– Точно.
– Тогда это могло сработать. Хотя помимо дыхательных путей оно проникает в организм и через поры кожи, и через слизистую оболочку глаз. Любое, даже самое незначительное повреждение кожи – это открытые врата для пыльцы орокусов. Попав на любой субстрат, на тот же фильтр респиратора, пыльца тут же начинает разрушаться, выделяя оро в чистом виде. Ни один фильтр оро не задержит, но моча способна частично нейтрализовать его.
– Это какие-то растения? – спросил Том.
– Не задавай вопросы.
– Слушай, почему это для тебя так важно?.. А, извини… – Том недовольно скривился. – Хорошо, попробуем иначе… Понимаешь, если мы не станем задавать друг другу вопросы, нам будет очень сложно общаться.
– В этом как раз и заключается смысл.
– В чем?.. А!..
Том с досадой взмахнул руками.
– На самом деле все не так сложно, как кажется.
– Ладно. Я хочу есть, а ты?.. А!.. Приглашаю тебя откушать. Если угодно, то – преломить со мной хлеб, как говорили наши предки. Такое приглашение, полагаю, должно тебя устроить. Меня бы оно точно устроило.
– Спасибо, но я вынужден отказаться.
– Тогда чашку чая. Извини, но кофе у нас дома нет.
– Я не могу снять свой костюм. В противном случае я, как ты выражаешься, тоже сойду с ума.
– А разве это не сумасшествие? То, что происходит вокруг?
«Серый» сделал отрицательный жест рукой.
Это означало, что он не станет отвечать.
– Ну ладно, – пожал плечами Том. – Поговорим о чем-нибудь другом.
Только сейчас Том вдруг сообразил, что он разговаривает не с кем-нибудь. Не с соседом и не с булочником. Не с таксистом и не с почтальоном. И даже не со случайным прохожим, который поинтересовался, как пройти к церкви Святой Троицы. Он разговаривает с «серым»!
И разговаривает он с ним так, будто они сто лет знакомы.
Ну, нет, не сто, конечно, а лет десять-двенадцать.
Примерно так.
И все потому, что после того, как доктор Робертс отключился, «серый» оказался единственным человеком, с которым можно было поговорить.
Поговорить просто так, как с человеком. Не подстраиваясь под тот мир, который он для себя придумал.
Он был нормален. Насколько нормальным может быть человек, натянувший на себя серый латексный костюм, который, по его мнению, спасал его от безумия, и утверждающий при этом, что он един в трех лицах.
Тему второго пришествия Том разрабатывать не хотел.
Да «серый» и сам вроде не пытался выдавать себя за Мессию.
Хотя трюк с остановкой времени, что он показал в магазине, был вполне достоин Иисуса. Если бы тот провернул его на Голгофе, история его жизни получилась бы куда интереснее.
Перед глазами Тома сама собой возникла следующая картина.
Римские легионеры привязывают Иисуса к лежащему на земле кресту и тащат деревянные киянки и здоровенные гвозди, чтобы проткнуть ими руки и ноги Христа.
Все это, разумеется, под жесткий индастриал в исполнении «Nine Inch Neils».
Гвоздь приставлен к запястью.
Киянка занесена.
Предельно жесткая сцена, выдержанная в темных тонах, в стиле видеоклипов Трента Резнора.
И вдруг все вокруг замирает.
Два вора, уже прибитые к крестам.
Римляне, занятые своими делами.
Евреи, собравшиеся поглазеть на казнь.
Даже листья на деревьях, которые только что трепал ветер.
Все замирает в неподвижности.
В деле остается только Иисус!
Да!
Киянка со стуком падает на шляпку гвоздя.
И острие входит в дерево креста.
Вот только самого Иисуса на нем уже нет!
Иисус на белом коне, в развевающихся одеждах, похожий на Гендальфа, вскидывает руку с зажатым в ней посохом.
На фоне огромного красного солнца конь встает на дыбы.
И уносит Иисуса в сторону заката.
Евреи с надеждой смотрят ему вслед.
«Он обещал вернуться», – тихо произносит святой Петр…
– Я могу просто посидеть с тобой за столом, – говорит «серый».
– Отлично. Давай посидим за столом.
Том протянул руку и снял телефонную трубку.
На всякий случай.
В трубке – тишина.
– Связь не работает, – сказал «серый».
– Ну, надо же было убедиться.
Том сунул трубку в гнездо.
Глава 17
На кухне Том быстро прибрал беспорядок, учиненный тетей Мэгги с дядей Бобом.
Усадив гостя возле двери, ведущей в сад, Том окинул взглядом продукты, припасенные тетей Мэгги для субботней трапезы.
