Так голыми и привели их в колонию.
Стыдили, проклинали, увещевали всей колонией.
Степану не было ни страшно, ни стыдно. Он даже рукой не прикрывался, будто специально выставляя себя на всеобщее любопытное обозрение.
– Любовь – это жизнь души! – кричал он в смущенную и агрессивную толпу. – Как вы не понимаете?
Антонина молча пряталась от людей, тесно прижимаясь к спине Степана. Вскоре ей принесли одежду. И она тут же оделась.
Степка нарочно почти до полудня разгуливал голяком, как заправский нудист, демонстрировал неподчинение.
– Степка, – шептал ему черный, – прикройся. Это же бунт. На тебя Солнце из-за занавески смотрит, все слышит!
Но Степану все было нипочем. И недоумевающие, испуганные взгляды людей, и даже сам Солнце, прячущийся за занавесками!
– Не может быть счастья в слепом подчинении! – кричал он в наглухо закрытые окна второго этажа.
– Это тебя Тонька научила? – подмигнул ему лысый толстяк в белом балахоне. – Дурак ты, парень. Лучше бы ты с ней не болтал, а…
– Что? – взревел обозленный намеком Степан.
– Что – что? Подрастешь, узнаешь, что с бабами по ночам лучше делать, – пошло ухмыльнулся толстяк.
– Проваливай, старая калоша! – цыкнул на него Степка. – Пока цел…
– Степан! – позвал его черный. – Иди сюда! Тебя Солнце к себе зовет. Серьезный разговор намечается.
Степа только этого и ждал. Он вихрем взлетел по ступеням, на ходу накинул белые одежды.
Разговор оказался неожиданным. В тот же вечер Солнце отправил его в дальнее путешествие. Антонина и тут оказалась права – до Ашхабада.
Попрощаться с Антониной ему не дали.
– Вот приедешь, тогда и… А пока мы за ней присмотрим, ты не волнуйся.
Возле лачужки, где обитала Антонина, выставили пост. Один крепкий мужик и две старухи караулили ее круглосуточно.
Глава 12
Ночи на острове были необыкновенно тихими. Их покой не нарушали ни гул самолетов, ни шум машин, ни пьяные крики гуляющих по улицам. Сон в такие ночи бывает глубок и умиротворен, но Эльзе не спалось. Она лежала в роскошной постели с открытыми глазами.
Вторая попытка побега окончилась неудачей: в последний раз она даже сумела найти и спрятать лодку, запастись продовольствием в дорогу, но в решающий момент, когда все уже было готово, ее суденышка не оказалось в том месте, где Эльза его оставляла. Она так и не смогла понять – Брандо ли прознал о побеге, или лодку нашел кто-то из островитян. Брандо ничего и не сказал, он промолчал и в предыдущий раз после ее поимки на аэродроме. Как будто даже попытки побега входили в его планы. Это раздражало больше всего. Хотя Брандо должен был ожидать, что она не станет сидеть сложа руки. Вероятно, за ней установлена слежка, и что ей теперь делать, Эльза не знала.
Брандо пытался выспросить, что она знает про наркотики, оставшиеся у Инсарова. Однажды он разбудил ее среди ночи, направил яркий свет в лицо, не дав даже встать с постели и одеться. Вопросы следовали один за другим. Эльза же, словно заводная кукла, повторяла свои придуманные и заученные ответы. Она не могла пошевелиться – Брандо придавил ее к постели. На руках остались синяки. Потом он отшвырнул фонарь и изнасиловал ее, а затем позвал пятерых охранников… Об этой ночи Эльза пыталась забыть, но никак не удавалось. Возможно, впервые в жизни она пожалела о том, что родилась женщиной.
Сейчас, подумав о той ночи, Эльза застонала и сморщила страдальческую гримасу, словно пыталась заглушить воспоминание. Но кошмар не уходил, видение было слишком ярким, желтый свет фонаря словно до сих пор бил в лицо, а жесткий взгляд Брандо так и хлестал по щекам.
Эльза откинула простыню, села на постели, закурила. Было ясно, что в течение ближайших двух часов заснуть не удастся: обычно на нее не действовали ни воображаемые скачущие через табуретки и заборы слоны, овцы и ослики, как не действовал и другой способ, к которому обычно прибегают страдающие бессонницей, – расслабиться, гипнотизируя себя и повторяя: «Моя правая рука стала тяжелой и горячей… Моя левая нога стала тяжелой…» Этот метод и вовсе способствовал пробуждению – Эльзе неожиданно становилось смешно, стоило только представить себя в этот момент со стороны. Вероятно, именно постоянный самоконтроль и мешал ей в некоторых ситуациях, когда надо бы отвлечься от всего и действовать искренне, по зову интуиции.
