Перес Салас хмурился, заметно нервничал.
Прежде чем ответить, командующий, выпустив кольцо дыма, положил сигарету.
– У нас особая война. Плотность населения нашей небольшой страны значительна. На прифронтовых магистралях ходят и пассажирские поезда, они перевозят женщин и детей, которых мы не можем убивать.
– Но у нас есть возможность производить крушения только воинских поездов… – начал было Рудольфо. В это время позвонил телефон, командующий извинился и снял трубку. Он слушал, временами хмурясь, что-то приказывая, внося пометки в полевую книжку.
До встречи с Пересом Саласом мне много приходилось слышать о нем.
Говорили как о суровом, нелюдимом, упрямом, но знающем свое дело офицере, обладающем решительностью и большой силой воли; говорили и о его ненадежности и даже о связях с мятежниками. Но были и такие, которые положительно отзывались о строгом, но справедливом полковнике, который, несмотря на все посулы, не пошел в лагерь фашистских мятежников.
И вот, вспоминая услышанное о командующем, я наблюдала за его переговорами по телефону с кем-то из его подчиненных.
Крупные черты лица с серьезным, иногда злым выражением, большие очки с толстыми стеклами, седеющие волосы. Было заметно, как он нетерпеливо выслушивал ответы, говорил кратко, приказания отдавал четко и, что самое важное, заметно переживал то, о чем ему докладывали.
– Нет! – подумала я. – Хотя полковник и угрюм, и суров, но он и заботлив, и небезучастен к событиям – должно быть, он честный республиканский офицер.
Было заметно, что командующий устал от большого напряжения. Окончив разговор, он медленно положил телефонную трубку и извинился, что прервал беседу.
И все-таки мне тогда показалось, что Перес Салас не похож на испанца, слишком он был угрюм и строг. Испанцы, с которыми мне до того довелось встречаться, были радушны, веселы, некоторые – горячи. Он на них не был похож.
Вызвав дежурного офицера, командующий отдал ему какое-то приказание.
Будто позабыв о поездах, Перес Салас заговорил о другом.
– Советников у нас много, добровольцы к нам едут, а танков, самолетов, пушек и снарядов мало, – жаловался командующий.
Рудольфо пытался ему доказать всю сложность доставки оружия из Советского Союза, но полковник молча курил, и только изредка по его лицу скользила ироническая улыбка. Когда я закончила перевод, он заговорил:
– Да, Россия огромная и загадочная страна – у русских самый большой и свежий опыт гражданской войны.
Затем, положив недокуренную сигарету, не дав мне времени для перевода, мило улыбаясь, командующий спросил:
– Простите, сеньора, вы тоже русская?
– Да, русская! И не только русская, но и советская, – с гордостью ответила я.
Командующий еще больше удивился, узнав, что я доброволец, что у меня в Москве осталась восьмилетняя дочурка и что я не жена, а переводчица Рудольфо Вольфа.
Нам снова подали горячий ароматный кофе.
– Вы, сеньора, если я не ошибаюсь, родились, выросли и учились в Москве или Ленинграде?
– Да, училась действительно в Ленинграде, работала перед отъездом в Испанию в Москве, а родилась и выросла в селе Дорогорском Мезенского района Архангельской области, всего в ста километрах от северного полярного круга.
– Это очень интересно! Значит, вы жили и в тундре и в таком красивом городе как Ленинград, и в Большой Деревне, как у вас некоторые называют Москву?
– Нет, сеньор полковник, в тундре я не жила. Тундра еще севернее. У нас в Мезенском районе леса славятся на всю область.
Рудольфо молча пил кофе, явно скучал, не понимая нашего разговора.
Наконец, заметив, что командующий очень любезно и оживленно со мной беседует, воспользовавшись паузой в связи с телефонным звонком, сказал мне:
– Расскажи полковнику о походах под Теруэлем.
И я начала свой рассказ с того, как первый раз мы ходили для действий на вражеские коммуникации. Вопреки ожиданию, Перес Салас слушал меня внимательно, не перебивая, отложив в сторону сигарету.
– Да, на это способны только русские женщины! У русских много партизанских традиций. Ваши партизаны и раньше действовали на чужой земле, – заметил на этот раз весьма дружелюбно Перес Салас. И я в первый раз увидела настоящую, добродушную испанскую улыбку на его лице, но она быстро исчезла.
Моя беседа с полковником не изменила его взглядов на крушения поездов, на что рассчитывал Рудольфо. Об этом командующий больше не захотел говорить.
– О поездах мы еще поговорим, сеньорита! – и Перес Салас встал, давая понять, что беседа закончена.
Действительно, мы очень много времени отняли у командующего.
– Буду рад Вас видеть, сеньорита, меня очень интересует Ваша страна, Ваш народ, но, надеюсь, у нас найдется тема для разговора и без поездов, – сказал мне Перес Салас, прощаясь.
Капитан Доминго Унгрия, слушая мой рассказ о беседе с командующим фронтом, то зло хмурился, то ехидно улыбался.
– Хорошо! Посмотрим! – сказал он. – Пассажирские поезда не в наших интересах подрывать, а за воинские эшелоны нас не осудят, а чтобы нас не прогнали, будем выполнять еще и задания командующего…
Минеры могут ошибаться не один раз
И группы отряда, наряду с подрывом и выводом из строя автомашин другими способами, занимались и крушениями воинских поездов, пробовали подрывать и тоннели.
Помню, что вскоре приехал в Хаен очень расстроенный Доминго. Я решила, что случилась большая неприятность, о которой он и стал рассказывать Рудольфо.
– Перес Салас поставил мне задачу разрушить тоннели на участке Пеньярроя – Кордова, приказал начальнику штаба выделить в мое распоряжение саперов и с ними полтонны динамита. Послал я с саперами Маркеса. Тоннель большой, а охрана слабая, всего двое часовых, да в караульном помещении человек пять. Охрану сняли, у входа в тоннель заложили все пятьсот килограммов динамита. Говорят, сильный взрыв был. К утру отошли в горы. Сидят в лесу на склоне и наблюдают, что делается на железной дороге.
Доминго говорил горячо и быстро, и Рудольфо ничего не понимал.
– Обождите немного, – попросила я капитана и начала переводить.
– Значит, отдыхают после трудов праведных, – заметил Рудольфо, но я не стала это переводить, и Доминго продолжал:
– …До обеда – ни одного поезда, уже и солнце на закат пошло. Вдруг видят, идет эшелон из Кордовы. Ну, думают, сейчас будет ремонтников высаживать, но состав скрылся в тоннеле. Примерно через час движется другой, но уже в Кордову, значит, прошел через восстановленный тоннель. И крыл же я своего Маркеса! Как это так – полтонны динамита взорвать без пользы?
Доминго продолжал говорить быстро и взволнованно, я едва успевала переводить. Оказывается, его уже вызывал командующий, ругал за то, что не выполнили задание, дал ему еще целую тонну динамита и приказал взорвать другой тоннель, нарушив этим на неделю движение.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