Омары, мидии, филе курицы, редиска, латук, стакан земляники, чашка пшеничной муки, три яйца и какая-то странная на вид специя в баночке без этикетки.
Для какого блюда мог сгодиться такой набор продуктов, Том даже гадать не стал.
Не мудрствуя лукаво, он решил обойтись чаем с сандвичами.
С ветчиной, холодной курицей, сыром и кукурузой.
Для заправки – майонез, горчица и вустерширский соус.
Кетчуп в доме Шепардов был не в чести.
Том наготовил сандвичей с запасом, полагая, что дядя с тетей тоже не откажутся перекусить. В особенности после всех тех волнений, что выпали на их долю.
– Кстати, меня зовут Том Шепард, – представился Том.
– Ахав, – произнес в ответ «серый».
– Ага, – насмешливо скривился Том. – Я в курсе, кто такой Ахав.
– Это мой псевдоним.
– Псевдонимы бывают у неудачливых писателей и модных музыкантов. Боно, Эйдж, Слэш… Слушал, про таких?
– Никнейм.
– Ники используют геймеры.
– Этим мы сейчас и занимаемся.
– Что, играем?.. А!..
Том взял щелкнувший выключателем чайник и залил кипяток в заварочный чайник.
– Надеюсь, ты не против, если я приглашу к нам за стол моих дядю с тетей?.. А!.. В общем, я хочу представить тебе родственников!
– Буду рад.
– Только должен предупредить, они сейчас… – Том помахал в воздухе пальцами. – Немного не в себе.
– Как и все вокруг.
– Что случилось с городом?
«Серый» направил вверх указательный палец.
– Ладно.
Том поставил чайник и тарелку с сандвичами на стол и вышел за дверь.
«Серый» остался на кухне в одиночестве.
Странно, но Тома перестала раздражать его странная манера вести беседу. Его злило то, что он сам никак не мог к ней приспособиться.
Это действительно было похоже на игру. В которой он пока что не терял явно очки, но и вырваться вперед ему тоже не удавалось.
Поднявшись наверх, Том постучал в дверь спальни и, выждав пять-шесть секунд, широко распахнул ее.
– Миссис и мистер Картрайт! – торжественно возвестил он. – Спешу сообщить, что ваше дело закрыто! Все обвинения с вас полностью сняты!
– Ах! Дорогой!
– Дорогая!
Дядя Боб и тетя Мэгги кинулись друг другу в объятия.
– Но, мистер Осмонд, – тетя Мэгги чуть отстранилась от мужа и посмотрела на Тома. – Как же застреленные Уилмором динозавры? Вы же говорили, что это незаконно!
– Совершенно верно, миссис Картрайт, – Том подбородком коснулся воротника майки. – Говорил. Да, собственно, так оно и было. До сегодняшнего дня. Так случилось, что именно сегодня Совет Графства утвердил перенос срока начала охоты на велоцирапторов. Так что никаких законов мистер Картрайт не нарушил. И мне остается только принести вам свои искренние извинения за причиненное беспокойство.
– О! Что вы, мистер Осмонд! Вы были так добры к нам!
– Именно так, мистер Осмонд. Я хочу от всей души поблагодарить вас за то участие, что вы проявили.
– Дорогой! – Тетя Мэгги крепко ухватила мужа за локоть. – Я хочу поскорее вернуться домой!
– Разумеется, дорогая, – погладил ее по кисти дядя Боб. – Мистер Осмонд, сэр, мы были счастливы познакомиться с вами…
– Постойте, – перебил его Том. – Вы уходите? – Подобный поворот событий был для него полной неожиданностью! – Куда?
– Мы хотим вернуться домой. Должен сказать, последние пару дней выдались несколько напряженными, – дядя Боб улыбнулся. – Во всех отношениях.
Выпускать дядю с тетей из дома нельзя было ни в коем случае! Ни под каким предлогом! Ни при каких обстоятельствах! Ну, разве что только если дом загорится. Или же на них на самом деле нападут гигантские змеи.
Да и куда они отправятся, если их дом здесь?
– Мистер и миссис Картрайт! Я не могу вас отпустить.
– Но почему, мистер Осмонд?
Этого Том пока и сам не знал. Он лихорадочно перебирал различные варианты, пытаясь найти повод, чтобы заставить их остаться. Но так, чтобы не разрушить созданный ими воображаемый мир. Который был куда безобиднее всех предыдущих.
– Сэр! Мэм! Я прошу вас быть моими гостями!
– О, это так мило, мистер Осмонд!
– Но мы не можем принять ваше предложение, мистер Осмонд! Никак не можем!
– Почему же?
– Мы не смеем более отягощать вас своим присутствием.
