В подобии пещеры оказалось светлее. На стенах теплились редкие минералы, мерцающие в темноте зеленоватым оттенком. Но не это заставило меня похолодеть от страха и приготовиться снова защищать свою жизнь.
У стены, припадая на одну сторону, скалилась самка шаабела - огромного и редкого представителя кошачьих. Дымчатого цвета шерсть окрасилась в багряный и клочьями торчала в стороны, где-то она оказалась вырвана с мясом. По морде шаабелы стекали струйки крови, теряясь в шерсти. Я прикрыла рот, стараясь подавить тошноту и справиться со страхом и щемящем чувством обреченности внутри.
Ведь шаабелу окружили геомы. Их осталось три твари. Остальные валялись вокруг с ранами разной степени тяжести. Шаабела сражалась за свою жизнь отчаянно. На глаза навернулись слезы, а в горле встал ком. Не позволю!
Я стиснула рукоять ножа и ринулась на ближайшего геома.
Глава 18
Пот смешался с кровью и струйками стекал по моему лицу и шее, пробираясь за шиворот. Пальцы ослабли, и нож с громким звяканьем упал на каменный пол пещеры. Три поверженных геома лежали совсем рядом, и вызывали приступы тошноты. Плечо и бедро дергало, а правая сторона лица оказалась парализована. Эти твари умудрились достать меня своим ядом, жвалами и лапами. Но это мелочи. Раны шаабелы гораздо глубже.
Я перевела на нее взгляд, встречаясь с ярко-голубыми глазами животного. Она посмотрела пристально, принюхалась, будто оценивала меня по каким-то своим критериям. Я сглотнула тугой ком и шагнула ближе. Ноги почти не слушались, а колени подгибались, но я все же протянула дрожащие пальцы к окровавленной морде шаабелы и аккуратно коснулась влажного и горячего носа.
Животное вздрогнуло, отпрянуло, из пасти послышалось глухое рычание. Только оно тут же сменилось бульканьем, а шаабела пошатнулась.
- Т-ш-ш, моя хорошая, - прошептала я дружелюбно, убирая пальцы, чтоб не пугать ее, - не дергайся, иначе потеряешь много крови.
Шаабела затихла, будто поняла мои слова. Хотя, скорее, она различила мои эмоции. Эти дикие звери отличались повышенной эмпатией и могли защищать своих детенышей и пару до последнего вздоха.
Лапы дикой кошки вдруг подогнулись, и она рухнула на пол. Дыханье из ее приоткрытой пасти вырывалось клочьями пара. Я закусила губу и быстро отстегнула набедренную сумку от ремня. Там я собрала все травы, какие сумела найти у торговцев. Хоть какая-то помощь отряду.
Ведь одна из моих сильных сторон - отвары. Хоть лекарское дело мне и не давалось, описание почти всех трав и их свойств я выучила назубок. И научилась их применять. Это помогло во время моих скитаний. Ведь какая лечебница примет беглянку? Конечно, никакая. Сразу сдали бы обратно.
Я мотнула головой и опустилась на колени перед шаабелой. Бегло осмотрела ранения, сердце сжалось от жалости и тревоги. Дикой кошке осталось не больше часа. Слишком глубокие раны нанесли геомы, к тому же, судя по дыханию животного, парализовали одно легкое.
Но я слышала, что эти кошки обладали быстрой регенерацией. Мне стоило обработать самые серьезные разрывы и дать шаабеле болеутоляющее и кроветворное. Потому что вокруг кошки образовалась огромная лужа ее крови и жижи геомов.
Я сглотнула и поднесла пузырек с отваром из крапивы пахучей к массивным челюстям. Шаабела распахнула глаза и недовольно рыкнула. Взгляд ее пылал лихорадкой, а из пасти донеслось бульканье.
- Это лекарство, - спокойно пояснила я, стараясь крупно не дрожать и не показывать страх, - тебе станет легче.
Снова попыталась влить кроветворное, но отдернула руку, чуть не расплескав отвар. Прямо передо мной выскочил маленький комок шерсти. Он яростно сверкал небесно-голубыми глазюками и грозно… мяукал. У меня даже сердце защемило. Не больше домашней собаки, малыш скалил зубы и старался защитить свою маму.
Шаабела обеспокоенно захрипела и попыталась подняться, только силы совсем ее покинули, она снова завалилась на бок, глаза ее закатились.
