– Да уж – лучше не рассказывай. – подтвердил Алёша.
Ярослав сразу перешел на то, как притащил с огорода чучело и уложил в свою кровать (знал, что мать иногда заходит в комнату, проверяет, как дети спят).
– …Ну а потом, в самую темень ночную через околицу незаметно, и по дороге к тракту побёг. Вы ведь знаете – в лесу стая громадная… Большая то часть стаи где–то в лесных глубинах выла, но пятеро разведчиков на меня вылетели. Вот тут то и пригодился мой мешок – хорошо, что полон был, а то бы уже с вами не разговаривал!.. До тракта то уже не далеко было, вот я и смекнул, как волков отвлечь – сам со всех сил бежать припустил, и на бегу мешок развязываю. Чую – уже настигают. А я как раз курицу достал – да швырнул за плечо; уж и не оборачиваюсь, но чую – сцепились там из–за курицы. Дальше бегу – снова настигают – снова курицу кидаю – курицы кончились хлеба стал кидать – крынку с молоком – картошку жареную – глядь – пустой уже мешок – тут и тракт уже виден. Ну, я мешок за спину, и прямо под какие–то сани бросился… «Тпру!» – кричит ямщик. «Ты куда ж такой?!» – тут увидел волков и давай их кнутом щёлкать, они как завыли, хвосты поджали и обратно в лес дёру дали. Ну тут из саней выходит важный такой боярин и говорит: «Этот мальчишка наверняка от родителей убёг! Ну к держите его – в дом ко мне отвезём, там и разберёмся». Как я тут испугался – дёру дал – (не в лес, а в поле конечно бежал) – потом я среди сугробов укрылся, и до самого рассвета там пролежал, звёзды считал. Как рассвело так выбрался – ну, вот мы и повстречались…
Они прошли треть расстояния от того места, где встретились, до Дубграда, и тут Ярослав, в порыве охватившего его светлого чувства резко крутанулся, да тут и обмер, схватил Алёшу и Олю за руки, и уже совсем другим – напряжённым, сдавленным голосом проговорил:
– Карета несётся – видите?.. – он кивнул на приближающуюся карету запряженную парой гнедых скакунов.
Ребята безмолвно кивнули, но Ярослав и не заметил этого – он смертно побледнел, и весь дрожал:
– Ну а за каретой сани – видите?
– Да. Ишь несутся, – подтвердил Алёша.
– Так вот – это наши сани. Мой отец ими правит! Увидит сейчас! – Так… так… – Ярослав из всех сил глазами вцеплялся в подъезжающую карету. – …Видите – сбоку, у двери уступчик должен быть и поручни, на уступчик то и прыгайте…
– Быстро несёт, – выдохнул Алёша. – Не сорваться бы…
Карета уже была в нескольких шагах – вот промелькнули, храпящие вороные кони – в это мгновенье Алёша взял Олю за одну руку; Ярослав – за другую, вот прыжок – не промахнулись, вцепились в поручни. Вот уже встали на подножку, возле дверцы.
– Только бы не заметили. Только бы не останавливали… – молитвенно шептал Ярослав.
Карета неслась дальше, но откуда–то сзади донёсся окрик отца Ярослава – он их заметил – кричал громко, но слова сносились встречными потоками воздуха, и потому почти невозможно было их разобрать.
Жар припустил сзади, летел безмолвной, огненной стрелой, не отставал от хозяев…
Тут украшенная узором диковинных птиц занавеска на окошечке отодвинулась, и за стеклом показалось личико девочки лет пяти. Появление за стеклом нашей троицы очень девочку развеселило, и она принялась махать им ладошкой, и что–то говорить, только из–за толстого стекла не было слышно ни одного слова. Тут на плечико девочки взбежал совсем маленький, волосатый человечек с хвостом, и скорчил забавную рожицу (только потом ребята узнали, что это никакой не человечек, а мартышка). Вот из каретного таинственного полумрака выступило лицо молодой, обворожительной дамы облачённой так диковинно, что сразу ясным становилось, что она гостья из заморских стран. Дама решила, что – это просто баловники и карету не стала останавливать, думала, что перед городскими воротами, испугавшись грозной стражи, «баловники» сами соскочат. Они только погрозила им обведённым изумрудным перстнем пальчиком, молвила что–то девочке, и завесила окошко.
Меж тем, возница всё–таки услышал окрики отца Ярослава, выгнулся, оглянулся, но так как он был заморским возницей, то не понимал ни слова, и решил, что этот мужик предлагает ему померится в скорости, и согласно кивнул. Взмахнул вожжами, ещё–ещё – закричал уже знакомое нам «Элло!», «Элло!» – и кони сорвались галопом – выкладывались полностью…
Минут через пять стали появляться деревянные домишки окраин Дубграда, вскоре появились и каменные.
– Это еще что! – выкрикнул Ярослав, который вновь сиял, так как был уверен, что теперь–то его никто не догонит. – …Вот в Орел–граде, говорят, столько народа, что по сравнению с ним этот Дубград, что наша деревня!
Дорога шла под значительным уклоном вверх, на вершину большого холма на котором и был возведен Дубград. Постепенно число каменных двух-, а то и трехэтажных домов возрастало. От большой дороги, по которой мчалась карета, отходили маленькие улочки да переулочки, пестрели на стенах орнаменты дивных трав цветов да птиц, кой–откуда слышалась музыка: кто–то играл на гуслях и зычный бас подпевал какую–то песню.
– А вон государевы солдаты, – Ярослав указал рукой на троих бравых молодцев облаченных в красные кафтаны, да в меховые высокие шапки. На боку каждого из этих краснощеких молодцов была пристроена длинная сабля, одетая в черные ножны, черные, вычищенные до блеска сапожки, блистали под ярким солнцем, и вообще вся их одежда выражала собой аккуратность; ни единая грязинка не портила их…
Иноземный возница так увлёкся гонкой, что даже и забыл, что у ворот требуется усмирить коней (вот если бы он был государевым гонцом, так мог бы летать без всякого препятствия) – он часто перегибался, видел, что сани не отстают, и это сильно отдавалось на его самолюбии – ведь он был потомственный возница, да и в конных гонках не раз победу одерживал – не хватало ещё, чтобы его обошёл какой–то мужик. Городские ворота воображались ему финишной чертой, и на последних метрах, не слыша окриков солдат, он даже усы свои чернейшие прикусил, а по бледному его лицу катились капли пота. Вот карета пролетела под створками ворот. Тут возница закричал победно, и тут же резко натянул вожжи – иначе не миновать бы ему столкновения с лениво ползущим, волами запряженным возом, в котором на соляных мешках восседал некий мужик, и напевал весёлую песнь.
Следом подлетела повозка, и закричал отец Ярослава – ребята спрыгнули на мостовую, и бросились в переулок, позади несся Жар – из груди пса вырывались белые клубы…
Алеша на бегу говорил Оле:
– Солдат государевых приметила – их то нам и следует боятся.
– Бояться… отчего ж?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
