– Господи, господи!.. – Алла уронила голову на руки. – Неужели ничего нельзя сделать?
Адвокат пожал плечами:
– Ну, почему же ничего… Я приложу все усилия. Потерпевшая мертва, ее интересы представляют родственники – отсутствие ее показаний в суде может быть нам на руку. К сожалению, есть свидетель, видевший ночью эту компанию – сосед-собаковод, Аня рассказала о нем сестре. Ему предъявили подозреваемых, он опознал всех троих – на вашу беду, у этого человека оказалась отличная зрительная память. Ну, и другие улики, в частности следы крови ее группы в квартире…
– То есть спасти Макса не удастся?
– Как ни печально об этом вам говорить, но полностью – нет. Максимум, что получится, – немного скостить срок, выхлопотать колонию получше. Но не больше. Доказать, что он абсолютно невиновен, даже я при всем своем опыте не смогу.
– Скажите, а возможно… ммм, – Алла замешкалась, – в нашей ситуации действовать какими-нибудь альтернативными методами? Ну, следователя подкупить… Или воздействовать на него как-то…
– Попробуйте, – пожал плечами адвокат. – Но я сильно сомневаюсь, что подобное дело удастся развалить, оно достаточно серьезное. Опять же родственники погибшей девочки… Они настроены очень воинственно, просто так им рот не заткнешь. Так что остается надеяться лишь на то, что срок окажется не очень большим.
– Да какая разница, большой срок или маленький! – закричала вдруг Алла. – Я вообще не хочу, чтобы мой сын сидел в тюрьме! Неважно сколько, неважно в какой! Он вообще не должен сидеть! Вообще, понимаете?! Ради этого я на что угодно пойду!
У нее началась истерика, и Якову Марковичу пришлось похлопотать, чтобы привести ее в чувство. Впрочем, ему к таким вещам было не привыкать. Наконец где-то через четверть часа его клиентка немного успокоилась. Она больше не кричала, не давилась рыданиями, только, спрятав лицо в ладонях, качала головой и бормотала:
– Боже мой, боже мой…
– Единственное, чем я могу вас утешить, – сочувственно произнес адвокат, – это то, что вскоре вы сможете забрать сына домой.
– Как это? – встрепенулась Алла. – Он ведь арестован!
– Пока не арестован, а задержан, это несколько разные вещи. Обвинение еще не предъявлено, так что по закону его и его приятелей могут отпустить.
– Под залог? Сколько нужно денег?
– Алла Анатольевна, мы с вами не в Соединенных Штатах. В нашей стране отпускают под подписку о невыезде.
– И когда же? Когда его выпустят?
– Пока не знаю и даже не уверен, что это обязательно произойдет. Но я похлопочу.
– Спасибо! Спасибо вам! – Она открыла сумочку и протянула ему конверт: – Надеюсь, этого пока хватит…
Пошатываясь, Алла спустилась вниз и села в свою машину. В горле опять появился слезный ком, мешающий дышать. Она чувствовала себя ничтожной, будто в несколько часов превратилась в маленькое незаметное существо, которому надо сдвинуть с места огромную глыбу. Что теперь делать? В который уж раз она набрала номер Влада, чтобы снова услышать, что абонент недоступен. Знать бы его служебный телефон! Но он ей его не давал…
Вернувшись домой, она застала мужа в ужаснейшем состоянии. Нервно ходя взад-вперед, он мерил квартиру шагами. Верхняя губа яростно оттопырена, словно он хочет что-то сказать, глаза бешеные. Только сейчас Алла вспомнила, что забыла позвонить ему от адвоката.
– Ты у следователя был? – спросила она.
– Был! – со злобой ответил он.
– Ну и?.. – Алла замерла.
– Что «и»? Подонка мы вырастили, вот тебе и «и»! Ублюдок он, тварь последняя! – выругался Илья.
– Вот только не надо его во всем винить! – заступилась за сына Алла. – Мальчик попал под чужое влияние, ты же знаешь, он на такое не способен…
– Не способен? – заорал Илья. – А девушка отчего, по-твоему, умерла? Оттого, что он не способен? Ты представляешь, что сейчас ее родители переживают? Ты представляешь, какими словами они нас вспоминают? А если бы, наоборот, кто-то Максима до смерти довел, как бы ты заговорила?
– Не кричи на меня! – процедила сквозь зубы Алла.
Он остановился и облокотился спиной о стену. Несколько раз нервно тряхнул руками, а потом вцепился обеими пятернями в свою шевелюру.
– Надо съездить к ее матери. Денег предложить, что ли… Не знаю, как в глаза смотреть… – еле слышно пробормотал Илья.
– Еще чего не хватало! Ты лучше о нем подумай, как ему помочь! Ты дозвонился до Буковского?
– Что? А, нет, я не стал.
