Говорить было невозможно: снег летел хлопьями в лицо, что там рот открыть, дышать было трудно. Лошадь уступала воздушному потоку, нас сносило с дороги.
— Придется свернуть к лесу! — услышала я сквозь белую пургу голос Имира.
Мы свернули. Справа я угадывала короля Альфонса на лошади, Имир был мне невидим. Кое-как въехали в лес. Поначалу метель трепала нас и там, но мы углублялись все дальше, пока, защищенные от ветра и снега огромными елями, не смогли остановиться, отдышаться и отереть лица от снега.
Король Альфонс, юноша лет восемнадцати, яростно отряхнулся от снега и проговорил:
— Одно только вдохновляет: в такую погоду продвижение войск лотарингцев невозможно.
— Но и нам такая погода мешает. Посмотрим, удастся ли срезать по лесу.
Срезать не получалось. Снег здесь был глубоким, лошади с трудом ступали, проваливались в сугробы. После двух часов пыхтения в снегах мы продвинулись самую малость. Имир мрачнел. Его глаза все чаще смотрели в серое небо.
— В чем дело? — спросила я.
— Придется ночевать в лесу. А это плохо. Мы можем околеть тут. Непогода затягивается, назад на дорогу выходить опасно. Придется готовиться к ночлегу, Колючка.
Кажется, он теперь меня будет называть так всегда. И я даже рада. Почему-то мое имя звучит на его губах как-то по-особенному. Словно он меня слишком хорошо знает. А меня это страшно раздражает. Меня вообще все в нем раздражает.
— В чем дело, Колючка? Ты как-то на меня странно смотришь. Не нравится прозвище? — Имир смотрел серьезно, а глаза смеялись.
— Нет, меня все устраивает. Зови меня так всегда.
Он изумленно приподнял одну светлую бровь, но ничего не сказал.
— Слушайте, вы, охранники хреновы…
Мы повернули головы. Король Альфонс сердито бросил охапку хвороста на утоптанный снег.
— Меня за дровами послали, как мальчишку, а сами тут курлыкаете. Кто здесь король вообще?
— Ну вы, ваше величество, собственно, и есть мальчишка. — Имир улыбнулся. — И мы не курлыкали, а очень даже грозно вопили, правда, Колючка?
— Угу, как злые сычи.
Про сычей получилось как-то к месту: вместе с порывом ветра между деревьями на руку Имиру спланировала полярная сова.
— Они отстали из-за непогоды, — радостно проинформировала она.
— Мы тоже, — осадил ее Имир.
И тут меня осенило.
— Тут где-то в лесу есть домик Майи. Если он недалеко, можно было бы попробовать добраться до него.
Имир помрачнел, нехотя кивнул.
— Да, другого выхода нет. Все лучше, чем лежать, обнявшись, в палатке втроем.
Меня передернуло от перспективы.
Сова улетела на разведку, а мы решили утоптать снег для палатки на случай, если все-таки придется остановиться здесь.
Внезапный удар в спину был неожиданным, и я рухнула лицом в снег. Кто-то прыгнул на меня сверху, потом соскочил, потом опять прыгнул. Задыхаясь, я вынырнула из сугроба, развернулась на спину и тут же была облизана теплым мягким языком.
— Тьфу на вас! Волки!
Они резвились вокруг меня и на мне, радостно прыгая, повизгивая и чихая. Я гладила их и думала: так же можно и обделаться от неожиданности.
Подняв голову, я и вовсе замерла: Майя и Имир стояли, чуть ли не обнявшись. Я вопросительно посмотрела на растерянного короля, но тот лишь пожал плечами.
— Майя! — Я подошла и обняла магиню.
— Рада, что с тобой все в порядке, голубка.
— Колючка она, а не голубка. Осторожнее с объятиями, может руку откусить по локоть.
Но Майя лишь улыбнулась. Волки резвились вокруг меня, тянули за плащ.
— Не думаешь расколдовать их? — спросил Имир.
— Зачем? — Майя пожала плечами. — В шкурах волков они намного лучше себя ведут.
— А кем они были? — с любопытством спросила я.
— Разбойниками, — ответила Майя. — Что ж, пойдемте, здесь недалеко.
К дому Майи мы добрались к обеду. Имир бросил лошадям сено, занялся колкой дров.
