Эмми: Я не выполняю приказы придурков.
Его светлость: Нет. Ты выполняешь мои приказы. Есть разница.
— А есть ли? — Я бормочу, закатывая глаза про себя.
Его светлость: Ты только что закатила на меня глаза?
Мой рот открывается от шока.
Эмми: Несколько раз за день. Преодолей это.
Его светлости: Чертовски нравится флиртовать с тобой.
Эмми: Это не флирт, ты извращенный ублюдок.
Его светлость: Детка, я думал, ты знаешь меня лучше, чем это…
Я откидываюсь назад, так что сажусь у изголовья кровати и бесстыдно раздвигаю бедра, проверяя, действительно ли он наблюдает за мной прямо сейчас.
Точки начинают прыгать на моем экране, и мой пульс увеличивается до опасной скорости.
Он здесь.
Мои глаза поднимаются к окну, отчаянно ища в темноте любой признак его присутствия. Но когда я включаю свет, все, что я вижу, — это мое собственное отражение.
Его светлость: Я когда-нибудь говорил тебе, насколько чертовски совершенна твоя киска?
— О, черт, — выдыхаю я, мои ноги раздвигаются шире.
Его светлость: Я мечтаю попробовать это снова.
Его светлость: О том, как ты зовешь меня по имени, когда я сжимаю пальцы глубоко внутри тебя.
Мое дыхание становится неровным, когда я читаю его грязные слова. Тепло расцветает у меня между ног, мое влагалище жаждет, чтобы я прикоснулась к нему, чтобы ослабить давление, нарастающее там.
Его светлость: Сделай это, Эмми. Покажи мне, как сильно тебе это тоже нужно.
Я борюсь с этим, мои пальцы сжимаются в кулак, ногти впиваются в мягкую кожу моей ладони.
Его светлость: Я хочу видеть, как твои пальцы блестят от возбуждения. Я хочу видеть, как сильно ты скучаешь по мне.
У меня кружится голова, когда мои глаза остаются прикованными к экрану. Дерзкая часть меня хочет отказаться, хочет, чтобы я притворилась, что я не полностью в этом сейчас. Но даже если он не следит за каждым моим шагом, я не уверена, что смогу соврать ему.
Его светлость: Сними это.
Пораженная его приказом, я нахожу в себе силы ответить.
Эмми: Что снять?
Его светлость: Мужская футболка, которую ты носишь, не принадлежит мне. Сними. Это. Немедленно. Сейчас же.
Что ж, если и были какие-то сомнения в том, что он наблюдал, я думаю, это хорошо и действительно устраняет их.
Обхватывая пальцами низ рубашки, я вытаскиваю ее из-под себя и поднимаю вверх по животу, но останавливаюсь, прежде чем обнажить грудь.
Эмми: Почему ты единственный, кто что-то видит?
Его светлость: Потому что я победил. А теперь сними ее. Покажи мне, насколько тверды твои соски для меня.
Эмми: Я ненавижу тебя.
Его светлость: Так вот почему твоя киска такая скользкая для меня. Ненавидишь?
— Да, — шиплю я, предполагая, что он на самом деле не слышит меня, но какого хрена вообще.
Выпуская телефон, я стаскиваю футболку через голову и швыряю ее в окно, смеясь, когда она ударяется о стекло и падает на пол.
Его светлость: Мне нравится твой огонь. Это чертовски возбуждает меня.
— Покажи мне, — стону я, сжимая свою грудь и пощипывая заострившийся сосок, пока стон не вырывается из моего горла.
Мой телефон жужжит.
— Святой чер… — я резко сажусь прямо. — Как тебе это удалось? — спрашиваю я, уставившись в окно.
Его светлость: Доверься мне, Мегера.
Эмми: Никогда.
Его светлость: Ляг на спину, поднеси свой телефон так, чтобы ты могла его видеть. Тебе понадобятся обе твои руки.
— О Боже, — стону я, делая в точности то, что мне говорят, потому что, несмотря на здравый смысл, я чертовски бессильна, кроме как следовать его требованиям.
Его светлость: Просто дьявол, детка. Не заблуждайся по поводу моей внешности.
— Самодовольный мудак, — наполовину огрызаюсь я, наполовину стону, когда беру инициативу в свои руки и обхватываю обе свои тяжелые груди ладонями.