– То есть как это не стал? – Она даже задохнулась от возмущения. – Твой сын в тюрьме, а ты…
– В том, что он в тюрьме, виноват он сам, – тихо и весомо проговорил Илья. – И мы с тобой – ничуть не меньше. За то, что воспитали его таким.
– Да пошел ты, – устало выругалась Алла.
Илья ошарашенно уставился на нее. Еще ни разу в жизни он не слышал от своей жены таких слов, да еще в свой адрес. Он хотел что-то сказать, но передумал. Просто развернулся и вышел вон.
Максима выпустили на следующий день. Алла встретила его у ворот и поразилась, как ужасно он выглядит – похудевший, сгорбленный, с синяками под глазами. Будто постарел на десять лет.
– Сынок… – Отчаяние и жалость к сыну спровоцировали слезы, они хлынули потоком, и Алла никак не могла справиться с собой. – Как же ты так?.. Зачем же ты это сделал?
– Ты мне морали будешь читать? – холодно спросил он, садясь в машину. – Не утруждайся. Я их уже наслушался. Поехали лучше. Я жрать хочу, как сволочь. И душ принять.
Дорóгой Алла расспрашивала Максима об условиях содержания, он скупо отвечал. У матери несколько отлегло от сердца – все эти ужасы тюрьмы, которые она себе смутно представляла по кино, пока ее мальчика миновали. Максима не били, не унижали, не сажали в камеру к уголовникам.
– Мне и без этого хреново – хуже некуда, – сказал он.
Они решили не ехать сразу домой, где был Илья, а зарулить сначала в какое-нибудь кафе, пообедать и спокойно обо всем поговорить. Глядя, с какой жадностью Макс набросился на еду, Алла причитала:
– Но как же тебя угораздило? Вляпался по самое не могу…
– Что, все так плохо? – мрачно спросил он.
– Да хуже некуда. – Алла нервно закурила сигарету и стала быстро затягиваться. – Я, конечно, наняла лучшего адвоката. Но, сам понимаешь, адвокат не всесилен. Тебе все равно назначат большой срок, что бы он ни делал. Нужно решать вопрос как-то иначе.
– Как? – усмехнулся Максим с набитым ртом.
– Я поговорила с дядей Владом… Он обещал подумать. Еще кое с кем из своих знакомых поговорила… Дед твой тоже все свои связи задействовал. Вот если бы еще отец…
– А что – отец? – не понял он.
– Если бы Илья помог… У него ведь много влиятельных знакомых. Его последний покупатель – депутат Госдумы. Среди бывших одноклассников, опять же, много больших людей.
– Так попроси его помочь мне! – Макс вымазывал хлебным мякишем опустевшую тарелку.
Алла опустила глаза:
– Меня он не послушается. Мы с ним поругались… Придется тебе самому.
На шум открывшейся входной двери Илья даже не вышел.
– Может, его дома нет? – предположил Максим.
Алла покачала головой:
– Он дома. Вон куртка висит, вон ботинки стоят… В мастерской торчит, не иначе. Иди к нему.
– Сейчас? Прям так сразу? Дай сначала хоть переодеться и душ принять.
– Душ еще успеется. А времени у нас в обрез, счет идет на часы.
Макс тяжело вздохнул и потащился на второй этаж, в студию. Робко постучался, отчего дверь подалась вперед. В нос сразу ударил странный запах – пахло алкоголем и лекарствами.
Отец сидел у окна, глядя куда-то вдаль.
– Папа, я к тебе, – помялся у дверей Максим. – Поговорить надо.
Тот вздрогнул, повернулся на голос и долго смотрел на сына, о чем-то думая. Затем наконец бросил:
– Ну, давай поговорим. Садись.
Максим пристроился на краешек дивана. Илья смотрел на него с каким-то удивлением, точно видел его первый раз в жизни. Макс расценил это как недоумение по поводу причины прихода и тут же перешел к делу.
– Пап, помоги мне! Пожалуйста! Мне срок шьют! Ты же можешь! У тебя же есть связи!
Вопросительный взгляд сменился пренебрежением. Илья словно потух. Потерев ладонями колени, он встал и прошелся по комнате, отчеканивая слово за словом:
– Я предполагал, что ты об этом попросишь, и заранее думал об ответе. Я не стану это делать, Максим! Не буду ни о чем просить ни Славу, ни кого-либо еще. Я даже не надеюсь, что ты меня сейчас поймешь. Может быть, потом, гораздо позже, когда повзрослеешь и осознаешь, что натворил. Возможно, я не прав, но у меня внутри ощущение, что я должен так поступить, и прежде всего ради тебя.
Максим стоял, как громом пораженный, а отец говорил дальше:
– Я хочу, чтобы ты понял одну вещь. С одной стороны, ты – мой сын, и я должен всегда оказывать тебе поддержку. Но я никогда не буду способствовать твоему моральному разложению, я сделаю все, чтобы ты одумался и стал хорошим человеком. Просто помни, что я тебя люблю, несмотря ни на что.
