В кабинете зазвонил телефон. От звука его вздрогнули все, кроме Эллис. На столике рядом с диваном стоял еще один аппарат, но Джон не обратил на него внимания, когда мимо Остерманов прошел в кабинет.
— Я поговорю оттуда. Скорее всего это с телестудии.
Входя в кабинет, услышал, как Лейла, понизив голос, обратилась к Эллис:
— Дорогая, Джон кажется таким напряженным. Что-то случилось? Конечно, Берни так нудно рассказывает, что никто и слова вставить не может…
— Ты поймешь, почему он в таком состоянии! Видели бы вы его вчера!
Телефон снова зазвонил; Таннер понимал, что обратит на себя внимание, если даст ему звонить и дальше. И все же ему ужасно хотелось услышать, как Остерман отреагирует на историю Эллис о том ужасе, который ей довелось пережить в среду.
Он нашел компромиссное решение. Сняв трубку с рычага, он положил ее на столик и несколько секунд прислушивался к разговору.
Кое-что он уловил. Берни и Лейла слишком быстро отреагировали на слова Эллис, словно заранее предугадали, что сейчас услышат. Они начали задавать вопросы еще до того, как она окончила предложение! Они что-то знали.
— Алло? Алло! Алло, алло? — встревоженный голос на другом конце линии принадлежал Джою Кардоне.
— Джой? Прости, я уронил трубку…
— Я не слышал, чтобы она падала.
— У меня тут очень мягкий дорогой ковер.
— Где? В твоем кабинете? Там же паркет!
— Ну ладно, Джой, брось.
— Прости… В городе сейчас до омерзения жарко, и все торги пошли к черту.
— Оно и к лучшему. Теперь у тебя голос, как у того веселого парня, которому мы всегда рады.
— Ты хочешь сказать, что все уже в сборе?
— Нет. Только Берни и Лейла.
— Они ранние пташки. А я думал, что самолет прибывает только в пять.
— Они прилетели несколько дней назад.
Кардоне начал было что-то говорить, но вдруг оборвал себя. Казалось, он старается перевести дыхание.
— Странно, что они не позвонили. То есть я хочу сказать, они, наверное, не могли связаться со мной. Они все время находились у тебя?
— Нет. Я предполагаю, у них были еще какие-то дела.
— Конечно, но… — И снова Кардоне остановился на полуфразе. Таннер пытался представить, что значат эти паузы: Джой, наверное, пытался уяснить, отчего Берни и Лейла не попытались встретиться и переговорить с ним.
— Берни скорее всего расскажет нам об этих делах.
— Ага, — сказал Кардоне, но, похоже, он не расслышал этих слов. — В общем-то я хотел только предупредить, что мы запоздаем. Я сейчас быстренько залезу под душ, и тогда мы отправимся к вам.
— До встречи. — Удивляясь собственному спокойствию, Таннер повесил трубку. Похоже, что он контролировал ход разговора. Контролировал его. Ему пришлось так вести себя. Кардоне явно нервничал, и звонил он, конечно, не только для того, чтобы объяснить свое опоздание. Да пока что он и не запаздывал. Кардоне явно хотел убедиться, явились ли остальные. Или едут ли они.
Вернувшись в гостиную, Таннер сел на свое место.
— Дорогой! Эллис только что рассказала нам! Чудовищно! Это Просто ужасно!
— Боже мой, Джон! До чего неприятное испытание! Так полиция считает, что это было ограбление?
— Это же утверждает и «Нью-Йорк таймс». Так что предположение обрело официальный статус.
— Я ничего не видел в «Нью-Йорк таймс», — задумчиво сказал Берни.
— Было всего несколько строчек на последних страницах. На следующей неделе местная пресса отводит на нас целую первую полосу.
— Никогда не доводилось слышать о подобном ограблении, — сказала Лейла. — Я не могла себе даже представить, честное слово, не могла.
Берни посмотрел на нее.
— Я не знаю. В самом деле, очень ловко сработано. Не оставлено никаких следов, никому не причинено вреда.
— Но вот что я не могу понять — почему они не бросили нас в гараже? — Эллис повернулась к мужу. На этот вопрос он и сам не мог толком ответить.
— Полиция выяснила, почему они так поступили? — спросил Берни.
— Они сказали, что нас одурманили слабо действующим газом. Грабители не хотели, чтобы Эллис или дети увидели их. Очень профессионально.
— Просто жутко, — сказала Лейла. — Как дети перенесли все это?
— Рей обрел у соседей славу героя, — сказала Эллис. — А Джаннет так толком и не поняла, что произошло.
— Кстати, а где Рей? — Берни показал на пакеты в холле. — Я надеюсь, он еще не вырос настолько, чтобы не интересоваться авиамоделированием. У меня тут такая штука с дистанционным управлением.
