— Я не понимаю — демон по имени Джим хочет узнать, кто отец Сесиль?
— Нет, — пробормотала я, закрыв руками лицо. Дела были хуже некуда. — По-моему, он влюбился в вашу собаку. Иногда он забывает, что в действительности он не пес, понимаете? И на самом деле это одна из вещей, о которых я хочу с вами поговорить… Джим! Это неприлично!
Джим даже не смутился, когда его застукали за обнюхиванием хвоста Сесиль.
— Все собаки так делают. — Клянусь, Джим подмигнул Сесиль. — Эй, детка, хочешь у меня понюхать?
— Ну все, хватит, пошел вон! — закричала я, указывая на дверь.
Джим был явно потрясен:
— Вон? Ты не можешь выгнать меня отсюда! Я дорогая собака, кто-нибудь меня украдет!
— Это если мне повезет.
— Ну-ну! — обиженно фыркнул Джим и сел рядом с Сесиль.
Я обернулась к Амели, которая, озадаченно нахмурившись, рассматривала Джима.
— Извините нас. Джим немного… странный.
Мы с ней сделали вид, что не слышали фырканья, донесшегося со стороны демона.
— Да, по-моему, я вас понимаю. — Она махнула рукой в сторону небольшого медного кофейника. — Могу я предложить вам чашечку кофе?
— Спасибо, было бы очень неплохо.
— Я должна вам сказать, что не удивилась, увидев вас, — начала Амели, разливая кофе.
— Почему? О… — Я кивнула в сторону Джима. — Это из-за моего маленького друга в собачьей шкуре? Вы были правы, когда советовали не экономить на принадлежностях. Вот перед вами результат. Провалилась с треском.
— Ну, в этом я не совсем уверена, — ответила она, задумчиво глядя на Джима, который облизывал уши Сесиль. Я сделала вид, что ничего не замечаю. Я всегда подозревала, что к Стражам приходят так демоны, каких они заслуживают. Но я ждала вас из-за купленных товаров. Вы не слышали, что произошло шло в «Черном и белом»?
Я покачала головой и заставила себя отвлечься горестных размышлений о том, за какие грехи я заслужила Джима.
— Полиция — они побывали в клубе и всех допрашивали.
— Допрашивали? Но зачем? Амели взглянула на меня поверх чашки:
— Говорят, что полиция ищет вас.
— Меня? — пискнула я и облилась кофе. — Ой, простите. У вас не найдется салфетки? Спасибо. Они искали меня? Вы уверены? Но я уже говорила с полицейскими, вот как раз сегодня утром я говорила… О! Инспектор Пруст сказал, что искал меня.
Пока я вытирала кофейную лужицу кухонным полотенцем, хозяйка изобразила женский вариант галльского пожатия плечами:
— Так мне передали. Полицейский, который допрашивал Венецианца, якобы очень настойчиво допытывался насчет вас.
— О нет, — пробормотала я, уставившись на остатки своего кофе.
Кофе был черный, крепкий и дымящийся, как раз такой, как я люблю; на его поверхности кружились крохотные масляные капельки. Я знала, что инспектор Пруст установил наблюдение за мной — он практически признался в этом, — но я и представления не имел, что он может зайти так далеко, поставив на уши «Черное и белое». Я сжалась в комок, представив себе, как разъярен Венецианец.
— Мой источник сообщил, что Венецианец отдал приказ немедленно доставить вас к нему, — сказала Амели, очевидно прочитав мои мысли.
Черт!
— Доставить меня? То есть похитить? Он настолько разозлился?
Взгляд ее черных глаз не изменился.
— Венецианцу очень не нравятся люди, которые привлекают к I'au-dela внимание полиции. Всем было приказано искать вас. Абсолютно всем.
— L'au-dela? — Внутри что-то перевернулось, и мне показалось, что меня сейчас стошнит.
— Это означает… — моя собеседница взмахнула руками, пытаясь подобрать нужное слово, — Мир иной. Так называется наше общество — в нем состоят те, кто практикует магию, как я, и управляет темными силами, как вы. Полиция к нам плохо относится. Среди прочего задача Венецианца — ограждать нас от враждебных действий властей, поэтому он так разгневался на вас за то, что вы подвергли нас опасности.
Я несколько растерялась, когда меня записали в компанию людей, управляющих темными силами, но гораздо больше меня тревожило другое, например что собирался сделать со мной Венецианец.
— Так вы говорите, что меня собираются похитить? Амели кивнула.
— Здорово. Теперь весь парижский Мир иной будет за мной охотиться. Знаете, я думала, что все самое плохое со мной уже случилось, но оказалось, что это еще не конец. Я, конечно, ужасно извиняюсь, но вы не собираетесь выдать меня Венецианцу?
