Силланпяя был прав, но я решил еще потянуть.
— Немножко повременим.
Тойвола тронул меня за плечо:
— Я съезжу пообедать. Хорошо?
— Конечно.
Отъезд Тойволы дал мне повод, не привлекая внимания, приблизиться к машинам.
— Держи меня в курсе, — попросил Тойвола, высунувшись в окно своего автомобиля.
Я пообещал. Подойдя к Тойволе, я сказал:
— Не забудь, что у покойника надо взять пробу на наличие пороховых газов, а гильзу сразу сравнить с гильзами, найденными в автомастерской. Калибр, во всяком случае, тот же.
Тойвола кивнул и газанул прочь. Я посмотрел вслед. Следовало признать, что Тойвола и его «тойота» были схожи своей незамысловатой харизмой.
Я разрешил сотрудникам морга увезти тело. Им уже надоело ждать, и они сразу принялись за дело.
Клейн вылез из своего джипа. Я протянул ему одноразовые перчатки и паспорт.
Он сначала тщательно осмотрел паспорт, потом взял лупу, залез в машину и ввел номер документа в ноутбук. Связь установилась за несколько секунд.
Клейн сравнил данные паспорта с информацией, поступившей на компьютер, и протянул паспорт обратно:
— Настоящий. Бен Вейсс, торгует пушниной. Живет и работает в Иерусалиме.
— Не очень вписывается в общую картину.
— У меня все вписывается. Он подал запрос на разрешение вывезти из страны триста тысяч долларов для закупки мехов. Возможно, попал в нехорошую компанию и его похитили и убили.
Версия у Клейна появилась слишком стремительно и была уже разжевана до готовности. У него было время подумать, какую лучше всего предложить.
— В очень нехорошую, на редкость плохую компанию, если те двое являются террористами, как вы предполагаете.
Он подвинул компьютер ко мне:
— Посмотрите сами. Вейсс не мог иметь никаких дел с этими головорезами.
На дисплее отразились сведения, о которых сообщил Клейн, но это меня не убедило. Если Бен Вейсс был человеком того масштаба, который виделся мне, то ему могли устроить документы хоть на имя Адольфа Гитлера.
Клейн посмотрел на меня оценивающе.
— Это конфиденциальная информация, — сказал он. — Согласно заявлению на вывоз валюты, его партнером по бизнесу является предприятие под названием «Арктик фёрз». Находится в Хельсинки. Там вы наверняка получите какую-то дополнительную информацию о Вейссе и его бизнесе.
Услужливость Клейна казалась мне подозрительной. Еще большую подозрительность делу придавало то, что, как я знал, владельцем «Арктик фёрз» являлся еврейский бизнесмен Йозеф Мейер, член совета еврейской общины Хельсинки и управляющий ее фонда. Дочь Мейера, моя бывшая девушка Кармела, жила в Израиле и была замужем за капитаном израильских военно-воздушных сил.
Родственные отношения у нас со стариком Мейером не сложились, а он в свое время хотел, чтобы я продолжил его меховую торговлю. Я страдал аллергией на мех животных, да и вообще эта сфера деятельности меня не привлекала. Поэтому сразу по окончании университета я отправился в армию, а когда вернулся, Кармела уже встречалась с сыном владельца магазина ковров. Парень был татарином. Через полгода татарин исчез из поля зрения, а Кармела поехала залечивать душевные раны в Израиль, где встретилась со своим будущим мужем.
— Спасибо. Мы свяжемся с Мейером.
Я подозвал стоявшего в стороне Симолина:
— Мы можем возвращаться в Хельсинки.
Клейн заволновался:
— Я хотел бы поговорить об убитом.
— Слушаю.
— Вы знаете, кто его… как произошло убийство?
— Я не могу раскрывать конкретные обстоятельства расследуемого дела.
— Я помог в установлении личности покойного и рассказал о том, о чем мне не следовало говорить, — напомнил Клейн.
— Я уже поблагодарил. Что-то еще?
— Убийцы, есть о них какая-нибудь новая информация?
Я помотал головой:
— Следственная информация. Еще что-то?
Клейн понял:
— Нет.
Мы молча доехали до шоссе, где Симолин сказал:
— Кто-то обо всем стучит в СУПО.
— Это правда.
— Но невозможно сообщать то, чего не знаешь.
Я посмотрел на Симолина. Он сжимал в пальцах белый листок.
— Квитанция за парковку. Была в кармане убитого.
Настроение мое улучшилось. Если повезет, из парковочной квитанции можно выжать массу информации.
