— Как я мог, ведь ты признаешь только херес. И не думай благодарить меня. Может, ради Олстона ты все-таки согласишься сегодня на коктейли?
Обида погасла в его глазах и сменилась какой-то прохладной загадочностью. Он подвел ее к дивану. Вечер оказался гораздо приятнее, чем она ожидала. Лоренс будто бы тотчас забыл о своем язвительном замечании и, когда она попыталась напомнить ему об этом, поспешно перебил ее.
— Потом. Ты, кажется, говорила, что бывала на острове Ангилья?
И вот она уже беседует с Каролиной Фитцпатрик о карибских курортах. Эшли еще в детстве объездила их вместе с Чарли.
Через несколько минут она проследовала за Каролиной и ее мужем в столовую, с интересом разглядывая желтый бархатный пиджак и широкие бедра Каролины в платье с зелено-розовыми разводами. Она насмешливо приподняла бровь и покосилась на Лоренса. Он улыбнулся ей в ответ и подвинул стул, приглашая к столу.
— Как тебе цветовая гамма? В твоем вкусе? — ласково поинтересовался он.
Пока он усаживал ее за овальный стол, она чувствовала, как его приятное дыхание чуть касается ее волос.
— Все тот же старый двойной стандарт, — сладко пропела Эшли, когда ее соседи за столом продолжили разговор о ценных бумагах и золотом стандарте. Подали новое блюдо, и беседа перешла на охоту, неопознанные летающие объекты и магазины для женщин.
Неожиданно Эшли оказалась втянутой в разговор. Марджи спросила ее, где ей посчастливилось приобрести свое очаровательное кимоно.
— В Вест-Энде есть один магазинчик, где они время от времени появляются, — ответила Эшли.
Каролина наклонилась к соседке и сказала:
— Кто-то мне говорил, — может быть, ты, Барбара? — что в одном из токийских аэропортов можно купить вполне приличное кимоно.
Вот так, без всяких усилий с ее стороны, Эшли стала «своей». Она принялась за суп-пюре из кролика со спаржей и призналась себе, что проводит время не так уж плохо. Зато Роберт, казалось, тяготился приемом. За весь вечер он едва ли выговорил два слова. Бедный Робби. Неужели она действительно так о нем думает? Наверное, нет, но теперь… вот еще одно подтверждение, что она исцелилась от любви к нему.
Обед продолжался, и Эшли все более и более отдыхала душой. Не так противны и не так скучны все эти гости, как она боялась. Просто они говорили о том, что ее не волновало. Когда подали земляничный пирог, она уже с удовольствием внимала звукам мелодичных, спокойных голосов.
Припоминая все вечера, на которых ей приходилось бывать с детства — вечера в мастерских художников, в артистическом кругу, — она нашла, что этот вечер ей куда больше по вкусу. Во всяком случае, здесь нет таких откровенных повес, как Чарли, и ведут они себя вполне прилично, не то что собутыльники отца, которых приходилось выгонять под любым предлогом. И как это она прожила все эти годы, таскаясь всюду за отцом и стараясь, чтобы он все-таки работал хоть в полупьяном состоянии?
Эшли перевела взгляд на серебристые волосы Робби. Седины в них стало больше. Когда-то его седина была для нее привлекательной, он не был из разряда безмозглых силачей, озабоченных лишь своими постельными подвигами. Роберт ценил ее индивидуальность, в любви был романтиком. До него Эшли встречались типы, которые после проведенного вместе уик-энда пытались предъявить на нее права. Против таких у нее были наработаны средства защиты, но благородство Робби быстро ее обезоружило.
Она могла бы быть счастлива с Робби. Она бы любила его. Еще за месяц до того, как Эшли узнала про Марджи, она готова была сделать решительный шаг, но Робби не настаивал… и этим еще больше нравился ей.
Обед закончился. Кэтрин повела дам в сад, а Лоренс пригласил мужчин в кабинет показать какую-то новую компьютерную программу. Улучив момент, Эшли распрощалась с дамской компанией, сославшись на головную боль. Это было близко к истине: в последние дни голова побаливала не раз. Вернувшись к себе, она распустила волосы, разулась, прилегла и задумалась над замечаниями Лоренса о Роберте, о сплетнях и еще о какой-то ее «тактике».
Неужели о ее отношениях с Робертом шли толки? Она полагала, что они были так осмотрительны, даже когда еще не думали об этом. Потом, конечно, приходилось быть осторожными. Ведь если родословную Робби она точно не знала, то насчет Марджи не могло быть никаких сомнений: аристократическое произношение, манеры, привитая с младых ногтей элегантность выдавали ее происхождение. Она была из круга все тех же Ланкастеров, из тех, кто считал мир искусства своим провинциальным владением, а самих художников — в лучшем случае приемышами высшего общества.
Эшли проснулась рано и лежала, обдумывая все, что произошло вчера на приеме. Откуда-то донесся голос Зилы. Экономка велела кому-то получше вытирать ноги, чтобы не грязнить в ее чистой кухне. Наверное, кому-то из мужчин. Кэтрин всегда спит до десяти, потом выпивает чашку кофе в спальне, после этого ее день идет по обычному графику: она едет на побережье и там играет в гольф, теннис или бридж всегда с одними и теми же дамами. Они весь год переезжают с одного фешенебельного курорта на другой, ненадолго останавливаясь дома.
Эшли пристроилась на пастбище писать пейзаж, но около одиннадцати с веселым шумом вернулись мальчики; пришлось отложить рабо-1 ту и идти с ними на кухню. После ланча она уговорила Патрика на двухчасовой сеанс. Они обсудили до мелочей место и позу, а потом Эшли сделала несколько общих набросков. Наконец Патрик взмолился и умчался со своим братом-близнецом в очередную вылазку на велосипедах.
С утра ей не попадались ни Лоренс, ни Кэтрин, и весь день прошел спокойно. Все к лучшему. Видимо, сердце у меня выносливее, чем я думала, порадовалась она, вспоминая вчерашнее. И день закончился бы так же мирно, если бы опоздавший к столу Лоренс не пригласил ее после обеда в свой кабинет.
— Я собиралась заняться этюдами к портрету Патрика, — холодно объявила Эшли. — Ты не можешь мне сразу сказать, что на сей раз у тебя на уме?
Черные как вороново крыло брови вразлет насмешливо приподнялись.
— Когда мы в последний раз собирались поговорить, у тебя тоже были другие планы. Так не может продолжаться, Эшли.
Придется иметь это в виду, с раздражением подумала Эшли, угрюмо хрустя капустой брокколи. О чем он хочет поговорить? О Робби? О том, что у нее был роман с женатым мужчиной? Или опять о ее своеобразном вкусе в одежде?
Переводя озадаченный взгляд с одной на другого, Кэтрин сложила губки бантиком и промолвила:
— Лоренс, я думаю, лучше вам с Эшли обсудить все дела завтра утром. А сегодня мы с тобой могли бы съездить в клуб. Ожидается хороший оркестр из Дублина и танцы. Я обещала Каролине, что…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
