Через десять дней после Недели семьи Анна сбросила еще пять фунтов. Даже «маленькие» брюки висели на ней, как мешок. А еще важнее то, что Анна наконец поняла: она позволяла другим делать себя своей жертвой. Позавчера, когда Элси Вормли позвонила, чтобы предложить ей присоединиться к организации «Алтарь», Анна ответила: «Спасибо, что вспомнила обо мне, Элси, но у меня действительно нет времени». Не так давно она бы сдалась или, по крайней мере, пообещала бы обдумать это предложение. На другом конце долго молчали. Анна не знала, кто был сильнее поражен, она или Элси, но, повесив трубку, начала радостно смеяться.
«Это было не так уж и сложно», — подумала она. Никто не умер, и она не отправится в ад (хотя Элси, возможно, считала иначе).
Анна обратила внимание на сообщение, которое возникло у нее на экране, — еще один преданный поклонник Моники, которого она знала под именем Гэри Кэри. Он присылал электронные письма несколько раз в неделю и хотел получить такие сведения, как размер обуви Моники (фетишист?), любимые блюда и название духов, которыми она пользовалась. Когда Анна просмотрела это письмо, она почувствовала, как по спине побежали мурашки.
От: [email protected]
Кому: [email protected]nt.com
Тема: Будь благоразумна!
Я очень беспокоюсь о тебе, моя дорогая. Стены — недостаточная преграда для людей. Ты должна знать это лучше других. Посмотри, что случилось с Джоном Ленноном и с той актрисой, я постоянно забываю ее имя, которой изрезали все лицо. Если ты хочешь, чтобы те из нас, кто ЗАБОТИТСЯ о тебе, крепко спали по ночам, пожалуйста, ПОЖАЛУЙСТА, будь осторожна. В мире слишком много психов.
ТВОЙ САМЫЙ ГОРЯЧИЙ ПОКЛОННИК
Откуда он мог знать, что система безопасности была ненадежной? Безумцы иногда пробирались на территорию «ЛореиЛинды», но, насколько Анна знала, об этих случаях никогда не упоминалось в прессе. Последний инцидент, о котором стало известно средствам массовой информации, случился несколько лет назад, когда задержали мужчину, пытавшегося влезть через открытое окно, сжимая в руке подарок для Моники — обручальное кольцо с бриллиантом. И поскольку о преступлениях в Карсон-Спрингс почти никогда не слышали, а фанаты Моники были в большинстве своем безобидны, она об этом не слишком беспокоилась. Анна решила поговорить об этом с сестрой, когда та вернется. Садовник Эстэбан не так давно видел следы правонарушителя. Гэри Кэри? Или парнишка, заключивший пари, как мальчик Салливан, который несколько месяцев назад вывихнул лодыжку, взбираясь на стену. В любом случае, этого было недостаточно, чтобы Анна могла пойти в полицию.
Когда она взглянула на часы, была половина двенадцатого. Анна вскочила и через мгновение уже махала на прощание Эдне и своей матери, выходя из дому. Если она не поспешит, то опоздает в «Шир-Дилайт».
Это была идея Лауры; она положила конец извинениям Анны, дав ей купон на бесплатную стрижку. Лаура сказала, что это подарок ко дню рождения, хотя день рождения Анны был только в марте. Но несмотря на это, Анна испытывала благодарность. По крайней мере, ей было приятно просто выбраться из дому. Светило солнышко, и когда она шла по Олд-Сорренто-роуд, над ее головой с огромных дубов срывались листья. Расстилавшиеся вокруг поля, которые последние месяцы были желто-оранжевого и пурпурного цвета благодаря розгам и люпину, с началом зимы стали рыжевато-коричневыми. Ветер, залетающий в окна, обдавал лицо прохладой, и запах трав напоминал Анне о тех временах, когда она ребенком гуляла по этим полям, собирая дикую ежевику и съедая большую ее часть по пути домой. Ей пришло в голову, что раньше она чувствовала себя виноватой, оставляя свою мать с Эдной, чтобы заняться чем-то, кроме работы или рутинных дел, чем-то просто для себя. Но сейчас она чувствовала только радость предвкушения.
«Эдна права. Нам всем станет лучше, если мама будет в доме для престарелых».
Случай на прошлой неделе стал последней каплей. Они с матерью ходили по магазинам в Сэйфвей, Анна отвернулась на тридцать секунд, а когда она оглянулась, Бетти исчезла. Через несколько безумных минут Анна нашла ее гуляющей по стоянке. Уже тогда становилось все более очевидно: ни она, ни Эдна больше не смогут выносить все это.