Когда мы подъезжали к Хельсинки, Симолин позвонил в службу парковок. Мы узнали, что квитанция — из автомата на улице Ауроранкату в районе Тёёлё.
— Съездим посмотреть, — сказал я. — Но сначала сделаем еще одно дело.
Глава 12
Я предпочел бы не встречаться с Йозефом Мейером. Он считал меня главным виновником того, что расстроилась наша свадьба с Кармелой и его дочь уехала в Израиль. Мейер с самого начала наших отношений с Кармелой относился ко мне с прохладцей. Возможно, причина была во мне. Я явно не стал бы его любимым зятем. Мой дядя считал, что причина этой сдержанности заключалась в том, что еще раньше ему пришлось отказать Мейеру в ссуде, когда тот собрался расширить свой бизнес.
Когда-то Мейер был одним из самых успешных торговцев пушниной в Хельсинки, но время его прошло уже многие годы назад. Магазин своей мрачностью и старомодностью походил на похоронное бюро. Все начало разваливаться после смерти супруги Мейера и отъезда дочери в Израиль. Рентабельности бизнесу не прибавляло и то обстоятельство, что как защитники животных, так и неонацисты избрали своей мишенью витрину магазина.
Меха, которыми торговал Мейер, были столь же старомодны, как и манекены в витрине, и в магазин теперь заходила разве что пожилая публика. С Мейером произошло то же, что и с моей мамой. Когда она заканчивала работать в своей парикмахерской в семидесятых годах, в окне рекламировались прически, бывшие в моде в пятидесятых. Одну модель с жирными волосами представлял вылитый Джеймс Дин,[21] а другая была похожа на Мэрилин Монро.
В магазине не было ни одного покупателя. Все считали, что фирма давно умерла, и Мейер с этим смирился. Для Мейера магазин служил своего рода убежищем, где сохранилось то время, когда он был счастливее, чем теперь. Поэтому он не хотел, да уже и не в силах был ничего менять. Мейер предпочитал тонуть вместе со своим кораблем и воспоминаниями.
По дороге в Хельсинки я рассказал Симолину о том, что связывало нас с Мейером. Он слушал с интересом и задал несколько осторожных вопросов о моих отношениях с Кармелой Мейер. Симолин, похоже, считал, что общение между молодыми евреями происходит гораздо экзотичнее, чем у других людей.
Я не успел сделать и полшага, прежде чем начал чихать. Совсем забыл про свою аллергию. Я знал, что для меня будут пыткой даже несколько минут в магазине пушнины.
Мейер, одетый во все черное, вышел из своей комнатки позади торгового зала так тихо, что застал нас врасплох. Он сразу узнал меня:
— Кафка. Вы ли это?
После того как я расстался с его дочерью, он стал называть меня на «вы». Вообще-то так было проще, привычная близость создавала ощущение неловкости.
Я снова чихнул и почувствовал, что у меня потекло из носа. К счастью, в кармане нашлось несколько бумажных носовых платков. Я сразу объяснил, по какому мы делу. Мне хотелось как можно скорее убраться отсюда.
— Да, это так. Бен Вейсс приезжал сюда позавчера обсудить наше сотрудничество.
— Какое именно сотрудничество вы обсуждали?
— Он предложил мне выступить закупщиком на следующем пушном аукционе. Это произойдет в начале года.
— Почему?
— Потому что я хорошо знаю местный рынок и продавцов и поскольку Финляндия входит в число ведущих экспортеров пушнины в мире. Он не знал тут никого, поэтому раньше пользовался услугами немецких посредников.
— А он говорил, почему выбрал в компаньоны именно вас?
— По-моему, кто-то ему меня рекомендовал.
— И о чем вы договорились? — спросил Симолин.
Мейер взглянул на него, но отвечать повернулся ко мне.
— Я пообещал ему выяснить возможности сотрудничества, но предупредил, что потихоньку сворачиваю дело, поскольку мне не на кого его оставить.
Говоря это, Мейер посмотрел на меня осуждающе.
— Почему вы интересуетесь Вейссом?
— Он погиб.
Произнося это, я смотрел на Мейера. Он не выглядел удивленным, хотя и выпалил подряд три вопроса:
— Погиб? Вейсс погиб? Как?
— Его убили.
— Когда?
— Вчера. Вы не знаете, кто бы это мог быть и по какой причине?
— Нет, это какая-то ошибка, если не…
— Что «если не»?
— Он дал понять, что у него при себе крупная сумма. Сказал, что если мы договоримся, то он откроет здесь счет.
Мейер был плохим актером, не дотягивал даже до уровня кружка театральной самодеятельности. Он просто повторял ранее заученное.
— Вы с ним как-то связывались после его визита?