Майя накормила нас похлебкой, свежеиспеченным хлебом, маринованными грибами, помидорами и каким-то странным овощем, по вкусу напоминавшим огурец с чесноком.
Отогревшись в ее гостеприимном доме, король сыпал шутками, а когда я смеялась, смотрел с такой нежностью, что, не будь я пьяна от тепла и сытного обеда, я бы его осадила. Но все были в благодушном настроении.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Сова смотрела на все это с высоты шкафа, время от времени сонно прикрывая глаза. После обеда я вышла на крыльцо, закутавшись в плед. Прижалась к деревянному срубу избы и прикрыла глаза, вдыхая морозный воздух. Мое одиночество было особенно острым после душевного обеда. И я подумала о Маргарет.
Где-то далеко, гонимая страхом, эта могущественная магичка и одновременно несчастная девушка так же одинока, как и я, — не гонимая страхом, без магии, — а просто чужая в этом мире. Не потому ли с того самого момента, как прочла первые строки ее дневника, я вдруг почувствовала желание познакомиться с ней, обнять, сказать, что больше не надо бояться. По нашим судьбам прошлись маги, не оставив камня на камне в нашей душе. Где же ты, Маргарет? Что случилось с тобой?
— Элиза, ты плачешь?
Я открыла глаза. Имир стоял напротив меня и хмурился. Я вытерла тыльной стороной ладони щеку.
— А как же Колючка?
Он усмехнулся в бороду, но его глаза остались серьезными.
— Я могу чем-то помочь?
Я усмехнулась. Ох уж эти маги. Такие участливые, добрые… Пока не используют тебя.
— Нет.
Рычание волков отвлекло его от ответа. Животные вылезли из-под снега, их черная шерсть стояла дыбом.
— Кажется, у нас проблемы похуже, чем твои перепады настроения, Колючка.
Имир медленно вытащил меч.
— Предупреди остальных.
Через пять минут мы вчетвером стояли на крыльце.
— Умертвия. — Майя напряженно вглядывалась в двигающиеся среди деревьев силуэты. — У нас появился сильный некромант?
— Не появился. А решил больше не скрываться. Майя, тебе лучше уйти в дом.
— Ну нет, у меня для них кое-что имеется. — Она вытащила из кармана горсть вспыхивающих огнем камушков.
Волки с воем бросились на умертвий.
Метель взметнулась с новой силой, казалось, непогода выступает на стороне мертвых: им нипочем слепящий снег и срывающий дыхание ветер. Я возблагодарила впервые с момента учений ту ловкость и скорость, что получила от Валерио. Все-таки была польза от моей нелепой одержимости им.
Меч и приемы восточного боя я теперь сочетала вместе. Умертвия окружили меня, но страшно не было, я лишь вспорола брюхо одному, разрывая их кольцо, перехватила клинок другой рукой для более верного удара и вонзила в шею второму. Мне подставили подножку, я упала, перекатилась, с земли успела рубануть по ноге противнику, но тут мне на голову накинули что-то темное, и борьба превратилась в отчаянное трепыхание. Я бросила меч, пытаясь содрать с подбородка мешок. Успела как раз вовремя, чтобы увидеть меч, направленный для удара в меня. Мне нечем было защититься, и времени на реакцию не было. В секунду, когда я простилась с жизнью, голова целившегося трупа слетела с плеч, туловище упало в сторону, и передо мной появился Имир. Он шагнул вперед, словно не замечая меня, и ударил кого-то над моей головой. А потом схватил меня за меховую куртку и поднял одной рукой с земли, как котенка. Недалеко мерцали огненные вспышки, я догадывалась, что там сражается Майя.
— Отступаем.
Я успела отрыть в снегу свой меч. Вместе мы преодолели половину пути до крыльца, отбиваясь от умертвий. Сражаться с кем-то плечом к плечу оказалось очень приятно: в меня будто дополнительно вкололи адреналина, отваги, сил и ловкости. А может, я просто была рада показать свои умения магу, чтобы понял, что наемница, не магичка в походе тоже на что-то годится.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Потом мы развернулись в разные стороны: противники подбирались к нам отовсюду.
— Колючка, я возьму их на себя, сможешь прорваться к дому. — Дыхание Имира было прерывистым, да и мне драло горло от того, что я хватала холодный воздух ртом.