Она взглянула на чашку, зажатую в руках.
— Я — guerisseur, целительница. Я не клялась в верности Венецианцу, я не практикую магию, то есть ту магию, на которую он имеет влияние. Поэтому мой ответ — нет, я не выдам вас, хотя, если хотите маленький совет…
Я улыбнулась. В последнее время советы сыпались на меня как из рога изобилия.
— …мне кажется, лучше будет, если вы отправитесь на встречу с Венецианцем на ваших условиях, а не предстанете перед ним в качестве добычи… или чего похуже.
Я отодвинула чашку, будучи не в силах сделать и глотка. Мне не хотелось думать о том, что может быть хуже появления перед Венецианцем в виде трофея.
— Вы думаете, мне следует отправиться к нему самой?
Амели отвела взгляд:
— Он — это не полиция, хотя выполняет во французском I'au-dela ее функции.
Мой желудок, сжавшийся в крошечный комочек, превратился в свинец и рухнул вниз.
— Понятно.
— Однако интересно, почему полиция так рьяно охотится за вами?
Я подняла взгляд от прилавка. Лицо Амели выражало невинное любопытство, и больше ничего.
— Ну, это не секрет. Если полиция зашла настолько далеко, что допрашивала Венецианца, то вы скоро сами обо всем узнаете. Я… хм… ну, я как бы замешана в убийстве.
— В убийстве Авроры Довиль, — кивнула Амели. Я выпрямилась.
— Вы знали об этом?
Амели выразительно махнула рукой:
— Все в I'au-dela знали Аврору Довиль. Она была дилетанткой, одной из тех, у кого полно амбиций и никаких способностей. Она часто посещала «Черное и белое», а также мой магазин и лавку виккан. Она называла себя колдуньей, но думаю, как следует не понимала, кто такие колдуньи.
— Хм… Я правильно поняла, что ее не слишком любили в l'au-dela?
— Мне кажется, дело было не в том, любили ее или нет, — она очень хорошо платила за консультации, за всякие товары и манускрипты. Наверное, люди с трудом терпели ее, но уважали ее за богатство.
— Правда? А я думала… Я считала… Мне кажется, если человек обладает такой властью, что может вызывать демонов, наводить чары и тому подобное, ему нет дела до суетных вещей вроде богатства.
Амели рассмеялась, и вокруг ее глаз образовались веселые морщинки.
— Да, среди обитателей l'au-dela очень мало богатых людей. Только самых старых бессмертных можно назвать богачами, и то только потому, что они копили сокровища веками.
— О! — Это навело меня на некоторые интересные мысли. — Возможно, я совершенно не с того конца подошла к расследованию этой тайны. Может быть, вместо того, чтобы заставлять Дрейка говорить, кто это сделал, мне следовало расследовать убийство так, как это делают детективы… Ну ладно. Я-то не детектив. Это облегчает мне жизнь. Хотя не могу сказать, что выжать из Дрейка хоть слово было легко.
— Думаю, если бы он не захотел ничего говорить, эта задача была бы для вас вообще невыполнима, — возразила Амели, не спрашивая, о чем я.
Я слабо улыбнулась:
— Дрейк тоже замешан в убийстве мадам Довиль. По крайней мере, я так думаю. Он отказывается говорить, что делал в ее квартире, что там видел и что ему известно. Он меня чертовски раздражает!
Амели снова рассмеялась, поднялась и босиком прошла к прекрасной антикварной витрине из розового дерева, со стеклянной крышкой, стоявшей рядом с кассой. Открыв витрину, она вытащила какой-то маленький зеленый предмет на золотой цепочке:
— Мне кажется, эта вещь принесет вам больше пользы, чем мне денег от ее продажи.
Я взглянула на зеленого нефритового дракончика. Длиной он был около семи сантиметров и, судя по стилю, был сделан где-то на Востоке; хвост, обвившийся вокруг тела, образовывал восьмерку. На фоне темного нефрита ярко блестели вкрапления золота на голове, туловище и кончике хвоста.
— Что это?
— Это талисман. Его происхождение неясно, но считаю, что он был создан кланом драконов, скорее всего зелеными драконами.
— Какой красивый, — прошептала я, и мне ужасно захотелось прикоснуться к изящной фигурке. У меня буквально руки зачесались.
— Согласна. Мне кажется, что он вам пригодится, если вспомнить, в каком затруднительном положении вы сейчас находитесь.
Я поддалась искушению и провела кончиком пальца по волнистой спине дракона. Он был теплым, а не холодным, каким обычно бывает камень.
— Это очень дорогая вещь, я не могу ее принять, Амели, но я очень ценю вашу щедрость.
