его загорелых руках.
То, что произошло между ними, она отказывалась как-то объяснить или оправдаться. Влечение, притягивающее их с самого начала, в какой-то момент стало главным. Девушка испытывала обжигающе-острые ощущения от близости с ним, и они не прошли, когда она и Юра поправили одежду. Ей хотелось узнать о нём всё, он её очень сильноинтересовал.
— Ух ты! — тихо, хриплым голосом сказал мужчина. — Вот это ты меня завела.
Ошеломлённая Света молчала, чувствуя, как страсть постепенно утихает в теле, но всё ещё тлеет в душе. Он настолько притягивал её, что это даже пугало.
— Я не знаю, — слабо отозвалась она, — я не знаю, почему это случилось.
Он наклонился и чуть-чуть коснулся её губ.
— Потому что мы хотели, вот и всё. Я много думал о тебе. Ты необычная, яркая звёздочка, которой нужен нормальный мужик.
— Я произвожу такое впечатление? — спросила она недовольно.
— У тебя давно не было никого, я прав?
Света зажала зубами нижнюю губу, чтобы скрыть досаду.
— И что — ты тот самый мужик, который мне нужен? — раздражённо спросила она.
— Если хочешь, я мог бы, — кивнул он. — По-моему, ты не против.
Света развернулась к нему всем телом.
— Забудь. Просто забудь обо мне, мне нужен другой, — она скривилась, — мужик.
Выйдя из машины, девушка быстро отыскала дорогу домой, спотыкаясь на высоких каблуках.
С тех пор прошло четыре недели. Она побывала на море, загорела, избавилась от мыслей о Стасе, но легче не стало. Домой Света вернулась в раздражении, потому что постоянно ловила себя на воспоминанияхо нём. Как это было глупо и банально, но факт оставался фактом — Юра как-то странно повлиял на её сознание, особенно после того спонтанного и быстрого секса в его машине. И это была не только физическая сторона, хотя Света раньше никогда не думала, что она имеет такое значение.
Она думала, что всё и всегда происходит более-менее рационально, взвешенно, с оглядкой на деньги и социальный статус.
Но у Юры не было ничего из этого, а от его взгляда или прикосновения её начинало трясти.
Прошли ещё две недели августа, мучительное лето наконец заканчивалось, но раздражение Светы никуда не уходило.
Скандал вокруг Стаса не утихал, рэперы страны, как и предполагал Юра, объявили ему бойкот, и вместо ошеломляющей популярности своим вызывающим заявлением, парень добился негатива.
Света занялась внештатной работой и пыталась сконцентрироваться на этом, не оставаясь наедине с самой собой. Только это было невозможно.
10
Посреди летней духоты вдруг наступал один день, когда по-настоящему пахло осенью: ледяным холодком, спелыми яблоками и затяжными, унылыми дождями, с приходом которых всё изменится.
Ощущение неотвратимости тогда щемило грудь, становилось жаль мимолётного счастья, вспыхнувшего и сгоревшего слишком быстро.
Это было даже не предчувствием — знанием.
Лена продолжала работать медсестрой в доме-интернате для инвалидов, и старалась не думать об усталости. Ей приходилось тяжело, но она не жаловалась никому ни одним словом, зная, что другого выхода нет.
Глядя на любимого, она видела в работе то же упорство и терпение. Лена поняла, что он не такой уж и несерьёзный, как она о нём думала когда-то. Он продолжал работать два дня в неделю в интернате, и иногда признавался ей, что лучше с раннего утра до поздней ночи вкалывать в автосервисе, чем там, потому что вид брошенных больных детей, на которых у персонала просто не хватало сил, жестоко менял сознание.
Лена понимала, что он скоро не сможет выносить такой нагрузки, это висело в воздухе невысказанными эмоциями и приводило его в мрачное состояние всё чаще. Тогда он обычно брал гитару и пел печальные армейские песни. Что-то мучило его, но он на эту тему не говорил, только по глазам она могла определить внутреннюю борьбу и страдание.
А однажды утром, придя с дежурства вместе с Лёшей, Лену встретила мама со странным выражением на лице. За столом сидел её очередной поклонник, оставшийся здесь с ночи, и аппетитно ел картошку с мясом, приготовленную позавчера Леной, часто опрокидывая в себя тонкую рюмку водки.
— Здравствуйте, — тихо произнесла Лена.
Мальчик на её руках спал, и она первым делом подошла к кроватке и положила его туда, постаравшись не потревожить.
Сорокалетний мужчина с чёрными короткими усиками с интересом смотрел на неё, не выпуская вилку из рук и ничего не ответив на приветствие.
Нина прошлась по комнате, остановилась перед дочерью и сказала: — Я собираю документы, чтобы отдать его в интернат.
Лена издала горлом сдавленный звук и тяжело сглотнула. Она не ожидала такого от матери, в последнее время та даже не заводила разговор на эту тему.
— Ты мне потом ещё спасибо скажешь, — усмехнулась она. — Не надоело в дочки-матери играть? Ты сейчас сама залетишь — аборт сделаешь?
Молодая женщина опустила голову, нахмурившись. Взглянув исподлобья на мужчину, присутствовавшего в комнате, произнесла: — Может быть, поговорим об этом позже?
Нина сложила на груди руки, на лице возникло выражение, с которым она всегда говорила гадости: — Не о чем разговаривать. Он будет в интернате.
— Я попробую оформить опеку, — миролюбиво сказала Лена, заранее понимая, что ничего не выйдет. Закон на стороне матери, а не её одинокой дочери.
— Ты знаешь, что это такое? — спросила Нина и села за стол, накладывая себе в тарелку из большой сковороды. — Ты должна доказать, что можешь его обеспечить. Замужество, собственность, высокая зарплата. Ничего этого у тебя нет, так что успокойся, сестрёнка.
— Она хочет его усыновить? — вполголоса спросил мужчина, и понимающим взглядом встретившись с Ниной, улыбнулся. — Отчаянная.
— О, ещё какая. Не пойму, откуда она такая взялась. А я, дурочка, ещё пошла у неё на поводу…
Лена не стала слушать, что дальше говорила мать, выйдя из комнаты. Не видя ничего из-за слёз, она побежала на улицу, чтобы там поплакать, но день сегодня был настолько сумасшедший, что молодая женщина натолкнулась на горько рыдающую Галю за домом. Проглотив собственные слёзы и вытерев бледное лицо, Лена подошла к девушке и села рядом на ящики.
Не говоря ни слова, она взяла её ладонь и сжала. Девушка повернулась, разглядела Лену и стала судорожно дышать, чтобы успокоиться или начать с новой силой. Долго её истерика не проходила, но наконец Галя смогла выдавить из себя несколько слов.
— Почему ты… почему ты плачешь?
Лена некрасиво шмыгнула носом и повернулась к девушке.
— А ты? — ответила она вопросом на вопрос.
— Я не знаю. Я… не знаю. Я бросила его, сначала стало легче и как будто появился смысл, —
