают несчастные случаи с «купальщиками», никто ведь и не пытается их предотвратить. Нигде не видно хороших пловцов, которые могли бы удержать неосторожных, что лезли в быстрый поток реки.
— Несчастные случаи в самом деле нередки, — ответил Банкс, — но если тело благочестивого человека погибло, то душа его спасется. Поэтому никто особенно не тревожится.
— А крокодилы? — добавил я.
— Крокодилы обычно держатся в стороне. Весь этот шум пугает их. Опасаться надо не этих чудовищ[102], а скорее тех злодеев, что ныряют, проплывают под водой, хватают женщин и детей, утаскивают и отнимают у них драгоценности. Рассказывают об одном из таких мошенников, что он надевал даже маску, играя роль лжекрокодила, и таким образом, с помощью этого ремесла, выгодного, хотя и опасного, составил себе небольшое состояние. Однажды одного такого самозванца сожрал настоящий крокодил, позже нашли только его голову в маске из темно-коричневой кожи, которая плавала на поверхности реки.
Впрочем, то же относится и к тем бесноватым фанатикам, что охотно приходят искать смерти в потоках Ганга, иногда они проделывают это утонченно. К телу они привязывают веревкой нечто вроде саркофага с отверстиями. Мало-помалу вода проникает в саркофаги и тело медленно погружается в воду под громкие аплодисменты богомольцев.
Наша лодка вскоре доставила нас к Манменка-Гхату. Там буквально этажами наслаиваются костры, которым доверяют тела всех тех покойных, кто в этом мире хоть немного заботился о будущей жизни. Верующие ждут и добиваются кремации в этом священном месте, и костры горят днем и ночью. Богатые бабу из отдаленных территорий велят перенести себя в Бенарес, как только почувствуют, что поражены неизлечимой болезнью, потому что Бенарес — это бесспорно лучший отправной пункт для «путешествия в мир иной». Если усопший может упрекнуть себя лишь в небольших грехах, его душа, унесенная дымом Манменка, устремится прямо к вечному блаженству. Если же он был большой грешник, его душа должна прежде возродиться в теле какого-нибудь брахмана, который еще только должен появиться на свет. И надо надеяться, что во время второго воплощения его жизнь будет образцовой, третье воплощение ему не понадобится, пока в конце концов его не примут разделить блаженство неба Брахмы.
Остаток дня мы посвятили поездке в город, осмотру известных памятников, базарам, окруженным темными лавками в арабском вкусе. Там продают главным образом тонкие дорогие муслиновые ткани и «кинкоб», сорт ткани, расшитый золотом, — это одна из главных статей индустрии Бенареса. Улицы города содержатся в чистоте и порядке, но узки, как обычно в городах, где лучи тропического солнца падают почти отвесно. Если бы там была тень, жара сделалась бы еще более удушливой. Я очень сочувствовал носильщикам нашего паланкина, но они, похоже, не жаловались на судьбу. К тому же эти бедные малые имели возможность заработать несколько рупий, что придавало им сил и мужества. Но не так обстояло дело с неким индусом или, скорее, бенгальцем с живыми глазами и хитрой мордочкой, который, не слишком стараясь спрятаться, следовал за нами на протяжении всей экскурсии.
Выходя на набережную Манменка-Гхат, я, разговаривая с Банксом, громко произнес имя полковника Монро. Бенгалец, глядевший, как причаливала лодка, непроизвольно вздрогнул. Я обратил на него внимания не больше, чем на любого другого индуса, но вспомнил об этом, когда заметил, что какая-то тень неотвязно сопровождает нас. Время от времени он исчезал, но через несколько секунд оказывался впереди или позади нас. Друг это был или недруг? Я не знал, но имя полковника Монро было для этого человека небезразлично.
Наш паланкин остановился у подножия широкой лестницы в сто ступеней, которая поднимается с набережной к мечети Аурангзеба.
Раньше паломники на коленях поднимались по этому своеобразному подобию Sancta Scala[103], как верующие в Риме. В те времена на этом месте возвышался храм Вишну. Сейчас его заменила мечеть победителей.
Мне очень понравилось любоваться Бенаресом с вершины одного из минаретов мечети, который представляет собою сложное архитектурное сооружение. Высотой в 132 фута, в диаметре эти минареты едва достигают ширины обычной заводской трубы, однако в их цилиндрическом стволе находится винтовая лестница, но сейчас по ней запрещено подниматься, и не без основания. Уже в наши дни оба минарета значительно отклоняются от вертикального положения, и, менее прочные, чем Пизанская башня[104], они рано или поздно рухнут.
Выходя из мечети Аурангзеба, я опять увидел бенгальца, который ждал нас у дверей. На этот раз я внимательно посмотрел на него, и он опустил глаза. Прежде чем обратить внимание Банкса на этот случай, я хотел удостовериться, как поведет себя эта подозрительная личность в дальнейшем, и ничего не сказал.
В чудесном городе Бенаресе насчитывают сотни пагод и мечетей, столько же великолепных дворцов, и бесспорно самый замечательный из них принадлежит королю Нагпура. Мало кто из раджей пренебрегает возможностью посетить священный город, они приезжают туда во время больших религиозных праздников Мела[105].
Я и не рассчитывал посетить все эти сооружения в то короткое время, каким мы располагали, и ограничился визитом в храм Бишешвар, где высится лингам Шивы[106]. Этот бесформенный камень, являющий собой часть тела самого дикого из богов индуистской мифологии, закрывает колодец, стоячая вода которого, как говорят, обладает чудодейственными свойствами. Я увидел также Манкарнику, или священный фонтан, где верующие купаются к большой выгоде брахманов; затем Ман-Мундир — обсерваторию, построенную двести лет тому назад императором Акбаром, все инструменты ее, тяжелые, как мрамор, вырезаны из камня.
Я слышал также об обезьяньем дворце, который туристы обязательно посещают в Бенаресе. Парижанин, естественно, вообразит, что он окажется перед знаменитой клеткой Ботанического сада[107]. Ничего подобного.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
