Огородом и садом фельдшериха не занималась, жила на зарплату. Земля под окнами пустовала. Казалось, возьми лопату, вскопай грядку под огурцы, капусту или помидоры посади. Труда особого не требуется. Под солнцем каждый росток к свету потянется и зацветет. Но фельдшериха равнодушно смотрела на землю, а огурцы и помидоры покупала.
Уродились в саду вишни - нарвет миску для удовольствия. Или компот сварит. Остальное расклюют скворцы. Налетают стаей, усядутся на ветках и с криком клюют ягоды, разбрызгивая сок на листья.
Двор фельдшерихи тоже пустовал: ни кур, ни поросенка хозяйка не держала. Словом, существовала, как перелетная птица: задумала и снялась с места, ни о чем не печалясь, ничего не жалея. Да и жалеть было нечего: хата в зарослях мальв и бурьяна доживала свой век. Уедет человек, и забудут вскоре: разве старое подворье напомнит о житье-бытье, какое теплилось здесь, чуждое и непонятное деревенскому укладу.
Знакомство Галинки с Павлом оказалось случайным. Парень только прибежал с выгона, где играл в футбол, ополоснул под рукомойником руки, сел обедать. В дверь постучали.
- Входите, входите! - пригласила Лаптеиха, нарезая хлеб.
В комнату вошла Галинка, её Павло давно приметил в школе на переменах.
- Здравствуйте, тетя Наталья, - сказала Галинка. Увидев за столом Павла, покраснела, но тут же взяла себя в руки. - Мама послала к вам за палочкой дрожжей…
- Может, пообедаешь с нами? Борщ я сварила с курятиной, - сказала Лаптеиха.
- Ой, спасибо. Я только что поела дома… - И снова бросила на Павла мимолетный взгляд.
Так они познакомились, а со временем и подружились. После девятого класса Галинка расцвела на зависть подругам: статью выделялась, грудь высокая, а глаза… Темно-карие, в изломе черных бровей, они сияли, излучая притягательную силу. От взгляда парни столбенели, потом спохватывались и выкидывали такие штучки, что многие потом долго обсуждали и удивлялись.
?ерные, как смоль, волосы у Галинки слегка вились на висках, завитками спадали на чистый лоб. Губы у Галинки алые и сочные, как спелые вишни, никакая помада не требуется. Завидуя, девчата чего только ни делали, чтобы добиться сходства, - в теплой родниковой воде волосы мыли, добавляя отвар чабреца и любистока, но проку мало.
К Павлу Галинка относилась с полным доверием, приглашала к себе в гости, позволяя себе порой такое, от чего Павло краснел и терялся до крайности. Сославшись на духоту в хате, она сбросила однажды кофточку и осталась сидеть в лифчике, который едва удерживал полную грудь. Онемев, Павло боялся одного: как бы нежданно не заглянул кто в окно.
То Галинка усядется напротив и, позабыв одернуть платье, раскачивает ногами, показывая бедра и узкую полоску трусиков. Павло готов бежать из хаты, но неведомая сила удерживает, сжигает, повелевает терпеть сладостную муку! Да и куда бежать, если стараешься выглядеть мужчиной, если жаждешь подчинить себе девушку, но необъяснимое чувство оберегает от необдуманного, очищает разум, когда готов ради дорогого тебе человека на любые испытания. И эта первая любовь останется в памяти на всю жизнь. Останется незамутненным, романтичным воспоминанием и будет волновать, маня из невозвратного далека, и очищать душу.
В хате Галинки изо всех углов выпирала неухоженность: ни рушников на портретах, ни занавесок на окнах. Под потолком висят липучки. Обсевшие их мухи давно подохли и высохли. Неубранность и запущенность жилища, к удивлению Павла, не угнетала девушку. Она, как и мать ее, не обращала внимания на беспорядок в хате, убогую обстановку.
Свою зарплату фельдшериха тратила на дочь: одевала и обувала Галин-ку на зависть - денег не жалела. Последние рубли тратила на то, чтобы купить дочке модное в городе платье, кофточку, а то и сумочку. В Пологах не покрасуешься в нарядах, и выезжали мать и дочь то в Лубны, а то и в Киев прогуляться, в музей заглянуть. Сельчан манера жить одним днем удивляла, ставила в тупик: как можно запустить огород, не вырастить на нем мешок картошки? И почему надо тратить сразу зарплату, если можно понемногу откладывать на сберкнижку? Пригодится на черный день. Нет, живут люди, как перекати-поле…
Получив аттестат зрелости, Галинка поступила в Полтавский педагогический институт, а Павло остался в селе. Еще год он проучился в школе, а потом подал документы в техникум. Хотелось, конечно, податься куда подальше - в Киев, а то и в Москву, но жаль было маму. Кто ей огород вспашет, кто сена корове на зиму припасет? И Павло поступил в Лубенский сельскохозяйственный техникум, благо райцентр в двадцати километрах от Полог. Автобус ходит в Лубны каждый день туда и обратно.
