— Он в беседке.
— Спасибо, — ответила я. — Хм… прошу прощения, как ваше имя?
Девушка взглянула на меня с подозрением и отступила на шаг:
— А вам это зачем?
Я подняла руки ладонями вверх в знак мирных намерений:
— Из вежливости. Мне захотелось узнать, кто вы.
— Мое имя — это мое дело, — отрезала она, развернулась на каблуках и вернулась в дом, захлопнув за собой дверь.
— Слушай, а что я такого спросила? Почему она не сказала мне, как ее зовут? — обратилась я к Джиму.
Он в ответ только захлопал глазами.
— О, да бога ради… можешь снова говорить. Ответом на это разрешение был неприличный жест огромной мохнатой лапы. Я потянула за поводок, и мы пошли через двор.
— Очень остроумно, мистер Туалетные Лапы. Отвечай мне на вопрос: почему эта девчонка разозлилась, когда я просто спросила, как ее зовут?
— Я же тебе говорил — имена обладают силой.
— Ну и что?
Джим испустил очередной мученический вздох, а вздохов этих я слышала в последнее время великое множество.
— Если бы она назвала тебе свое имя, ты смогла бы использовать его, чтобы причинить ей вред.
— Ты шутишь, что ли?
Джим выдохнул, раздувая ноздри, — нелегкая задача Для ньюфа.
— Разве похоже, что я шучу?
— Хм… — задумчиво протянула я, пока мы шли по бархатной зеленой лужайке к белой беседке.
Это сооружение совершенно не было похоже на беседку в обычном смысле этого слова, то есть на круглое деревянное строение с крышей и скамейками по периметру. Хотя эта постройка была тоже сколочена из дерева и выкрашена белой краской, в ней были окна с тонированными стеклами, а также крепкая на вид дверь. За беседкой виднелся трехметровый забор из красного кирпича.
Очевидно, Венецианец предпочитал отгораживаться от окружающего мира даже в собственном саду.
Я сделала глубокий вдох и остановилась у закрытой двери, мысленно еще раз повторяя свои извинения и просьбу о помощи.
— Так, хорошо, у меня все получится. Я профессионал. Я все держу под контролем. У меня есть демон, и я знаю, как им управлять.
— А у тебя в роду не было сумасшедших? Мне кажется, ты сейчас собираешься сделать большую глупость.
— Комментарии с галерки совершенно излишни, — отрезала я и подняла руку, чтобы постучать.
Едва я коснулась двери, как она отворилась. Медленно. С громким скрипом. Стоя в дверном проеме, с еще поднятой рукой, я заглянула внутрь. Видимо, в беседке был стеклянный потолок, потому что внутри помещение было залито потоками золотистого солнечного света.
В частности, они освещали тело мужчины, висевшего вниз головой.
Сверкала полированная рукоять кинжала, торчавшего из его груди.
На деревянном полу блестела лужа крови, вокруг которой были выжжены символы Астарота.
Джим ткнулся в мою ногу, пытаясь заглянуть внутрь.
— Ничего себе, такое не каждый день увидишь.
— Voulez-vous cesser de те cracker dessus pendant que vous parlez, — пробормотала я. Сердце мое стучало в груди, словно молот.
— Опять дурацкая поговорка насчет слюней в лицо, — тихо сказал Джим, обращаясь к самому себе.
— J'ai ипе grenouille dans топ bidet — простонала я.
— И еще эти лягушки.
— T'as ипе tete a /aire sauter les plaques d'egouts, — взвыла я.
— «Лицо как крышка люка». Почему бы просто не сказать: «Merde»?
— Merde! — взревела я.
— Можешь повторить, — разрешил Джим.
Глава десятая
— Ну почему со мной все время происходит о и то же? — выла я, дико размахивая руками. — Почему, почему, почему? Я что, притягиваю к себе трупы, что ли?
— Если хочешь, чтобы тебя услышал весь квартал, кричи громче, — посоветовал Джим, оглядываясь на дом.
— А, черт! — Я запихнула Джима в беседку и закрыла за собой дверь. — Ничего не трогай. О боже, его убили!
— Похоже, картина такая же, как и в предыдущем случае, — заметил Джим, обнюхивая круг. — И пахнет так же.
Я принялась заламывать руки; мысли лихорадочно метались.
— Он мертв! Венецианец мертв! Прямо передо мной, мертвый!
— Мне кажется, мы это уже выяснили. У тебя что, истерика? — спросил Джим. — Может, тебя по щекам похлопать?
Перспектива подобной медицинской помощи со стороны демона заставила меня взять себя в руки, хотя в какой-то момент я действительно была близка к истерике. Я несколько раз глубоко вздохнула, чтобы обеспечить необходимым кислородом свой мозг, работающий в ускоренном режиме.
