А почему, собственно, похоронена? Вот же она, живее всех живых! Вошла в меня, воплотилась…
Дарья ощутила, как её обдало холодом, жаром, чёрт-те чем ещё… Бред! Тут она осадила себя, заставила опомниться — и увидела наставленные в упор тёмные очки.
Сатурн смотрел на неё, только глаз его не было видно, а смысл взгляда… А впрочем, что там — смысл взгляда был ясен, даже несмотря на то, что глаза закрывали непроницаемые очки: по губам, по напряжённому положению тела, по тому, как медленно он поднял руку и прикоснулся к волосам, словно хотел их поправить… Дарья поспешно отвела глаза, ощутив, что багровое пламя обожгло её особенно остро.
— Вот и всё, — закончил Герман.
— Познавательно, — буркнул Сатурн, продолжая смотреть на Дашу.
— Странное определение, — заметил Виктор.
— Такое могло произойти с каждым из нас, — вздохнул Марат.
— Разве ты тоже получил силу воина? — удивилась Карина.
— Каждый из нас воспользовался бы силой, окажись в обстоятельствах Германа, — объяснил свою мысль музыкант.
И каждый с ним согласился.
Бранделиус едва сдержал радостный вопль: всё шло так, как он хотел.
— Я не чувствую в себе силу убивать, — помолчав, произнесла Даша.
— Любую силу можно использовать для боя.
— А если я не хочу?
— А если придётся?
— Защищаться?
— Иногда нужно и атаковать, — заметил Антон Арнольдович.
И едва всё не испортил.
— Вам нравится, что Герман убил двух человек?! — взвился Виктор. — Может быть, вам именно это и было от нас нужно? Вы для этого нас готовили? Для этого давали силу?
«Проклятый кретин!»
На мгновение Бранделиус повис над пропастью, потерял равновесие, шагая по канату: он не мог не ответить, но не мог и решиться на ответ. Они ещё не дышат верой в него, они ещё не рабы, ещё мыслят, и ссора сейчас ни к чему… На мгновение Антон Арнольдович запаниковал, но его выручила молчавшая до сих пор Карина.
Которая, похоже, не услышала обвинений Виктора.
— Подождите! — Девушка яростно оглядела присутствующих. — Погодите!
И таким ярким оказался её порыв, что все замолчали. И вскочившая Карина тоже замолчала, растерянно глядя на остальных, словно позабыв, что хотела сказать и для чего привлекла общее внимание.
— Да-да, — мягко произнёс Бранделиус. — Мы слушаем.
Девушка сглотнула, посмотрела на Германа, который явно стушевался, оказавшись в центре внимания, и произнесла:
— Мы так сосредоточились на своей силе и на себе, на том, как мы изменимся, что совершенно позабыли о том, что находится за рамками нас.
— За рамками нас?
— А зачем об этом думать?
— К чему всё это? — растерялся Громов.
— Пусть скажет! — громко произнесла Даша.
И Виктор ответил ей изумлённым взглядом.
— Я думаю, сила нам дана не просто так, не только для того, чтобы мы познали невозможное, изменились и разобрались в себе… У нас появилась высшая цель.
— Убивать бандитов? — недовольно поинтересовался Виктор.
— Нести справедливость, — уточнила Карина. — Мы могли защищаться, когда были никем, когда стояли у мест силы в тщетных попытках овладеть ею, когда только мечтали, но теперь… Теперь мы другие — сильные. Теперь мы не имеем права ждать, когда на нас нападут, а должны помогать людям: восстанавливать справедливость и предотвращать преступления.
Бранделиус хотел сказать нечто подобное, но эмоциональное выступление Карины оказалось и своевременным, и проникновенным. Она сделала за него работу.
— Мы не герои из комиксов, — угрюмо произнёс Виктор, холодно глядя на улыбающегося Антона Арнольдовича.
— Мы лучше, потому что настоящие, — убеждённо возразила Карина.
— И кто знает, может, за героями из комиксов стоят такие же люди, как мы, — вдруг добавил Марат. — Ведь комиксы тоже на чём-то основываются.
— Ты ещё скажи: на реальных фактах.
— На городских легендах.
— И кто стоит за легендами? Избранные?
— Люди, прошедшие церемонию, — объяснил музыкант. — Неужели непонятно?
И Громов понял, что проиграл. У него не было шансов: переполняющая сила заставила их поверить в свою исключительность. А у него этой силы не было… Увы.
— То есть наша цель — исправление общества? — прищурилась Даша.
— Именно.
— Будем наказывать преступников?
— Лучше решим, с кого начнём? — взял слово Сатурн. — У кого-нибудь есть на примете настоящий злодей?
