Хлопнув пригорюнившегося боярина по плечу, я ожидал, что он вскинется с присущей ему надменностью, но он только скривился лицом и забубнил потерянно:
– Вот дожил! Сначала Юрий, воротившись после смерти Ингвара, меня с крыльца пинками сковырнул. Хорошо, не зарубил! Потом эти вонючие степняки наскочили, насилу от них отбился! Не подоспей вовремя твой черемис, лежал бы сейчас избитый и ограбленный. А тут собственный зять тумаками да затрещинами встречает! – тяжело вздохнув, боярин затих обиженно.
– Не скули, дедуля! Ступай к доченьке своей любимой и внуку ненаглядному. Небось, соскучился, а? И вообще, ведешь себя как неродной. Мой дом – твой дом! Отдохни, в баньке попарься! А за обедом мы с тобой одно дело обсудим – тебе понравится! Все потерянное с лихвой вернешь! Важным человеком станешь! В конце концов, ты все же на своей земле, а в обиду я тебя не дам! – и подхватив бережно под локоть повеселевшего боярина, проводил его до дома.
По пути он все порывался выпытать у меня, что за дело я хочу ему предложить. На что получил ответ:
– Готовь, боярин, сундуки – «богачество» складывать!
Позже, когда вконец умиротворенный боярин после трогательной встречи с дочерью и внуком, горячей баньки и сытного обеда блаженно развалился на подушках, он вспомнил про обещанное мною дело и, вскинувшись, пристал с распросами. Пришлось допоздна втолковывать ему азы банковского дела, объяснять устройство страховых и акционерных обществ, суть понятия «ценные бумаги». С боярина мигом слетели уныние и хандра.
Еще больше он воодушевился, когда я пообещал снабдить его начальным капиталом. Я посоветовал ему основать страховое общество, как наиболее перспективное. Торговцы охотно будут платить взносы за возможность без потерь заниматься своим делом. Охрану торговых караванов я обеспечу.
Кредиты купцам из моей казны давались и раньше, но от случая к случаю. Порядка и учета особого в этом деле не было. Хлопнули по рукам – вот и вся банковская операция. Поэтому придется основать настоящий банк.
Надо отдать должное боярину, он серьезно взялся за это дело. Связей в торговом мире у него было предостаточно, все знали его деловую хватку – своего барыша он не упустит, но на чужое не позарится. Схитрить по мелочи может, но все в рамках допустимого.
Я был доволен, что пристроил к делу тестя и заодно спихнул на него все денежные дела и расчеты. Стало больше времени заниматься основными проблемами.
5
Мне становилось не по себе, когда я был вынужден хоть на короткое время покидать крепость. И вроде бы не было причин для беспокойства, но что-то внутри сжималось, замирало в волнении, когда выходил из-под защиты крепких стен. Настороженность хищника, покидающего свое логово, необъяснимая тревога без видимой причины. Все чаще ловил себя на мысли, что так и продолжаю выживать, как в первые дни, когда только попал в это дикое и жестокое Средневековье. Хотя и обзавелся семьей, делом, домом. Многое успел узнать и понять, но все равно действую на каком-то пределе, на грани возможностей. Не живу, а существую во имя поставленной цели. Откладываю жизнь на потом. Хотя подозреваю, что это и есть ее смысл. Наверно, все зависит от характера. Ну что поделаешь?! Вот такое я г…но! Знания о будущем сделали меня ответственным за все, что происходит и еще произойдет. И я взял и тащу эту ответственность. Не жалея собственных сил и людей, меняю ход истории. Меня не заботит, прав я или нет в этой ситуации. Должен ли биться насмерть за землю предков или отсидеться в стороне, пустив все на самотек. Пусть тот, кто создал таинственный прибор, ковыряющий дыры во времени, принимает на себя ответственность, а я буду действовать так, как мне подсказывает совесть и обстоятельства.
Наум с мастерами выволокли буер на тонкий лед, спустив с высокого берега на излучине реки. Холодный ветер дул с севера, и этого ровного потока должно быть вполне достаточно, чтобы сдвинуть с места тяжелую конструкцию.
– Как же ты, батюшка, один в трудный путь? – беспокоился Наум, суетливо проверяя на прочность крепления деталей и узлы на веревках. – Вот хоть бы я с тобой по реке пойду или Мартынка. А то кого из стрелков возьми.
– Не бухти, Наум. Олай – опытный разведчик, да и заметность нам ни к чему. Приду тихо в Рязань под вечер, в сам город, может, и не пойду даже. Встретимся с разведкой на мысу да поглядим, что дальше станем делать. Олай останется послов дожидаться, а я ворочусь под утро. Надо обстановку в городе самому посмотреть.