_ Ну ладно, все. Всё под контролем. Я уверена в себе.
— И ты профессионал или уже нет? — осведомился Джим.
Покусывая нижнюю губу, я обошла вокруг висевшего вниз головой тела Венецианца:
— Его подвесили за одну ногу. Руки привязаны к туловищу. В сердце воткнут нож. О merde, это Вторая Смерть Демона, так ведь?
— Ага. Все классические признаки, вплоть до магического круга на полу.
Я протянула руку внутрь круга и прикоснулась к пальцам Венецианца. Они еще не совсем похолодели. Он умер совсем недавно, возможно полчаса назад. Когда я убрала руку, из пальцев трупа что-то выскользнуло. Я машинально наклонилась, чтобы подобрать это. Предмет был размером с серебряную долларовую монету — плоский, круглый, тусклый камешек с серыми полосками, инкрустированный золотом. С одной стороны был вставлен тонкий, как бумага, листок золота, изображавший дракона.
— Это еще что за чертовщина?
— Ты меня спрашиваешь?
— Нет, — медленно произнесла я, поворачивая камешек в ладони и не зная, что с ним теперь делать. Он казался необыкновенно тяжелым для своего размера, и от его прикосновения кончики пальцев у меня защипало. — Могущество. В нем заключено могущество. Поскольку он был зажат в руке Венецианца, можно предположить, что в нем содержится сила самого Венецианца, но этот дракон похож на мой акваманил и на кубок, который я видела в сокровищнице Дрейка. По-моему, Дрейк упоминал о том, что акваманил входит в комплект из трех предметов.
Я еще немного пожевала губу, затем спрятала камешек в бюстгальтер. Если окажется, что это ничего не значащая безделушка, я всегда смогу его вернуть. Если же это ценная вещь, то, возможно, мне удастся с ее помощью заставить Дрейка помочь мне.
— А кроме того, Венецианец мертв, так что — было ваше, стало наше.
— О да, это звучит очень добропорядочно, — сухо заметил Джим.
Я, не обращая внимания на демона, еще раз обошла вокруг тела, затем, стараясь не дотрагиваться до круга, присела на корточки, чтобы осмотреть символы.
— Похоже, его нарисовали маркером.
— Пол деревянный, — указал Джим.
— Да-да. По крайней мере теперь легче разобрать символы демона. Опять Бафамал.
— Известный парень. Всех знает, и все его знают. Обожает дискотеки. Любит носить блестящие итальянские костюмы, когда принимает человеческий облик, — сообщил Джим полезную информацию.
— Хм… — Я подавила страстное желание броситься бежать прочь от мертвеца, прочь из Парижа, прочь от всего; вместо этого я протянула руки внутрь круга и открыла себя силе, заключенной в нем.
Свет в беседке, увиденный моим внутренним взором, оказался таким ярким, что я вздрогнула. Я оглядела помещение, но там ничего не было, кроме тела, лужи крови и магического круга.
— Круг замкнут, но демона не вызывали. Однако Бафамал побывал здесь.
— И скрылся. — Даже с закрытыми глазами я видела Джима, обнюхивавшего размазанное черное пятно на деревянном полу. — Ты думаешь, что сможешь догадаться, кто нарисовал круг?
Я снова обратила мысленный взор на круг и приказала себе видеть его. В нем было что-то… знакомое.
— Это кто-то, кого я знаю, кто-то, кого я встречала в Париже, но кто это… я не вижу, не вижу, и все. — По спине у меня пробежал холодок, и меня передернуло. — Я знаю одно: это человек с поистине с черной душой.
Джим оглянулся на тело Венецианца и скорчил гримасу:
— Ну, об этом я сразу догадался.
— Дьявол, я почти увидела того, кто нарисовал круг. Наверное, я что-то не так делаю. Если бы я только могла сконцентрироваться как следует…
Я мысленно представила свою магическую дверь, представила, как она открывается, — как в тот момент, когда я боролась с огнем Дрейка, когда чувствовала, что он прожигает меня насквозь, ощущала мощь этого огня, когда он дал мне силу, наполнил энергией…
— Э… Эшлинг…
— Тихо, я пытаюсь сосредоточиться.
Я отдалась огню дракона, и это пламя постепенно превращалось в живое существо, из необузданной стихии перерождаясь в того, кто породил его.
— Эшлинг, мне кажется, тебе стоит на это взглянуть.
— Одну секунду — я почти сделала это. Драконий огонь Дрейка был ключом к моей силе, в этом я была уверена. Я извлекла эту ожившую энергию из недр своего существа и придала ей форму.
— Как ты любишь мертвецов, с кровью или хорошо прожаренных?
Я открыла глаза и, увидев окружающее глазами нормального человека, снова ощутила смутное чувство потери и разочарования.
