Расплатилась, собрала вещички, и меня как ветром сдуло.
Глава 19
Во вторник утром, в начале одиннадцатого, я наведалась в полицейский участок в надежде застать Тима Филдинга. Мне повезло: он сидел за рабочим столом. И ругался он совсем недолго, понося некоторых несносных особ, которые прохода ему не дают и тратят его драгоценное время. И даже тон был вполне нормальный, когда он осведомился:
— Неужто тебе невдомёк, что сначала неплохо бы позвонить и выяснить, на месте ли я, а не врываться без предупреждения?
После вчерашней прогулки в Нью-Джерси я еле ноги таскала, так что «ворваться» никак не могла, однако решила не придираться к словам.
— Виновата, прости, — извинилась я. — Но что тут такого? Просто заглянула по дороге на работу. И если ты в состоянии уделить мне пару минут…
— Кого ты дурачишь? Мне ли не знать, сколько тянутся твои пара минут!
Я вынула из пакета два стаканчика кофе и пончики и с умоляющим видом выложила снедь на стол перед Филдингом.
Уж не знаю, что на него подействовало, мой вид или пончики (восемь к одному, что пончики), но Тим пробормотал:
— Ладно, садись. — И взял пончик с шоколадной начинкой и орешками. — Но не устраивайся как дома; ты здесь ненадолго.
Я села напротив и сбросила пальто — Тим немедленно нахмурился.
— Держи, — я протянула ему кофе, — чёрный, без сахара. — Хлебнула из своего стаканчика и быстренько надкусила пончик с джемом, пока Филдинг жевал.
— Ну? — произнёс он, барабаня пальцами по столу. Моё угощение осталось недоеденным.
— Не пора ли нам поделиться информацией?
— Судя по моему прежнему опыту, сие означает, что ты желаешь выведать всё, что мне известно.
— Абсолютно неверный, вывод, — оскорбилась я. — Мне и самой есть что тебе рассказать.
— Отлично. Я слушаю.
Не так я планировала нашу беседу, но что поделаешь. Не то у меня положение, чтобы задавать тон.
— Не начать ли нам с финансовой ситуации близнецов?
— Правда? И что же тебе известно об их финансах?
— Во-первых, они заплатили больше миллиона за квартиру.
— Точнее, полтора миллиона. Наличными.
— Наличными?
— Ты оглохла? Выписали чек на полтора жирных куска. Чем ещё порадуешь?
— Питер полагает, что Мэри Энн не составила завещания.
— Он сказал мне об этом две недели назад. Будешь продолжать?
— Послушай, Тим, у меня действительно есть новости, честное слово, и я выложу их, но чуть попозже. Давай сначала обсудим, кому выгодна их смерть. Как у тебя с идеями?
Я приготовилась к насмешкам и брани, но Филдинг чуть ли не извинялся:
— Похвастаться нечем, Дез. Кроме твоего клиента, я опросил брата и дружка Мередит, Шилдса, и все заявляют, что ничего не знают о завещании.
— Возможно, у столь молодых девушек его и не было.
— Вполне вероятно. Но сейчас я намереваюсь действовать, исходя из предположения, что завещания всё же существуют.
— В таком случае искать их следует в какой-нибудь депозитной ячейке. Полиции позволят вскрыть ячейку? Ведь официально ни одну из жертв пока не признали умершей.
— Без веской причины… вряд ли. Но ты сильно забегаешь вперёд. Сначала хорошо бы выяснить, имелась ли у кого-либо из сестёр эта пресловутая ячейка. Мы проверили все банки в городе Нью-Йорке, и угадай результат?
— Ничего не нашли.
— Умница. Мало того — и это очень странно, — мы обнаружили всего два счета на имя сестёр Фостер: один совместный, там три тысячи баксов, и бизнес-счёт Мэри Энн с паршивой парой сотен. Что-то здесь не так… Если они могли себе позволить квартирку за полтора лимона, то у них должны водиться денежки.
— Может, остальные деньги они вложили в акции и ценные бумаги? Их отец был брокером.
— Мы перебрали все бумаги в их квартире, каждый клочок. Пусто: ни купчих, ни иных следов сделок.
— Постой, а тот чек, которым они расплатились за жильё?
— Они открыли счёт накануне покупки квартиры, перевели на него требуемую сумму, а потом счёт закрыли.
— Возможно, сестры полагали, что вкладывать деньги в недвижимость очень прибыльно, вот и истратили на жильё всё до последнего цента.
— Тоже вероятно, но почему-то меня это объяснение не устраивает. — Филдинг взял ещё один пончик. — Ладно, прежде чем ты уйдёшь, вспомни, зачем приходила. О чем ты мне собиралась рассказать?
