На следующий день обнаружилось, что мусульманский квартал был разрушен на 90 процентов, тогда как европейский — на 75, а промышленный — на 35. Различия в степени разрушения крылись, несомненно, в недостаточной прочности строений и строительных материалов. Что же касается числа жертв, то оно колебалось в пределах 15–20 тысяч человек.
Это землетрясение нашло широкий отклик у общественности Франции, и французы поспешили оказать пострадавшим благотворительную помощь.
Землетрясение в Иране, последовавшее 24 апреля 1960 года, оказалось далеко не столь «популярным». Ведь Иран — страна далекая, малоизвестная, знакомая широкой публике лишь по романам из дамских журналов. В известном только географам и пострадавшем от землетрясения городе Лар, находящемся примерно в 150 километрах от побережья Персидского залива, насчитывалось 18 тысяч жителей, и 450 человеческих жертв могло показаться умеренным.
Удар судьбы поразил город примерно в 12 часов 15 минут. Жилища более чем примитивной архитектуры, со стенами из необоженного кирпича, с тяжелой глинобитной кровлей, тут же обрушились. Поднялась такая пыль, что все вокруг погрузилось во мрак и началась невообразимая суматоха. Высшие правительственные чиновники в большинстве были погребены под обломками, и не осталось почти никого, кто смог бы организовать спасение пострадавших. Да и узенькие улицы, заваленные обломками, затрудняли спасательные работы. Добавим к этому, что дорога, соединявшая Лар с ближайшим крупным городом Ширазом, родиной Гафиза и центром производства духов, находившимся на расстоянии 300 километров, стала по существу непроезжей. Короче, несмотря на то что магнитуда землетрясения приближалась к 5,8, а его эпицентр находился примерно в 12 километрах к юго-западу от Лара, последствия оказались катастрофическими. Положение ухудшалось многочисленными, продолжавшимися в течение нескольких недель повторными толчками.
Изучая и сопоставляя эти сейсмические возмущения, омрачившие первые месяцы 1960 года, даже самый неискушенный человек не мог бы не отдать пальму первенства Агадиру как наиболее пострадавшему городу. Но мы знаем, что он совершил бы ошибку: серия толчков в Чили начиная с 21 мая 1960 года опровергает такую иерархию сейсмических возмущений.
Полоса Земли, затронутая сильным возмущениемВ Чили начиная с субботы 21 мая 1960 года, примерно с 5 часов 15 минут (по местному времени), последовал ряд подземных толчков. Самый сильный потряс эту страну на следующий день, в воскресенье, около 14 часов. Магнитуда этого толчка достигла, по мнению одних, 8,4 балла, по мнению других, — 9 или 9,75 балла! В ожидании, пока более детальные исследования уточнят магнитуду этого землетрясения, мы можем с уверенностью сказать, что оно было одним из самых сильных из всех, от которых когда-либо страдало человечество. Действительно, если в Агадире энергия землетрясения определялась в 1020 эргов (то есть в 2780 тысяч киловатт-часов), то при землетрясении в Токио высвободилось 7 1023 эргов (19 460 миллионов киловатт-часов), а при землетрясении в Чили по меньшей мере в 8,4 • 1024 эргов (233 миллиарда киловатт-часов). Другими словами, это землетрясение по своей мощи в 84 тысячи раз превосходило Агадирское, в 12 раз — Японское и почти сравнялось с Лиссабонским.
Вот цифры, которые вопреки фантастическим рассказам и наивным догадкам, решительно опровергают определение мощи сейсмических возмущений. Агадирское землетрясение было слабым и поверхностным, затронувшим соответственно очень ограниченный участок земной коры, тогда как сейсмическое возмущение в Чили, очаг которого залегал гораздо глубже, дало себя почувствовать на огромной территории и причинило бесчисленные разрушения. Кроме того, за Чилийским землетрясением последовало цунами, которое мы уже сейчас можем рассматривать как одно из самых сильных из всех известных человечеству.
Это роковое сочетание и придало Чилийской катастрофе такой трагический характер, вынуждая нас рассматривать ее как самое тяжелое стихийное бедствие нашего времени.