Единственный, кто помогал ей забыть о самоконтроле, был мужчина, которого она действительно любила, несмотря на свою внешнюю холодность, хорошие отношения с мужем… Она и не думала, что способна на то горячее чувство, которое испытывала к тому, кто в последнее время стал смыслом существования для Эльзы Инсаровой.
Впрочем, о муже она вспоминала не раз. Почему-то вспомнила их последнюю ссору, из-за пустяка, конечно. У нее как раз разыгралась мигрень, она не вставала с постели, капризно попросив таблетку цитрамона. Инсаров, как человек физически абсолютно здоровый, разумеется, плохо себе представлял, где в доме находится аптечка, и тыкался, как слепой щенок, во все углы. В голове у Эльзы вспыхивали молнии, и она только и могла простонать:
– Ну что ты как маленький ребенок! Первый день, что ли, живешь? Там, в ящике…
Перед Инсаровым было много разнообразных ящиков и ящичков – в тумбочке, в столе, в бюро…
– В котором? – осмелился подать голос он и тут же был наказан.
– О господи! Смерти моей хочешь! Ничего найти не можешь, к тебе няньку надо приставить… Ни о чем попросить нельзя.
И началось! Дальше, конечно, последовали взаимные обвинения, крики, почти скандал.
– Сколько еще ты будешь надо мной издеваться? – вопрошала она мужа, хотя конечно же ничего криминального он не сделал.
Если бы только Эльза могла предвидеть, что эти «издевательства» так быстро закончатся… Она понимала, что все эти мысли из серии «если бы знать…» верх банальности, но ведь и ее ситуация была не из обычных.
Эльза потянулась за третьей сигаретой, когда дверь неожиданно распахнулась. В комнату быстрым шагом вошел Брандо.
«О господи, неужели опять?» – мелькнуло в голове у Эльзы.
– А, ты не спишь, – грубо начал он. – Вот и хорошо. А то бы пришлось будить. У меня для тебя новости.
Эльза вздохнула с некоторым облегчением. Раз новости, значит, все не так уж плохо, значит, есть какое-то движение в жизни, значит, она не погибнет на этом дурацком острове посреди океана… Но оказалось, она рано радовалась.
– Твои слова, похоже, подтвердились, – сказал Брандо с мерзкой усмешкой на губах. – Я имею в виду слова, что ты ничего не знаешь о наркотиках. Чемодан не найден нигде… Ума не приложу, куда твой муж его мог задевать. Видимо, я совершил ошибку, когда привез тебя на этот остров. Но, – он смерил взглядом хрупкую фигуру Эльзы в легком халатике, – ошибку довольно приятную.
Эльзу передернуло. Она молча слушала Брандо.
– Однако сейчас ты уже знаешь слишком много. Вторую ошибку я допускать не намерен.
– Но я не собираюсь никому ничего рассказывать.
– Естественно, – с веселой злостью ответил Брандо. – Это ты мне сейчас так говоришь. Странно было бы, если б ты утверждала обратное. У меня нет причин тебе доверять. Да если бы и были… Одно из основных правил, которое я выучил в этой жизни, гласит, как ты уже догадываешься – ты ведь женщина неглупая, – «никому не доверяй, а особенно женщинам». И отступать от него я не собираюсь.
Это была слишком напыщенная речь. Слишком длинная и выстроенная. Брандо явно не знал, что делать с Эльзой. Если бы решил убить – давно убил, а не произносил бы спичи, словно находится в английском парламенте. В конце он туманно намекнул на то, что Эле теперь придется жить здесь, в его доме.
– Сама рассуди. Здесь удобно, тепло, есть все, что нужно для комфортного существования. Тебе нужен мужчина? И он найдется. Думаю, это в любом случае лучше, чем на глубине полутора метров под землей кормить червей или под водой кормить рыб.
Он подошел к Эле, ласково погладил ее по щеке, от чего по ее телу пробежал холодок.
– Будешь жить со мной.
– А потом?
– Когда потом?
– Когда я состарюсь.
– Хм… Что будет потом, не ведомо никому, даже мне. Одно скажу – мало кто может даже мечтать о такой удобной и комфортабельной старости.
У Эльзы на глазах появились слезы. Она вдруг поняла, что если сейчас не сделать что-нибудь, то все это сбудется. До самой старости ей придется жить здесь, в этом проклятом доме.
– Я знаю, где чемодан, – сказала она, изо всех сил стараясь сохранять спокойствие.
Брандо вздрогнул, наклонился к Эле, заглянул прямо ей в глаза:
– Ты знаешь? Ну и где же?
– А ты отпустишь меня?
– Если твоя информация окажется верной, то отпущу.
Эльза увидела в глазах Брандо лукавые искорки. Нет, он никогда не отпустит ее.
– Так вот слушай, – она улыбнулась, – ваше зелье я выбросила!
– Что? – нахмурился Брандо.
– Да, да! Выбросила. Через пять минут после того, как из квартиры ушел следователь, я вынесла чемодан из дома.