То, что когда-то было невообразимым, начинало казаться единственным разумным решением. Пока им везло, но в следующий раз Бетти может сбить машина или она может упасть и сломать бедро. Даже дома нужно не спускать с нее глаз, чтобы быть уверенной, что она не подожгла дом или ее не ударило током.
«У тебя есть свои собственные эгоистичные причины, признай это».
Анна нахмурилась. Хорошо, ну и что с того? «Разве я не заслуживаю хоть немного счастья?» Она потратила половину своей жизни на уход за своей мамой, когда же настанет ее очередь быть счастливой?
Анна задрожала и закрыла окно. Какой смысл об этом думать? Ничего не изменится, пока Моника не согласится оплатить расходы. А уговорить ее сделать это было трудной задачей.
Лиз была права: Моника держала Анну на коротком поводке и понимала, что ей будет сложно манипулировать сестрой, если их мать окажется в доме для престарелых, где все нужды Бетти будут удовлетворены. Нужны будут уговоры или, если потребуется, запугивание, чтобы подчинить Анну своей воле.
Анна вспомнила, что в это же время через неделю она поедет за Моникой. Кого она обнаружит — ягненка или тигра? Но одна лишь мысль о том, что она может снова увидеть Марка, удерживала Анну от того, чтобы опасаться этого путешествия.
Анна не переставала думать о нем. Она надеялась, что чувства, которые появились у нее во время Недели семьи, угаснут, что связь, которую она ощущала, была лишь благодарностью к ее спасителю. Но эта… эмоция, как бы она ни называлась, жила своей собственной жизнью. Время от времени на протяжении всего дня Анна ловила себя на мысли о том, что сейчас делает Марк, одеты ли на нем носки не того цвета, не пьет ли он сейчас кофе из той глупой чашки в форме коровы. Она знала, что было бы слишком наивно надеяться, что он думал о ней не только как о капле того моря членов семьи, которые то прибывали, то убывали, вынося на берег обломки своих страхов и тревог. Но в мечтах все было возможно.
Ну, по крайней мере, эти фантазии не были такими душераздирающими, какими могли быть когда-то. В последнее время Анна замечала, как мужчины бросают в ее сторону многозначительные взгляды. А однажды в Очад Хардвер, когда она искала дверные петли, чтобы заменить старые на двери, которую Гектор вызвался отремонтировать, Анна поняла, что Клэрк, который отнесся к ней с таким вниманием, откровенно флиртовал с ней. Его, конечно, нельзя было сравнить с Марком, но Анне все равно польстило его внимание.
Она приехала в «Шир-Дилайт» на несколько минут раньше и свернула на подъездную дорожку, ведущую к уютному белому дому, затененному огромным каштаном. Салон «Шир-Дилайт» находился недалеко от «Ти-энд-Симпаси». Даже если бы Анна не заметила вывеску, она знала бы, что не ошиблась, увидев забрызганный грязью зеленый «Эксплорер» Лауры, припаркованный за красной «Хондой» Сэм. Очевидно, подруги ее опередили.
Анна поднялась по ступенькам на крыльцо, где звенели музыкальные подвески, а на уютном плетеном стуле дремал кот. Дверь была приоткрыта, и она вошла в узкое фойе, в котором стоял запах лака для волос. Справа находился арочный проход в гостиную, которая была переоборудована в салон. Все, что Анна могла видеть с того места, где стояла, — это пара ступней с накрашенными малиновым лаком ногтями, обутых в комнатные тапочки на пробковой подошве. Они стояли на подставке для ног. Повернув за угол, Анна догадалась, что это ноги Герри Фиджеральд. Герри сидела откинувшись назад. Ее голова лежала на раковине, и симпатичная мулатка мыла ей голову.
— Мы подумали, что тебе будет веселее в компании, — сказала Лаура, поднимаясь с одного из мягких кресел, стоявших у стены.
— Другими словами, она боялась, что ты отступишь, — смеясь, произнесла Сэм. Она сидела, опустив ноги в ванночку с мыльной водой, и готовилась к педикюру. На ее коленях лежал открытый последний выпуск журнала «Пэрэнтс».
Норма Дивэйн, мазавшая краской обернутую фольгой голову, с которой, как спагетти, свисали слипшиеся мокрые пряди, повернулась и улыбнулась Анне. Под всей этой липкой противной массой Анна узнала Гейли Варингтон. Ей и ее мужу принадлежало агентство путешествий «Туда и обратно», чьи плакаты с изображением экзотических мест всегда заставляли Анну, проходя мимо, замедлить шаг.
— Будь осторожна, — предупредила Гейли. — Норма — диктатор, когда дело касается волос, она не примет отказа. Ты сделаешь такую прическу, которую хочет она.