Здесь нам, очевидно, следует, прежде чем развернуть перед читателем картину этой трагедии, ознакомить его с местом действия, что, впрочем, не представляет особых затруднений. Чили знают все. Даже человеку, не обладающему особой любознательностью, случалось, рассматривая карту Южной Америки, обратить внимание на эту удивительную страну, которая представляет собой как бы косу шириной не более 200 километров, а длиной 4500 километров. Два края этой полосы представляют собой пустыни, один — жаркую, другой — ледовую. Центральный район — самый плодородный. Средиземноморский климат позволил развиться здесь земледелию, богатые недра — появлению горнодобывающей промышленности. В этом наиболее заселенном районе находятся столица Чили — Сантьяго и другие крупные города: Вальпараисо на севере и Консепсьон, Вальдивия и Пуэрто-Монт на юге.
Недаром этот район с его горами и озерами, с процветающим туризмом получил название «Южноамериканской Швейцарии».
Несчастье Чили заключается в том, что страна эта занимает полосу земли, вдоль которой с конца в конец проходит другая полоса — знаменитый Тихоокеанский сейсмический пояс, где концентрируются эпицентры землетрясений и кратеры вулканов.
Мы еще будем говорить об этом поясе в десятой главе, но уже сейчас отметим, что такое географическое положение ставит Чили в зависимость от непрекращающейся деятельности подземных сил, ежеминутно угрожающих ему катастрофой. Действительно, если история этой столь привлекательной страны начиная с 1818 года, когда она добилась независимости, не знает выдающихся политических событий, то ее естественная история, если можно так выразиться, отмечена серией вулканических и сейсмических взрывов. Мы не будем здесь останавливаться на вулканической деятельности, которая выходит за рамки этой книги, но как не упомянуть о сейсмических возмущениях, опустошивших район Вальпараисо в 1822 году, о подземных толчках, сотрясавших страну от Сантьяго до Консепсьона в 1835 году, о катастрофах 1837, 1906 (магнитуда 8,4), 1922 (магнитуда 8,3), 1928 и 1939 годов? Как забыть, что некоторые города по несколько раз превращались в развалины и столько же раз восстанавливались? Чильян, например, был стерт с лица земли в 1751 и 1835 годах и опять разрушен в 1939 году, когда там погибло 15 тысяч человек. В 1960 году до землетрясения в Чильяне насчитывалось 39 тысяч жителей.
Но это еще не все! Кроме землетрясений, Чили, как и Япония, представляет собой излюбленную жертву сейсмических морских волн цунами. В Японии такие волны называют цунами, в Чили маремото, но и в той и в другой стране они достигают невиданной мощи, и зарождаясь у их побережий, обрушиваются на берега островов и континентов, находящихся по другую сторону океана. Смертоносное маремото стало в Чили обычным явлением. Чилийцы так же хорошо знают, чем оно грозит и что нужно сделать, чтобы от него спастись, как наши дети знают, что опасно укрываться от грозы под деревом. Поэтому, как только чилиец, живущий на побережье, видит, что море отступает, увлекаемое каким-нибудь провалом, он бьет тревогу, предупреждая всех криком: «Море уходит!» По этому сигналу все спешно собирают пожитки и спешат укрыться в соседних горах. Ведь всем известно, что море отступает, чтобы набраться сил, и тут же возвращается с нарастающей скоростью, чтобы опустошить побережье с энергией, порождаемой этой возведенной в квадрат скоростью, приложенной к беспредельной массе воды. Колебания исполинского объема воды распространяются по всему Тихому океану и повсюду, до самой Японии, сеют гибель и разрушения.
В 1868 году маремото в Арике всколыхнуло весь Тихий океан: уничтожило все селения на расстоянии до 10 тысяч километров от места его зарождения и выбросило на землю военный корабль, закинув его на 3,5 километра от берега. В 1906 году сейсмическая морская волна, возникшая в Вальпараисо, распространилась на 17 600 километров со скоростью 749 километров в час.
Основоположники сейсмологии избрали Чили, этот излюбленный объект сейсмических сил, в качестве наблюдательного поста. Именно сюда прибыл по приглашению чилийского правительства французский ученый Фернанд Монтессю-де-Баллор (1851–1923). Бывший студент Высшей политехнической школы, назначенный военным атташе в Сан-Сальвадор, Монтессю-де-Баллор увлекся проблемами, которые ставили перед наукой землетрясения. В 1907 году Монтессю-де-Баллор отказывается от поста военного атташе и становится первым в мире ученым, занимающимся географией землетрясений. К этому времени его книги уже занимали 26 метров на полках библиотеки Географического общества. Уже тогда он привлек внимание специалистов к центральному району своей второй родины Чили, где позднее его дети создадут свои домашние очаги, которые будут разрушены в 1960 году неистовой яростью подземных сил.
