Эли пожал плечами.
— А что предприняла полиция государственной безопасности, когда вы заявили об угрозах?
— Они обещали организовать охрану синагоги на период визита и обеспечить безопасность министра иностранных дел.
— Ты разговаривал с Силланпяя?
— Да, с инспектором Силланпяя.
— Вы связывались с посольством Израиля или оттуда кто-то связывался с вами?
Эли посмотрел на меня с раздражением:
— Ты что, меня допрашиваешь? Ты хоть и полицейский, но все-таки мой младший брат.
— Я хочу понять, во что ты ввязался и насколько сильно влип. Ты контактировал с посольством?
— Мы вместе с Зильбертштейном один раз встречались с послом и начальником службы безопасности посольства.
— С какой целью?
— Мы проводили консультации о визите министра иностранных дел и подготовке к нему.
— Посол говорил что-нибудь о каких-то связанных с визитом опасностях?
Эли на минуту задумался. По природе он был человеком чувствительным, вполне довольным собой и не хотел рисковать ничем из того, чего достиг. Сейчас речь шла о деле более серьезном, чем случайная связь с женщиной на восточном ковре в офисе или на столе в кабинете.
Он однажды рассказал эту историю в сауне в полицейском доме отдыха, куда мы ездили с ним и одним моим сотрудником. Разговорился не по пьянке, а чтобы придать себе значимость в компании дюжих полицейских. Позже он говорил, что в течение двух недель каждый вечер ходил в синагогу просить у Бога прощения не за свой поступок, а за то, что распустил язык.
— Зильберштейн рассказал, что через «Моссад» — вернее, он не называл «Моссад», а говорил о службе безопасности — поступила информация, будто в Хельсинки проживают арабы, связанные с террористическими организациями, двое из которых подозреваются в организации нескольких взрывов, направленных против евреев. Теперь ты, наверное, понимаешь, почему мы были обеспокоены. Сюда направляется министр иностранных дел Израиля, и в то же время тут скрываются под чужими именами отъявленные террористы, о которых известно, что они приобрели взрывчатку и оружие в России.
— Если «Моссад» знал, что здесь есть террористы, почему же он заодно не сообщил, кто они?
— Возможно, и сообщил, но только полиции государственной безопасности.
Эли посмотрел на свои шикарные часы. Ему их подарила на день рождения жена. Они были вдвое дороже «тойоты» комиссара Тойволы.
— Я обещал быть дома до десяти.
Я знал, что веду себя с Эли грубо. Но хотел выяснить еще одну вещь.
— Когда тебя выбрали заниматься безопасностью общины?
— Это было примерно месяца полтора назад.
— Тогда уже было известно о визите министра иностранных дел Израиля, да?
— Да. Для подготовки такого визита требуется несколько месяцев, поскольку…
Эли был неглуп. Он повернулся, чтобы посмотреть на меня.
— Почему ты спрашиваешь? Ты считаешь, что все это было спланировано, чтобы…
— Спокойной ночи, Эли.
Я вышел из машины и захлопнул дверь.
Прошлой ночью я спал всего несколько часов, да и то неважно. Я устал.
Сделал себе бутерброд с яйцом, несколько мгновений послушал Билли Холидея и заснул. Этой ночью я не играл в настольный теннис с красивой израильтянкой в военной форме, нет, я играл с Кармелой Мейер. Она была без одежды, и игра ей плохо удавалась. Я подрезал мячик резким ударом, и он застрял между дынек Кармелы. Именно в тот момент, когда я извлекал его из грудей, в которых мяч накрепко засел, зазвонил телефон. Моя рука как раз заполнилась телесами Кармелы. Я не хотел просыпаться. Но звонивший был прожженным садистом.
Отвечая, я посмотрел на часы. Десять минут восьмого. У меня было ощущение, что я не спал вовсе. Звонил Симолин.
— Хорошая новость, есть информация о двоюродном брате Хамида. По телефону сообщили, что Таги снимал однокомнатную квартиру в Каллио. Звонил хозяин квартиры, сдававший ее Таги. Он читал утром «Хелсингин Саномат» и опознал убитого. Я пообещал вскоре приехать.
— Как скоро?
— Могу тебя захватить. Я в Пасиле.
— Спасибо. Через полчаса перед домом.
— До встречи… и сорри, что разбудил.
