— Ученики? — переспросила Анжелина, когда мы двинулись по тропе. — И чему же он их учит?
— Помнить. — Разумеется. — А еще есть искусство, именуемое чтением, о каковом ты наверняка слыхала. Он учит этому… — Тут он осекся и обернулся к Анжелине. — Конечно же, ты слыхала о чтении, прости мою грубость. И… наверно, ты тоже умеешь читать, о многомудрая госпожа?
— Конечно, — отрезала она. И улыбнулась. — Там, откуда мы прибыли, все умеют.
Отмар потупился.
— Вы должны простить мое невежество. Поймите, жизнь здесь нелегка, ведь греннеры[5] неустанно преследуют нас.
— Не волнуйся. Мы уж позаботимся, чтобы на вашей планете скоро произошли крупные перемены.
Ее твердая решимость заставила его охнуть.
— Все переменится, Отмар, — заверил его я. — Обещаю, что переменится.
Переводя взгляд с Анжелины на меня, он не находил слов. И я вполне мог его понять. Если мы не соврали, то мир, известный ему, очень скоро будет вывернут наизнанку.
В молчании мы снова двинулись по лесной тропинке к их стоянке и, как все мы надеялись, лучезарному будущему.
Прибыли мы на закате. Чуточку усталые, но не так чтобы очень. Надо отдать Уймабашлии должное, мы были в отличной форме. Планета удовольствий, в число которых входит катание на лыжах зимой — и серфинг летом, — об этом позаботилась.
Здесь деревья были повыше, обеспечивая укрытие от посторонних взоров. Под ними раскинулись шатры из шкур, сливавшиеся с лесом. Отмар подвел нас к самому большому, но у входа задержался.
— Я буду ждать вас снаружи. Да обретете вы мудрость и поделитесь ею по возвращении.
Мне сказать было нечего, но Анжелина подобных неудобств не чувствовала. Подавшись вперед, она взяла Отмара за обе руки.
— Спасибо, — только и сказала она. А потом повернулась и вошла в сумрачный шатер.
В мерцающем свете огня в открытом очаге мы увидели пожилого человека, дожидавшегося нас, сидя на каком-то возвышении. Позади него стояла группка молодых людей. Когда мы приблизились, один из них — чернобородый, в рясе с капюшоном — выступил вперед и поднял руку.
— Остановитесь здесь, — произнес он холодным, требовательным тоном. — Я Школяр-Прима. Ныне вы находитесь пред ликом Памятующего. Вы будете…
— Непременно — и намерены с ним поговорить, — холодно отрезала Анжелина, потеряв терпение. — Отойди.
Краска бросилась ему в лицо. Но прежде чем он успел запротестовать, я показал ему кулак, — чего Анжелина не видела, — и знаком велел отойти. Он оказался достаточно умен, чтобы закрыть рот и убраться с дороги. Памятующий начал было вставать, но тут же тяжело осел обратно. Анжелина улыбнулась ему.
— Это мой муж, Джим ди Гриз. Меня зовут Анжелина. Нам сказали, что ты единственный, кто может в точности рассказать, что происходит на этой планете.
— Воистину так, добрая госпожа. Добро пожаловать на бедствующую планету Спасения и к ее несчастным обитателям. Да начнется сей печальный рассказ.
ГЛАВА 19
Он поднял трясущуюся руку, и ученики начали хорошо отрепетированное действо. Один из младших вынес низенький столик и поставил его перед стариком. Школяр-Прима разыграл целое представление, положив на него громадную книгу в кожаном переплете, после чего отступил в сторону.
— В начале была Книга, — возгласил Памятующий. — Сие истинная копия, сделанная древними писцами. Вот как она начинается. — Он указал на фолиант, и Прима, склонившись, распахнул его. — Это бортовой журнал звездолета дальнего плавания под названием «Дух свободного предпринимательства». Он прибыл с планеты Дас Капитал[6] с нашими предками на борту, звавшимися Партией Тори. Они бежали от притеснений на родной планете. Странствие было долгим и тяжким, сопровождавшимся ужаснейшими трудностями. Их поразило бедствие под названием Утечкарадиации. Мы не знаем, что означает сие слово. Но знаем, что многие заболели и многие из них умерли. Затем они достигли этой планеты, каковую нарекли Спасением, где покинули корабль, навлекший на них бедствия. Хотя многие умерли, и многие новорожденные умерли тоже, отцы отцов наших отцов выжили, и мы благословляем их память.
Он кивнул, и страница была перевернута. Затем поднял глаза на посетителей.
— Теперь я должен употребить другое слово, значение коего никому не ведомо. Поколения ученых мужей спорили о нем, но суть так и осталась неясной. Мы знаем, что это было проклятье. Проклятье, сделавшее сей мир таким, каким вы зрите его ныне.