Его светлость: Ущипните себя за соски. Сильно. Представь, что это мои зубы.
— Тео, — кричу я, выгибая спину над кроватью, когда выполняю приказ.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Его светлость: Такая… Блядь. Красивая.
Его светлость: Я соскучился по тебе, детка. Чертовски болит.
— Прикоснись к себе. Я хочу представить, как моя твоя обхватывает твой член, — стону я.
Его светлость: Не могу этого сделать, детка. Помни, что я сказал ранее. Только ты.
— Ты на самом деле это не серьезно?
Его светлость: Смертельно серьезен.
Его светлость: Ты мне нужна.
Его светлость: Я хочу тебя.
Его светлость: Я, черт возьми, умираю из-за тебя.
Его светлость: Потрогай себя, Мегера. Покажи мне, как ты играешь с этой хорошенькой киской.
Я — стонущий, извивающийся, отчаянный клубок похоти, когда моя рука скользит вниз по животу.
— Да, — шиплю я, когда мои пальцы касаются моего набухшего клитора.
Его светлость: Ты, блядь, сводишь меня с ума, Эмми Чирилло.
— Тео, — кричу я, позволяя другой руке присоединиться к вечеринке и просовывая два пальца глубоко в свою киску.
Мне все равно, делает он это или нет, в ту секунду, когда мои глаза закрываются, я представляю его с рукой, обхватившей его член, его мышцы напряжены, когда он почти яростно напрягается в своей потребности быть здесь, со мной.
— Да, да, — повторяю я, когда мое освобождение стремительно приближается благодаря моему воображению.
Мой телефон продолжает жужжать, но я не смотрю. Я не могу открыть глаза, чтобы понять, что он говорит, пока мчусь к точке невозврата, к которой отчаянно стремилась весь день.
— О Боже. Да. Тео. ТЕО, — кричу я, возможно, слишком громко из-за моей мачехи внизу, но к черту это. Мне это было нужно. Мне это было так чертовски нужно.
Совершенно измученная, мое тело вдавливается в матрас, сердце бешено колотится, мышцы сокращаются, и вырабатывают эндорфины вдобавок к эндорфинам наполняющие мою кровь.
Блядь. Мне это было нужно.
Возможно, я кончила прошлой ночью, пока разговаривала с ним. Но осознание того, что он наблюдает, выводило ощущения на совершенно новый уровень. Извращенный и девиантный уровень, о котором я и не подозревала, что мне нужен, но которого теперь страстно желаю.
Мой телефон продолжает жужжать где-то рядом со мной, но мне требуется больше времени, чем, я уверена, действительно необходимо, чтобы наконец пошевелиться и найти его.
Когда я включаю его, то обнаруживаю, что получаю самый длинный поток самых грязных сообщений, которые я когда-либо читала в своей жизни, поскольку Тео в ярких деталях объяснил мне, что он чувствовал, наблюдая за мной.
Его слова разжигают внутри меня еще один ад, и я быстро ловлю себя на том, что потираю бедра друг о друга в попытке подавить очередную волну желания, захлестнувшую меня.
Неправильно. Так неправильно.
Но это его последнее сообщение заставляет меня задуматься и окатывает холодной водой мое вышедшее из-под контроля либидо.
Его светлость: Ты нужна мне, детка. Так чертовски сильно. Скажи мне, что приедешь на эти выходные. Я знаю, что Стелла пригласила тебя.
— Черт, — шиплю я, ерзая на кровати, чтобы натянуть простыни на свое быстро остывающее тело.
Чем дольше я лежу, уставившись на это сообщение, тем сильнее моя кожа горит от его взгляда, несмотря на покрывало, скрывающее меня от него.
Он хочет получить ответ. Он заслуживает ответа. Но у меня его нет.
Мне не следует идти, я знаю это. Я должна стоять на своем, позволить им всем уйти и заниматься своими делами. Для меня было бы безопаснее остаться здесь, запереться в своей комнате и забыть о том, что они веселятся.
Так почему же мысль о том, что я позволю им уйти без меня, вызывает стреляющую боль в моей груди?
Наконец-то у меня есть друзья. Такие, о каких я всегда мечтала. Я не должна упускать этот шанс стать нормальной.
