Закинув рюкзак за спину, я ухватился за кольцо и по-пластунски выполз из люка.
— Готов, — шепнул я, перенося вес на веревку. И рухнул! Штрамм то ли потерял контроль, то ли проявил чрезмерный энтузиазм в отношении скорости моего спуска.
Земля ринулась мне навстречу.
За миг до удара я изо всех сил лягнул корпус обеими ногами и покатился кубарем. Рюкзак звезданул меня по спине, после чего я оказался на земле, отчаянно хватая воздух ртом. Мне напрочь отшибло дыхание.
Со всех сторон послышались крики и свистки, в темноте замаячили бегущие зеленые. Я споткнулся, упал, снова вскарабкался на ноги—и тут они набросились на меня, схватив за руки.
А потом схлопотали дубинками по головам.
Во тьме завязалась кровавая схватка.
Все больше криков, все больше людей. Зеленец, державший меня за руки, хрюкнул и повалился, как мешок.
— Ко мне! — раздался громкий шепот, и на сей раз меня схватили более дружелюбно, спеша вывести с поля боя. Послышался негромкий посвист — наверное, условленный сигнал.
— Подождем здесь остальных, — прошептал Брам. — Мы никого не бросим.
И не бросили. Когда все собрались, мы молча, быстро двинулись прочь.
— Один без сознания, — сообщил Брам. — Мы его несем. У Бркура сломана рука — слышишь, как матерится.
Еще бы не слышать. Остальные радовались, что вполне понятно. Но все-таки мне было жаль Бркура.
Первый привал мы сделали, лишь порядком удалившись от поля. Когда на сломанную руку накладывали лубки, не обошлось без стонов и охов. Затем мы тронулись дальше.
Рассвет только-только занимался, когда мы вернулись на стойбище — и к Анжелине, дожидавшейся там.
— Как ты? — спросила она, взяв меня за руки.
— Отлично, равно как и наше верное войско. Корабль атаковали, и совершенно безрезультатно, находящиеся внутри умирают от скуки, но живы и здоровы. План разработан, и я открою его тебе, как только напьюсь воды. — Я передал ей рюкзачок. — А здесь чистые вещи.
Она ахнула, засмеялась — и чмокнула меня в щеку.
— Ты не устаешь меня изумлять! Крыса из Нержавеющей Стали — с сердцем из чистейшего золота.
ГЛАВА 21
Сидя на поросшем травой берегу, мы любовались восходом. Наступал очередной чудесный день в месте, которому следовало быть раем, но вместо того обратившемся в зеленое чистилище.
— Я разработал черновой план действий, — сообщил я, беря рюкзачок. — И вот это может стать ключом к успеху.
Вынув банку крема для лица, я гордо поднял ее над головой.
— Будь любезен, больше никаких загадок и розыгрышей.
— Я серьезней серьезного. Прежде чем мы покинем эту несчастную планету, мы должны выяснить, есть ли у омерзительных зеленцов космическая связь. В конце концов, ради этого-то мы сюда и прибыли в первую голову. И явно не можем спросить у них напрямую по вполне очевидным причинам. Но наши новые друзья сказали мне, что розовых пленников время от времени видят. И есть вероятность, что один из них находится на хлопковой фабрике менее чем в дне пешего пути отсюда…
Засмеявшись, она захлопала в ладоши; моя Анжелина отнюдь не глупышка.
— Значит, ты собираешься покрасить свою кожу—и прорваться туда, чтобы вырвать пленника из их рук!
— Ты права на все сто! Чтобы красить свои кожаные одежды, розовые используют зеленый растительный пигмент. Быстрый замес — и я готов идти.
— А одежда?
— Плененный нами следопыт Гринчх примерно моего роста…
— Я велю его раздеть сейчас же, чтобы постирать его вещи, прежде чем ты хоть подумаешь надеть их.
— А я пока раздобуду пигмент и изложу предложение Браму.
Тот понял меня сразу же — и подхватил на лету.
— Я раздобуду краску и расскажу остальным. Пойти захотят все!
— Только не все. Мне нужен лишь небольшой боевой отряд.
— Но тебе нужно побольше узнать о фабрике и хлопковых плантациях. Я пошлю одного — нет, лучше двух — наших самых быстроногих следопытов для встречи с нашими людьми, находящимися к плантациям ближе всех. Нам они понадобятся как проводники. Ты действительно хочешь просто, ну, разгуливать среди них?
— В этом план и состоит.
— Ты действительно отважный человек…
— Большинство сказало бы, что я невероятно глуп.
— Но не мы!
— Время должен выбрать ты… скажем, затемно?
— Идеально.