На выходные Павло обязательно приезжал домой, помогал матери по хозяйству. Работы скапливалось достаточно: то надо грядки прополоть, то травы накосить, то вишни в саду обобрать. Дел в селе невпроворот, и как ни стараешься, а конца-края стараниям не видно.
Вечером Павло брал магнитофон и спешил в клуб, здесь собирались парни и девчата со всего села потанцевать, попеть песни, поухаживать, проводить зазнобу с гулянки домой. Только Лаптей возвращался один. Вышагивал по дороге мимо спящих хат, смотрел на усыпанное звездами небо, на Чумацкий шлях, думал о Галинке.
Спать не хотелось, в сенях на ощупь Павло доставал крынку с молоком, отпивал половину и выходил во двор. Невидимое в ночи село отдыхало, готовясь к завтрашней работе. В саду сухо стрекотали цикады, а на ставу квакали лягушки.
Улегшись на привезенную с поля свежескошенную траву, Павло слушал жабью разноголосицу, разглядывал созвездия и, отыскав Стожары, смотрел на катившийся по небу воз, жил ожиданием встречи с любимой. Из множества звезд выплыла более яркая и тихо заскользила, удаляясь к горизонту. Чей-то спутник совершал очередной свой виток вокруг Земли.
Приехав на каникулы, Галинка все дни проводит на речке. Идет в легком халатике по улице, не обращает внимания на осуждающие взгляды стариков. Им какое дело до того, как она ведет себя, - человек давно городской, без предрассудков.
Местные приходят на берег Сулы, но им некогда нежиться на солнце. Работа отнимает весь день, на купание времени не остается. В селе не зря говорят: летний день год кормит. Разве самая ледащая завернет под ивы, проводив корову на пастбище и махнув рукой на домашние заботы. Зато под вечер можно передохнуть и окунуться в прохладную воду, смыть дневной пот, поболтать. И стекается на речку молодежь, спешит огородами, сокращая путь к Суле.
Приходит на речку и Павло. Раздевается до плавок и сидит на траве, любуется Галинкой. В камышовых зарослях на другом берегу перекликаются птицы, подает скрипучий голос коростель.
- Иди ко мне! - зовет Галинка, уплывая в сторону от купающихся. - Какой ты белый! В селе живешь, а не загорел! В городе хлопцы, знаешь, какие загорелые! Плыви ко мне, ну!..
Павло отшучивается и медлит прыгать в воду. Немного обидно оттого, что Галинка сравнивает его с городскими парнями. Повкалывали бы в поле и на огороде. Мать возвращается с прополки буряка едва живая. Тяпку приставит к стенке и сидит на лавке не двигаясь.
- Ныряй! - зовет Галинка. - Какой ты у меня стеснительный! Девчата любят решительных и настойчивых!
Поддавшись уговорам, Павло с разбега бросается в реку и выныривает возле Галинки, задыхаясь от освежающей глубины речки и близости с любимой. Девушка без стеснения обвивает его ногами, прижимается грудью. В глазах Галинки желание, она готова подчиниться воле мужчины.
- Поцелуй меня, ну!..
- Люди кругом… Что подумают, - говорит Павло, пьянея от доверчивости Галинки.
Нежность переполняет, лишает Павла всяческого плотского влечения. Благоговея перед любимой, он теряет волю над собой, гладит плечи девушки, целует, повторяя в беспамятстве одно:
- Люблю… люблю…
Чувствуя беспомощность Павла, девушка отступает. Взяв Павла за руку, выводит его из воды и вытирает полотенцем.
- Ничего. Когда мы будем вместе, ты привыкнешь ко мне и перестанешь стесняться. Это пройдет…
Уткнувшись лицом в траву, Павло лежит на земле и не замечает, что плачет. Ему хочется высказать всю свою нежность и преданность девушке, но не хватает слов, а те из них, которые он приберег для объяснений, кажутся сухими, обшелушенными и незначимыми.
Дни пролетели, сливаясь в мгновение. Галинка уехала в Полтаву. Проводив ее на станцию, Павло шел по дороге, по которой совсем недавно ступала нога любимой. Оглянувшись по сторонам, Павло присел и опустил горячие ладони на пыльную траву, поднес ладони к лицу и поцеловал. Спохватившись, устыдился самого себя и поспешил в село.
Приезжая из техникума домой, Павло уединялся и часто посещал места, по которым бродил с Галинкой, держа ее за руку. Давно облетела в саду яблоня. Под ней Павло целовался с Галинкой. Девушка тогда подняла упавшее с дерева яблоко и протянула Павлу.
- Откуси, - попросила, - и передай мне.