— Она ему понравится, — сказала Эллис. — Я думаю, он в подвале.
— Кой черт! Он на улице. В бассейне. — Таннер заметил, что его резкое замечание, когда он прервал Эллис, заставило Берни взглянуть на него. Даже Эллис не могла скрыть удивления от его грубости.
Ну и пусть, подумал Таннер. Пусть все они видят, что отец теперь каждую секунду беспокоится о том, где его дети.
Снова начала лаять собака перед домом, послышался шум подъезжающего автомобиля.
— Это Дик с Джинни. А Рей не в бассейне, — добавила Эллис, улыбнувшись Джону. — Он уже встречает гостей и здоровается с ними.
— Должно быть, он услышал, как подъезжает машина, — ни к селу ни к городу добавила Лейла.
Таннеру показалось, что она сделала это замечание, чтобы защитить его. Подойдя к парадным дверям, он распахнул их.
— Заходи, сынок. Тут кое-кто из твоих друзей.
У мальчика загорелись глаза, когда он увидел Остерманов. Они никогда не приезжали с пустыми руками.
— Здравствуйте, тетя Лейла. О, дядя Берни! — Двенадцатилетний Реймонд Таннер высвободился из объятий Лейлы и, стесняясь, по-мужски пожал руку Берни.
— Мы тебе привезли занятные вещи. В сущности, это послал твой приятель Мерв. — Берни пересек холл и поднял пакет. — Надеюсь, его содержимое тебе понравится.
— Большое спасибо. — Мальчик схватил подарок и убежал с ним в столовую.
Демонстрируя свою холодноватую чувственность, показалась Вирджиния Тремьян. Она была одета в рубашку мужского покроя с разно цветными полосками и узкую юбку цвета хаки, которая подчеркивала каждое движение ее тела. В Сэддл-Уолли некоторые женщины терпеть ее не могли, но Джинни попросту избегала их общества. Она была хорошим другом.
— Я сообщила Дику, что он звонил в среду, — сказала она Таннеру, — но он говорит, что тебе так и не удалось бы дозвониться. Его, беднягу, просто загнали в конференц-зал, набитый какими-то ужасными дельцами из Цинциннати, или Кливленда, или откуда-то еще… Лейла, дорогая! Берни, любовь моя! — Джинни клюнула Таннера в щеку и протанцевала мимо.
Вошел Ричард Тремьян. Он не сводил глаз с Таннера, и было видно, что происходящее в гостиной обрадовало его.
Таннер, с другой стороны, почувствовал его взгляд и излишне быстро повернул голову в сторону Тремьяна, не успевшего отвести глаза. И журналисту показалось, что такие глаза должны быть у врача, когда он изучает историю болезни.
На какую-то долю секунды между двумя мужчинами невольно возникло молчаливое напряжение. Оно тут же исчезло, как это произошло несколько раньше с Остерманом. Оба сделали вид, что ничего не случилось.
— Эй, Джон! Прости, что до меня не дошел твой звонок. Джинни говорила, что тебе требуется какой-то юридический совет.
— Я думаю, ты мог бы прочитать об этом.
— О чем именно, поясни?
— В нью-йоркских газетах мы не удостоились разворота, но скоро ты прочтешь наш еженедельник. Мы станем знаменитостями.
— И все же поясни. Я не понимаю.
— В среду нас ограбили. Ограбили, похитили ценности. Одурманили чем-то детей и Эллис!
— Ты шутишь!
— Черта с два! — Остерман появился в холле. — Как дела, Дик?
— Берни! Как поживаешь, старина? — Оба обменялись рукопожатием, но было видно, что Тремьян не может отвлечься от Джона Таннера.
— Ты слышал, что он говорит? Ты слышал? Как это случилось? Я до вторника торчал в городе. Не было времени даже заехать домой.
— Мы все тебе расскажем. Позже. Давайте я приготовлю вам выпить. — Таннер поспешно отошел от них. Он не мог ошибиться в оценке реакции Тремьяна. Юрист был не только потрясен услышанным, но и просто перепуган. Со вторника на него свалилось столько событий, что разобраться в них сразу было ему не под силу.
Сбив коктейли для Тремьянов, Таннер вышел на кухню и сквозь ветви деревьев посмотрел в сторону бассейна. Хотя близко никого не было видно, он знал, что там полно народу. С биноклями, с рациями, с миниатюрными магнитофонами, записывающими каждое слово, сказанное в любом из уголков его дома.
— Эй, Джон, ты меня беспокоишь! — Тремьян вошел на кухню. — Клянусь Богом, я ничего об этом не знал. Со среды то есть. Надо было все-таки дозвониться до меня.
— Я пытался. Я даже звонил в Лонг-Айленд. Кажется, в Систербей.
