Подхожу поближе к “ишачкам”. Да, досталось им основательно, как еще в воздухе держатся? У ведущего — рваные пробоины в плоскостях и хвостовом оперении. Видимо, снаряды “мессеров” не раз находили свою цель. У других вид не лучше.
Бросать их нельзя, они станут легкой добычей. Покачиваю крыльями и сигналю ведущему рукой: “Следуй за мной!” Он согласно кивает и пристраивается к нам. Остальные “ишачки” идут за нами.
Зарулив на стоянку и заглушив мотор, говорю Крошкину:
— Рисуй еще одного. Только рисуй не звездочку, а желтую корону.
— Завалил? — радостно спрашивает Иван.
— Угу. Даже чирикнуть не успел.
От приземлившегося “ишачка” ко мне идет коренастый летчик.
— Майор Власенко, командир второй эскадрильи 32-го истребительного полка, — представляется он.
— Старший лейтенант Злобин, командир звена 129-го истребительного.
— Ну, спасибо, старшой! От души! Если бы не ваша помощь, гореть бы нам сейчас всем четверым на берегах Березины. Главное, что обидно, в первом же вылете попались. Только вчера из-под Мурома перелетели. Хорошо еще до аэродрома нас довел, а то они нас так закружили, что я всякую ориентировку потерял. Местность-то еще не изучил.
— Да, вляпались вы капитально. Эти бы вас не отпустили.
— Что это за звери такие были? Я вроде тоже не цыпленок, но эти волки мне оказались не по зубам.
— “Нибелунги”. Спецэскадра СС. В прошлом году они разбили в дым полк английских асов. Теперь вот их против нас бросили. Но они и другими не брезгуют.
— А вы что за звери?
Майор подходит к “Яку” и дивится.
— Ничего себе! И молнии, и лось! Ребятки, гляньте, куда мы попали! — говорит он своим летчикам.
Он заходит с другой стороны, где Иван пририсовывает к ряду звездочек желтую корону, и раскрывает от удивления рот.
— Старшой, это все ты нащелкал?
— Нет, они сами при виде меня попадали, — смеюсь я.
— Гляньте-ка, ребятки, — говорит майор. — Кто там болтал, что немецкие летчики непобедимые, что драться с ними невозможно? Вот! Наглядный пример: умеючи и ведьму бьют. Еще месяца не прошло, а он уже тринадцатого свалил. Вот как воевать надо!
Он смотрит на машину Сергея, и глаза у него округляются. Переводит взгляд на другие “Яки” и качает головой.
— Батюшки-светы! Куда же мы попали? Старшой, объясни мне, неразумному, что вы за звери такие?
— 44-я истребительная дивизия полковника Строева, — коротко отвечаю я.
— Понятно, что ничего не понятно, — качает головой майор Власенко. — Ясно одно: вы здесь не лыком шиты. Не то, что мои птенчики. У меня почти все — вчерашние курсанты, да и техника не чета вашей. Моторы на “ишачках” новые, да что толку: вооружение не заменили. Четыре ШКАССа! Что ими против “мессеров” сделаешь?
Теперь уже моя очередь качать головой.
— Конечно, без пушек и тяжелых пулеметов много не навоюешь.
— Вот я и говорю. На убой нас сюда прислали. Еще одна такая встреча с этими “Нибелунгами”, и… даже я ничего не смогу сделать. Не будешь же всякий раз вас на помощь звать.
— Это ты брось, майор! Скажешь тоже — “на убой”. Ты хоть при них свои эмоции сдерживай, — киваю я на молодых летчиков.
— Ты, конечно, прав, старшой, погорячился я. Но ведь обидно до зеленых соплей! Когда моторы меняли, могли вместо этих трещоток пушки или БС поставить?
— Могли, да, видно, кто-то или спешил шибко, или думал о чем-то другом.
— Вот его бы и посадить в “ишачка” да бросить против “мессеров”!
— Ладно, майор. Пошли с ребятами в штаб. Вас покормить надо, самолеты ваши подлатать и заправить. Судя по всему, работы здесь — на весь день, а тебя уже в твоем полку, наверное, погибшим на боевом посту считают.
Через час над аэродромом появляется пара “ЛаГГов”. В отличие от истребителей 128-го, на “ЛаГГе” Строева нет зверей, только молнии.
— А, гости! — кивает в сторону “ишачков” Строев и здоровается с майором Власенко. — Что, Семен Игнатьевич, проклинаешь начальство, что ко мне тебя не отпустило? Командовал бы сейчас моими орлами.
— Василий Петрович, а кто с ними работать будет? — кивает Власенко на молодых ребят. — Их ведь тоже учить надо, а кому, кроме нас?
— Верно говоришь. В Испании мы с тобой чуть постарше их были, помню, как доставалось.
— Такое разве забудешь!
— Ну а теперь посмотри, какими бойцами я командую. Целый портфель орденов и медалей привез. Грищенко! Тащи сюда баул! — кричит полковник своему ведомому. — А ты, Лосев, строй полк. Пусть твои ребята в следующий полет с наградами идут. Они им и сердце согреют, и дух поднимут.
Наград действительно много. Практически все в полку получили орден или медаль. Сергей, как и я, получил Красное Знамя, а Крошкин — Красную Звезду.
Вручая мне орден, комдив не упускает случая поддеть:
— Ордена мне для тебя не жалко, носи с честью, заслужил и, верю, еще не один заслужишь. А вот на шпалу не рассчитывай, я твои честолюбивые замашки хорошо помню!
И снова начинается боевая работа. Нашу и первую эскадрильи выделяют для сопровождения транспортов на “пятачок” и обратно. Туда “Ли-2” везут горючее, боеприпасы, продукты, людей. Обратно — раненых. Такие же мосты действуют с аэродромов 128-го и 130-го полков.
Летаем три, иногда четыре раза в день. Полетная нагрузка поменьше, зато моральная — на износ. При сопровождении постоянно находишься в напряжении. Тихоходный, тяжело груженный “Ли-2” — желанная добыча для “мессеров”.
Самыми тягостными были возвращения транспортников с “пятачка”. На аэродроме их уже ждали машины и подводы. “Ли-2” загружались ранеными сверх всяких пределов грузоподъемности. Если бы летчикам дали волю, они грузили бы их штабелями. Один командир чуть не угодил под трибунал, когда оставил на “пятачке” весь экипаж и вместо них взял раненых.
Как правило, на посадку мы заходим со стороны Больших Журавлей. Пролетая с “Ли-2” над селом, я всякий раз думаю: “Опять Ольге работу до утра везем”.
Однажды мы доставили очередной транспорт с ранеными. Я стою рядом с “Ли-2” и беседую о чем-то с Волковым. Из самолета выгружают носилки с теми, кто еще сегодня утром дрался на “пятачке” с немцами.
Внезапно мне показалось, что меня окликают: “Андрей!” Оборачиваюсь — никого нет, и снова слышу голос:
— Андрей! Злобин!
Голос доносится с носилок, стоящих на земле рядом с “Ли-2”. На носилках лежит человек, укрытый шинелью. Голова вся замотана бинтами, видны одни глаза. Только когда он называет себя, я вспоминаю Алексея Климова, танкиста, что был на вечеринке, где я познакомился с Ольгой. Я наклоняюсь над ним, и Алексей замечает под расстегнутым комбинезоном мой новый орден.
— У Сергея такой же, — поясняю я.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