Глава 14
Квартира, которую снимал Таги Хамид, располагалась в старом многоэтажном доме на улице Тойнен Линья, напротив здания администрации района Каллио. Хозяин квартиры — худой мужчина лет семидесяти — поджидал нас перед домом, сидя в машине. У него был новехонький серебристо-серый «вольво». Он следил за нами глазами, но вышел из машины, только когда мы остановились. На нем был шуршавший при ходьбе спортивный костюм. Он явно не сочетался с представительским классом автомобиля. Под мышкой у него торчала пластиковая папка для документов.
— Харьюмаа? — на всякий случай спросил я.
— Да, а вы, как я понимаю, из криминальной полиции… Я вам верю, но тем не менее на всякий случай я взглянул бы на ваши документы, если не возражаете.
Я показал свое удостоверение, Симолин тоже.
— Речь идет о таких серьезных вещах, что легкомыслие недопустимо.
Он так крепко сжимал свою папку, как будто в ней содержались поистине великие тайны.
Я подтвердил, что он прав. Легкомыслие не имело никаких оправданий.
Харьюмаа принялся перелистывать бумаги в папке, периодически слюнявя палец. По-видимому, он страдал псориазом, поскольку ноготь у него на пальце изогнулся в виде орлиного когтя. Он показал нам договор аренды квартиры, удерживая папку на безопасном расстоянии. Я успел заметить, что экземпляр договора с Хамидом не был подлинником. Похоже, Харьюмаа был состоятельным человеком, который неплохо зарабатывал на сдаче своих квартир.
— Вот он, — сказал Харьюмаа, голос и руки у него дрожали, он отпрянул назад, когда я попытался взять папку в руки.
— Можно посмотреть на него поближе?
Немного помешкав, Харьюмаа приблизился.
Я просмотрел бумагу. Договор был заключен чуть больше двух месяцев назад, и в графе «срок аренды» было указано «без ограничения срока с предупреждением о расторжении договора за два месяца». В качестве залога Харьюмаа затребовал с Хамида плату за три месяца — 1350 евро.
Площадь квартиры составляла восемнадцать квадратных метров.
— Я всегда стараюсь помочь людям, вот и иду на уступки. Это, наверное, последний раз, когда я сдал квартиру иностранцу. Плата за месяц осталась недополученной.
Он посмотрел на меня, как будто прося о сочувствии своей несчастной судьбе.
— Разве залог теперь не останется вам?
— Когда нужно заниматься ремонтом и прибрать за постояльцем, это просто ничтожные деньги. Если бы я мог начать все сначала, то выучился бы на сантехника. Они вечно оставляют клиентов без гроша в кармане.
— Сколько квартир вы сдаете в аренду?
Харьюмаа на минуту задумался, нельзя ли эту информацию отнести к коммерческой тайне.
Отерев лоб, он признался:
— Ну их есть некоторое количество… но налоговая заботится о том, чтобы на этом нельзя было толком заработать. Сплошная суета и хлопоты до поздней ночи, еле добираюсь до дому. А жильцы… это же в наше время просто черти, жалуются по любому поводу. То им холодно, то им жарко, то звукоизоляция не устраивает, то туалет не в порядке. Все не так. И чуть ли не бесплатно еще нужен паркет и окна с тройным остеклением.
Преувеличенная жестикуляция Харьюмаа и его жадность, которая проявлялась даже в голосе, создавали карикатурный образ истинного эксплуататора. Я бы не удивился, если бы он в порыве отчаяния от своих финансовых потерь бросился на землю и посыпал голову пеплом.
— Разве четыре с половиной сотни евро за восемнадцать квадратных метров недостаточно?
— Нужно еще учитывать все те проблемы, которые мне приходится решать. И плюс затраты. И средства, вложенные в квартиру. Уверяю вас, за все это не грех получать побольше. И полегче. Но надо же человеку где-то жить.
— Я это забираю, документ будет вам возвращен в свое время, — сказал я, показывая на договор.
Квартира находилась на втором этаже. Окно выходило на навес для мусорных контейнеров во внутреннем дворе.
— Чудесный вид, — отметил Симолин.
Обстановка в комнате была проще некуда — крохотный стол и два стула с барахолки. Койка имела, похоже, то же происхождение. Она была застелена серым покрывалом. На полу валялись груда книг и радиоприемник со встроенным магнитофоном. Тем не менее квартира не была похожа на жилище студента.
Я протянул руку к Харьюмаа:
— Мне нужен ключ, я верну его сразу после осмотра квартиры.
— Это единственный ключ, и он мне самому необходим. Вечером сюда придет клиент, которому нужно показать квартиру, и он хочет сразу переехать… Каждый день, когда квартира не сдается, стоит денег.
Я выхватил у него ключ.
— Как Хамид узнал о квартире? — спросил Симолин.