— И это слово?.. — осведомилась Анжелина. Он порывисто передохнул и изрек:
— Радиационныйгенетическийдефект.
— Это слово — вернее, эти слова — известны, — откликнулся я. — Пожалуйста, доскажи нам свою историю до конца, и мы все растолкуем.
Памятующий обмяк в кресле.
— Значит… вы знаете?
— Знаем и все объясним.
Тут ученики всполошились и загомонили. Один из них бухнулся оземь, и его отволокли в сторонку. Старику поднесли чашу с водой, и он порядком отхлебнул. Наконец, Прима восстановил порядок, раздавая младшим ученикам оплеухи налево и направо, и выстроил их в шеренгу.
— Пожалуйста, продолжай, — попросила Анжелина, и старик кивнул.
— Проклятье пало на наш народ. Матери, страдавшие от этого проклятья, рожали детей, не похожих на нас. Их кожа была зеленой, и они были не такими, как мы. И хотя матери любят всех своих детей одинаково, зеленые на эту любовь не отвечали. Они кричали и вопили, утихая лишь в обществе других с таким же цветом кожи. Поколение зеленых достигло зрелости и отвергло своих родителей, любивших их.
Родились еще многие, и они присоединялись к другим себе подобным, когда взрослели, пока людей с зеленой кожей не стало больше, чем с розовой. Зеленые стали жить отдельно от нас. Но скоро их стало куда больше, и они были крайне жестоки. Они пристально следили за нами, и когда рождался ребенок, они приходили смотреть на него. Если кожа у него была зеленая, они силой отнимали дитя у матери. Годы шли, зеленых у нашего народа рождалось все меньше, и в конце концов таких совсем не стало. Таков мир, каким вы зрите его ныне. Греннеров — как нарекли их наши отцы — куда больше, чем нас.
Он выпил еще воды и откинулся на спинку кресла.
— Но почему сейчас больше зеленых, чем розовых? — озадаченно спросил я.
— Потому, — сказала Анжелина, — что они, очевидно, куда плодовитее, чем наши друзья. Мутация, вызвавшая это обширное генетическое изменение, должно быть, сопровождается повышенной способностью к воспроизводству.
— Сказанное вами истинно, — поддержал Памятующий. — Их женщины приносят детей в очень юном возрасте, даже совсем детьми — и куда больше. И умирают они еще юными.
— Возможно ли, чтобы плодовитость сопровождалась пониженным уровнем интеллекта? — поинтересовался я.
— Конечно, — кивнула Анжелина. — Стремительное половое созревание не оставляет времени для развития интеллекта. В результате получаем плодовитую расу зеленых придурков, возглавляемых весьма незначительным меньшинством соплеменников с интеллектом, близким к нормальному.
В воцарившемся следом молчании я увидел, что старик и его ученики слушают, что мы говорим, — но почти ничего не понимают. Я с улыбкой повернулся к ним.
— Теперь я, надеюсь, сумею объяснить, что случилось на этой планете. Если у вас возникнут вопросы по ходу объяснений, не стесняйтесь, задавайте.
— И пожалуйста… — добавила Анжелина. — Не найдете ли пары стульев — и воды попить? День выдался очень долгий. — Ученики поспешили услужить. Вместо стульев дали складные табуреты, но мы не сетовали.
Теперь нам стало мучительно ясно, что же стряслось с этими несчастными людьми. А вот объяснить им будет трудновато. Памятующий потратил целую жизнь, заучивая один текст. Скорее всего он попросту не в состоянии усвоить новые арсеналы знаний. Большинство учеников, вероятно, могут лишь зубрить наизусть и не справятся с новыми концепциями. И лишь Прима, похоже, понимал наши слова, а его вопросы были чрезвычайно уместны.
— Так эта радиация, про которую вы толкуете, имеет большую силу, которая повреждает частички в наших телах, называемые генами. Они малы, но могущественны, и формируют наши тела до нашего рождения?
Я кивнул.
— В точку.
— Они делают нас мужчинами или женщинами, высокими или низкими.
— Верно.
— А еще определяют наш цвет кожи — скажем, делают некоторых из нас зелеными?
— Именно! Какая-то авария на корабле вызвала выброс радиации…
— Вызвавший радиационные генетические дефекты. Вот что означает это слово!
— Ты смотришь в суть! Вот все и стало ясно.
— Только тебе, Школяр-Прима, — подкинула Анжелина, указывая на спящих вповалку юных послушников, а заодно и их патриарха в кресле. Но Прима был чересчур взбудоражен своими новыми познаниями, чтобы обращать на них внимание.