— Это значит, что мы должны прибыть туда еще при свете дня. — Он поглядел на солнце. — Сегодня выступать поздновато…
— Не говоря уж о том, что перед дорогой нужно поспать…
— И это тоже, конечно, — согласился он без особой убежденности. Следопыты — люди особого закала.
Зеленый пигмент представлял собой белесый порошок, при добавлении небольшого количества воды становившийся ярко-зеленым. Я разбавлял и смешивал его с кремом для лица, пока не добился желаемого оттенка. Втер немного в тыльную сторону кисти и поднял ее, чтобы полюбоваться.
— У меня мурашки по коже от одного вида, — сказала Анжелина, протягивая мне еще влажную одежду из дерюги.
— Размер мой? — справился я.
— Скоро увидим. Вообще-то вещи мешковатые и бесформенные, так что проблем не будет. Да вот беда: его сандалии совсем развалились…
— Не проблема. Я надену собственные ботинки. Измызгаю их и покрою грязью, чтобы не отличались от прочей здешней обуви.
Назавтра мы встали перед рассветом. Анжелина трудилась при свете чахлой лампы, стараясь нанести крашеный крем на мои руки и лицо по-ровнее.
— Полагаю, меня ты в эту вылазку не приглашаешь, — заметила она небрежно, но очень многозначительно. Я со вздохом покачал головой.
— Если бы ты могла помочь мне хоть чем-нибудь, я бы попросил не задумываясь. Но это работа для одиночки. И я справлюсь лучше, если буду знать, что ты здесь в полной безопасности.
Ее медленный кивок послужил самым красноречивым ответом. Она достаточно разумна, чтобы знать, что, по крайней мере, на сей раз от ее талантов не будет никакой пользы.
— Готово. — Анжелина приподняла фонарь, чтобы полюбоваться своим искусством визажиста. — Ты выглядишь крайне омерзительно.
— Искренне благодарю! Моя задача — слиться со столь же омерзительными противниками.
— Только не подходи близко к здешним детишкам, а то доведешь их до слез.
Брама тоже пробрало. Он даже схватился было за дубинку, когда, обернувшись, увидел меня в предрассветном сумраке.
— На мгновение я подумал, что на нас напали! Пойдем, надо показать это остальным.
Мой грим и наряд принесли мне мгновенный и устрашающий успех. Мужчины пучили глаза и хватались за оружие; женщины с визгом разбегались.
— Вы идете всего впятером? — спросила Анжелина.
— Они позаботятся, чтобы я в целости и сохранности дошел туда — и обратно. Кроме того, когда придем, нас должна поджидать уйма помощников.
Многое осталось недосказанным. Оба знали, что я должен сделать это сам. Мы выступили, как только среди деревьев проглянуло солнце.
Следопыты были закаленными, опытными людьми. Дважды шепотом приносили весть об опасности впереди, и мы быстро делали крюк, избегая неприятностей. У двоих из моих спутников в заплечных мешках было вяленое мясо; мы ели на ходу, запивая водой из ручьев, прорезавших леса.
Небо нахмурилось, и под вечер с набрякшего тучами небосвода послышались зловещие раскаты грома. Начала сеяться мелкая морось, и мне оставалось лишь надеяться, что моя боевая раскраска не боится воды.
Странствие было нелегким, и я с радостью плюхнулся на землю, как только Брам скомандовал привал. Дождь перестал, а цвет моей кожи остался неизменным.
— Хлопковые плантации совсем рядом, — сообщил Брам. — Мы встретимся с остальными, вышедшими прежде нас, в этой рощице.
Ожидание не затянулось, и незадолго до сумерек сквозь деревья заскользили бесшумные тени. Все больше и больше — подоспели местные следопыты, по большей части вооруженные луками. Вперед выступил высокий мужчина — очевидно, их вождь.
— Ты Брам. Я хорошо знаю твоего отца, мы росли вместе.
— Тогда… должно быть, ты Алюн.
— Да. — Они обменялись рукопожатием. — В добром ли здравии твой отец?
— Он погиб. От их рук.
— Будь прокляты все греннеры.
Брам кивнул; участь слишком уж привычная, не о чем и говорить.
— Видели ли снова того, кто нам нужен? — осведомился Брам.
— Лишь однажды. — Алюн указал на низкие строения по ту сторону поля. — Уверенное опознание. Он был связан и не был зеленым.
— Вы можете подвести меня к нему поближе? — спросил я.
Он кивнул.
— Позволь показать тебе, как там все устроено. — Он склонился над сухим участком почвы и кончиком лука вычертил на земле квадрат.
— Это хлопковое поле, а мы вот тут, со стороны леса от него. С другой стороны, — он вычертил еще прямоугольник, — здание с какими-то машинами. Мне говорили, что они превращают хлопок в ткань.