– Да ты хоть бы коня взял…
Укоризненно зыркнув на Наума, я упер руки в бока и насупился. Понурив голову, тот заткнулся. Хотя его опасения на мой счет были вполне понятны. В округе сыщется не одна сотня недругов, которые, завидев меня одного, пожелают поквитаться за свои обиды.
Ветер усилился, повалил мелкий снег, и я поторопился с отбытием. Закинув арбалет в седельную сумку вместе с запасом стрел, я запахнул шубу, удобно устроившись на продольной раме, и, подтянув перчатки, схватился руками за рычаг тормоза.
– В мое отсутствие остаешься за старшего! Приглядывай за киевскими ратниками, но без мордобоя! На моей мастерской проверяй печать, никого в башню не пускай. К утру вернусь, начнем собирать селенья и слободы. Протопите печи в бараках и готовьтесь к тому, что скоро станем наглухо закрывать крепость.
Оставив Науму последние поручения, я легко и даже с некоторым восторгом дернул рычаг, удерживающий буер на тонком льду, подтянул парус и отвел в сторону хомут крепления руля.
Странная на вид конструкция зашипела, скользя коньками, выкидывая из-под острых лезвий тонкие струйки искрящихся льдинок. Подхваченная боковым ветром, понеслась вниз по реке, стремительно набирая скорость.
И почему, черт возьми, мне не пришло в голову заняться таким спортом в своем времени? Развлечение не для слабонервных, надо сказать. Мало того что буер набирал такую скорость, что аж дух захватывало, он еще был способен нести немалый груз. Олай, притихнув на соседнем сиденье, мертвой хваткой вцепившись в изогнутый поручень, лишь еле слышно стонал, когда я закладывал крутой поворот или налетал на кочку. Влетая в снежные переметы, буер немного притормаживал, и казалось, что такие мгновения черемис использовал для того, чтобы вдохнуть полной грудью. Увлеченный лихой забавой, я почти забыл о том, где нахожусь и что должен делать. Мы неслись по реке со скоростью около сорока километров в час, а будь ветер чуточку крепче – могли бы и больше. Ощущения незабываемые. Морозный воздух только бодрил, азарт быстрого скольжения будоражил кровь, в голову лезли мысли о том, что вполне возможно приспособить пороховые ракеты для придания буеру еще большего ускорения. Но главными были, несомненно, азарт и веселье. Давно уже я не испытывал острых ощущений от скорости. Восторг острыми иглами пронизывал все тело, лихие выкрики и улюлюканье сами собой вырывались из груди. Хотелось мчаться еще быстрей. Все просто, все прочно, мне не грозит падение в холодную воду. Мой погонщик – ветер – всецело разделял восторг и азарт, в отличие от попутчика Олая, который от страха перед скоростью даже зажмурился, не стесняясь показать мне свой первобытный ужас.
За те годы, что эти люди знакомы со мной, они привыкли ко многим диковинным вещам и делам, которые в моей крепости творились.
И ведь понимали, что все это в большей степени не магия или колдовство, а обычная смекалка и непривычное использование всем знакомых вещей. Больше всего это понимали мастера моих цехов, которые после череды долгих и последовательных объяснений изготавливали ту или иную деталь собственными руками, а после видели результат своей работы. Мои навыки в механике и элементарное использование технической смекалки убеждало всех, что я такой же человек, как и они, из плоти и крови, просто чуть более сообразительный и обладающий некими знаниями. Но то люди в моей крепости, с которыми я чуть ли ни каждый день встречался, разговаривал, сотрудничал. А вот даже в соседних городах и селениях все мои технические достижения обрастали самыми немыслимыми слухами и небылицами. Работающие рядом со мной умелые ремесленники на несколько веков опередили технологии нынешнего века.
Не во всем еще разобрались, но общий уровень таких специалистов значительно повлияет на ход событий, даже если завтра я исчезну, перестану существовать, провалюсь в свое время, не дай бог погибну или уеду. Что-то забудется, но останутся основы, на базе которых знания нарастут как снежный ком. В конечном счете это повлияет не только на государство, но и на всю историю.
Я так часто и много об этом думал, пытался понять, но выходит – просто привык к мысли о том, что меняю будущее. Словно бы выбрал себе такую работу – выправлять кривую ветвь истории. В своем времени я не могу выделиться тем, что знаю о грядущих событиях, но здесь я и пророк, и новатор. Я несу в этот мир знания и технологии, следовательно, выплескиваю мощный импульс, сметающий укоренившуюся косность феодальной системы. Сила и уверенность, которую люди, соприкасающиеся со мной, обретали в процессе постижения этих знаний, преображали их неизбежно. Я словно раскрутил гигантский маховик, питаемый живой энергией, все больше вовлекающий в орбиту людей увлеченных и безжалостно отбрасывающий ленивых и равнодушных.