— О женихе Мэри Энн. Его зовут…
— Роджер Хайер, — перебил Филдинг. — Фостер нам сказал, а Коркоран вчера беседовал с этим малым по телефону. Завтра Хайер будет в городе и согласился заехать к нам поболтать. Кстати, — он скроил печальную мину, — Уолт сегодня выходной. Ты не слишком расстроилась, не застав его?
Я заверила Тима, что по Уолтеру Коркорану, его хамоватому напарнику, я никогда не скучаю. Затем рассказала о пятничной встрече с Хайером.
— Он утверждает, что проторчал весь вечер в баре, в Нью-Джерси. Вчера я наведалась туда поговорить с барменом, и, кажется, Хайер не соврал.
— Только кажется?
— Бармен может оказаться приятелем Хайера — он называет его по имени. Либо Хайер мог заплатить бармену, чтобы тот подтвердил его алиби, или даже шантажировать его.
— Ладно, поглядим, что нам удастся выудить из этого бармена, когда покончим с Хайером. Что ещё?
— Хотела проверить на тебе одну версию. На днях мы встречались с Эллен — ты знаешь, о ком я, — и ей пришло в голову…
— Потрясающе! Продавщица из «Блумингдейла» будет учить меня, как надо работать!
— Не продавщица, а помощник завотделом по закупкам, и не в «Блумингдейле», а в «Мейси», — огрызнулась я. — Но в любом случае позволь закончить. Теория Эллен навела меня на мысль. И кстати, — добавила я, чтобы Филдинг чересчур не задавался, — у Эллен бывают удивительные озарения. Вот так.
Упрочив репутацию племянницы, я передала Филдингу суть моих ночных раздумий о том, как, припомнив детские проказы близнецов, я попыталась объяснить странный характер ранений. Изложив основную мысль, перешла на частности:
— Возьмём, к примеру, Ларри Шилдса. Ведь он мог настолько обозлиться на Мередит, чтобы изуродовать ей лицо. Ссоры на любовной почве ещё не до того доводят. А когда понял, что Мэри Энн его подставила…
— Постой, что это за ссора между любовниками? — встрепенулся Филдинг.
— А ты не знаешь?
— Откуда? Я ведь тупой коп, а не крутая частная сыщица и не её помощница из «Мейси». Куда мне до вас!
Я поведала ему ту малость, которую знала о размолвке между Мередит и Шилдсом.
— Но я ещё покопаюсь в этой истории и буду держать тебя в курсе, — пообещала я.
Филдинг кивнул и что-то невнятно пробормотал, возможно даже "спасибо".
— Каким образом твоя теория приложима к Люсиль Коллинз, я и сам могу сообразить, так что не утруждайся. И между прочим, эта самая Коллинз лишилась не только роли, но и сердечного дружка, — всё отошло Мередит Фостер.
— Я слыхала об этом.
— Ну конечно, ты уж везде сунешь свой нос, — язвительно откликнулся он. — Но вот в чем загвоздка, однако: если хотели разделаться только с Мередит, было бы разумно дождаться момента, когда она останется одна. Но ни Коллинз, ни Шилдс не знали, что Мэри Энн не будет дома.
— Это лишь наши предположения. Возможно, в понедельник на репетиции Мередит сказала Шилдсу — просто упомянула в разговоре, — что у Мэри Энн планы на вечер и ей предстоит коротать время в одиночестве. А возможно даже, она пригласила его к себе. А Коллинз подслушала. Заодно и услыхала, как Шилдс отказался, сославшись на договорённость с матерью.
— Сплошь одни «возможно»! Это не теория, а гадание на кофейной гуще. Но продолжай. Какое отношение твой обознавшийся преступник, убивший по страсти, имеет к Хайеру — или никакого не имеет?
— Ещё как имеет. Но в этом случае расклад немного иной.
— Валяй, я слушаю.
— Предположим, Хайер узнал, что девушка, к которой он пылал безответной страстью, обручилась с другим. Обезумев, он жаждет крови, — в таком состоянии ему наплевать, одну он её застанет или нет. Он мог представиться посыльным или сантехником, Мери Энн открывает ему дверь, и он врывается в квартиру. Нам известно, что Мэри Энн решительно не желала видеть своего бывшего жениха. Что она, по-твоему, делает?
Филдинг из тех, что схватывают на лету:
— Прикидывается Мередит, дабы поскорее избавиться от визитёра.
— Точно. Но Хайер не уходит. Они садятся в гостиной, и Мэри Энн — в роли Мередит — бросает какую-то фразу, от которой-гость приходит в бешенство: ему много не надо, он и так на взводе. К тому же парень пьёт — всерьёз, — что только усугубляет ситуацию. Словом, он палит в Мэри Энн и ждёт, когда та, которую он считает Мэри Энн, вернётся домой.
— До сих пор ты излагала довольно гладко. Не то чтобы я со всем согласен, но тем не менее. Но, извини, главного я так и не услышал: какого черта он выстрелил им в лицо?