— У меня, — ответила Карина.
— Настоящий?
— Он мне жизнь сломал.
И Бранделиус с трудом сдержал желание её расцеловать.
«Не может быть! Этого попросту не может быть!»
Девушка делала за него всю работу: предложила, убедила, а теперь ещё и цель назначила, на своём примере показывая, сколько на свете несчастных, обездоленных, нуждающихся в защите людей. Бранделиус знал, что у Карины имеется душевная травма, но не думал, что девушка раскроет её так быстро.
— Что он сделал?
Последний шанс уклониться. Последний шанс оставить свой ужас в себе. Последний шанс не делиться своим стыдом…
«Стыдом?! В чём стыд? Это он, а не я! Ему должно быть стыдно… Нет — ему должно быть страшно! Теперь его очередь испытывать кошмар!»
Карина с силой провела руками по лицу, по голове, взлохматила волосы. Воспоминания перевернули её, левый угол рта задёргался, глаза жестоко сузились.
— Ни для кого из вас не секрет, что я — не самая красивая девушка на свете. Как говорят косметологи: «Мне есть куда стремиться…» — Смешков не последовало: присутствующие чувствовали, что девушка на грани, и молчали. — Я не была избалована вниманием ни в школе, ни в институте. Я всё время оставалась в стороне. Меня не замечали, и это было самое неприятное — я была никем. Слишком блеклая, чтобы стать своей. Не думаю, что кто-нибудь из вас понимает, что я переживала. И никто из вас не понимает, что побудило меня пойти с ним…
Она сбилась. Думала, заплачет, но нет — глаза остались сухими.
— Мы всё поняли, — очень мягко произнёс Герман. — Подробности необязательны.
— Вы первые, кому я исповедуюсь, так что — обязательны. — Карина вскинула голову и оглядела всех. Каждого. Оглядела, чтобы увидеть, что они разделяют её боль. — Он был невзрачен: маленький, полненький, никогда не смотрел в глаза собеседнику. Почему я пошла с ним? Он был очарователен. По-настоящему. Он был первым, кто подарил мне цветы. Цветы! Вы не представляете, как это важно — цветы не от отца! Он сводил меня в театр! Он… Он должен был стать моим первым мужчиной! Я хотела этого. Я мечтала отдаться ему, невзрачному, полненькому, казавшемуся мне идеальным. Я всё понимала, но он… — У Карины перекосило рот. — Это, наверное, комплексы маленького и невзрачного. Он не хотел спать, в смысле — просто спать… его заводило насилие, беспомощность жертвы, слёзы. Я наврала родителям, что уезжаю в санаторий, приехала к нему и на неделю попала в самый настоящий ад. То, что он вытворял со мной в своей квартире, я не желаю испытать никому. Целую неделю… Потом он выкинул меня.
И снова — никаких слёз. Иногда Карина представляла себе, как будет исповедоваться, рассказывать о своём кошмаре, и всегда — всегда! — она при этом рыдала в голос. А сейчас, во время настоящей, а не воображаемой исповеди не плакала.
— Почему ты не пошла в полицию? — тихо спросила Даша.
— Он снял всё на видео, на фото. Сказал, что ославит меня на весь мир.
— Это доказательства против него.
— Против меня, — вздохнула девушка. — Он ведь записывал только те эпизоды, в которых не было насилия. А потом… Как начиналось наше свидание? Он приехал за мной к институту, с цветами, на машине… Подруги видели, что я добровольно пошла с ним… Кто бы поверил, что всё происходило без моего согласия?
— И ты, естественно, не говорила подругам, что у тебя это в первый раз.
— Не говорила.
Запуганная, изнасилованная, сгорающая от стыда и страха… Она не знала, к кому обратиться.
Но то была прежняя Карина.
Нынешняя не плакала.
— Когда ты встречалась с ним в прошлый раз? — вдруг спросил Герман.
Вопрос застал врасплох всех. Марат открыл рот, Виктор изумлённо ойкнул, Даша вздрогнула, Сатурн жёстко усмехнулся. И даже Бранделиус не удержался — вытаращился на несчастную девушку.
— Как ты догадался? — тихо спросила Карина.
— Почувствовал, — угрюмо ответил Рыжий. — Когда?
— Неделю назад. — Девушка вздохнула и отвела глаза. — Примерно раз в месяц он звонит и требует приехать.
Это стало последней каплей.
— Подонок!
— Мразь!
— Скотина!
«Спящий, если ты меня слышишь, спасибо!» — с чувством воскликнул Бранделиус.
Беззвучно.
— Ты должна от него освободиться, — твёрдо произнесла Даша. И оглядела присутствующих, удивившись внезапно наступившей тишине.