- Не мешай, - погрозила я пальцем малышу, - если я не помогу твоей маме, может оказаться поздно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Детеныш шаабелы захлопнул пасть и бросил отчаянный взгляд на еле дышащую мать. Потом снова глянул на меня, вернее, на пузырек в моих руках, подобрался ближе. Его ноздри расширились, а сам он подозрительно прищурился. Я не двигалась, позволяя малышу убедиться, что в моих руках не отрава.
Маленький шаабел фыркнул, и тут же чихнул, едва не выбив пузырек из моих рук.
- Эй, - хмыкнула я, щелкнув малыша по носу, - аккуратнее, у меня больше нет такого лекарства.
Шаабел оскалился, дернув головой в сторону, видимо, щелчок ему пришелся не по вкусу. Но все же послушно отступил на пару шагов, давая мне возможность влить отвар.
Я выдохнула и, разжала сведенные в судороге челюсти шаабелы. Видно, она сильно лихорадила и отключилась. Иначе мне бы не удалось даже на миллиметр приоткрыть ее пасть.
Быстро влила отвар крапивы, за ним настой из коры белой ивы - очень редкого дерева в Меконе. Говорили, что кору возили из самого Фуета. Оно и не мудрено. Там же все государство - сплошные леса, да поля. Эльфы, которые в нем обитали, терпеть не могли технологии, магию и все ненатуральное. Но зато отлично менялись с Беталом на драгоценные редкие камни.
Я бросила в сумку использованные пузырьки и, сжав обратно челюсти дикой кошке, вытащила острую иглу и лекарскую нить. Они были зачарованы специально, чтобы даже тот, кто не понимал в целительстве ни капли, мог сшить серьезные раны.
- Не шипи, - цыкнула я на малыша, который вновь озаботился здоровьем матери, - это поможет маме поправиться.
Утерев рукавом пот с лица, я приступила к операции. Малыш нервно расхаживал сзади из угла в угол, чем мешал, но я старалась сосредоточиться на рваных краях одной из ран.
Когда я закончила с последней, с меня сошло семь потов. Хоть игла с нитью сами делали свое дело, я лишь подносила их в нужные места, это отняло последние силы.
Если бы мне не надо было спешно возвращаться, я бы легла рядом с шаабелой и проспала часов тридцать подряд. Дыхание кошки, между тем, выровнялось, а жар стал спадать. Я облегченно выдохнула и потрепала малыша по голове.
- Все, мы справились, - прошептала я непослушными губами.
Малыш мяукнул, боднул меня в бедро в знак благодарности и тут же зарылся в пропитавшуюся кровью шерсть шаабелы.
Только мать вдруг дернула ушами и раскрыла глаза. В них плескалась не благодарность, а их затопила паника.
- Что? - пробормотала я в непонимании, пытаясь пристроить дорожную сумку на бедро обратно.
Только осеклась, потому что услышала цокот сотен лап. И он приближался. Кажется, к убитым геомам спешило подкрепление.
- Сетановы щели! - выругалась я, кое-как поднимаясь на ноги.
Обшарила взглядом пол вокруг в поисках ножа. Тот лежал слишком далеко, почти у самого выхода в полу пещеру. Бросила взгляд на шаабелов, отчего сердце болезненно сжалось. Дикая кошка пыталась подняться на подгибающиеся лапы, одновременно мордой отодвигая малыша за свой бок. Ей не справиться, как и мне. От безнадежности в уголках глаз защипало. Только слезами не поможешь. Надо бежать, и как можно скорее.
Вот только маме-шаабеле не пролезть в узкий лаз, даже если я смогу поднять на руки вес почти в два раза превышающий мой.
- Что же делать! - воскликнула, запустив пальцы в волосы и дернув со всей силы.
Если мне бежать за подмогой, то может стать слишком поздно. Мама и малыш могут погибнуть, но если я останусь, то погибнем все втроем. А пожить мне еще хотелось.
Вдруг руку обожгло болью. Я дернула пропитанный кровью и потом рукав вверх. От локтя до самой кисти на коже набухли вены, будто я их чем-то пережала, а поверх змеились узоры метки. Они то чернели, то вспыхивали алым.
- Что за… - пробормотала я, разглядывая замысловатый рисунок во все глаза.
Но ничего понять я не успела, меня отвлек утробный рык, а за ним мявк и возня. Я подняла взгляд и натолкнулась на острый и решительный взгляд шаабелы. Она зубами сжимала малыша за холку и смотрела на меня не мигая.
