Я сжала в руках поднос, поблагодарила Миньи и покинула кухню, все еще пытаясь осознать услышанное. Императрица невзлюбила меня за то, что, на ее взгляд, я недостойна занимать место компаньонки ее сына. Насколько же сильной будет ярость правительницы, если она когда-нибудь узнает, что мой отец убил солнечных птиц. Я сделала глубокий вдох, чтобы унять расшалившиеся нервы. Интуиция не подвела маму. Императрица действительно затаила обиду на отца. Не стоило ждать от нее милосердия, она ухватится за любую возможность уничтожить нас. «Но я не позволю ей этого», — решила я. Хотя сейчас могла лишь тренироваться изо всех сил, чтобы оттачивать свои навыки, пока не найду способ помочь нам всем.
Вернувшись в комнату Ливея, я с облегчением обнаружила, что императрица уже удалилась. В таком настроении мне вряд ли удалось бы правдиво изобразить уважение или покорность. А судя по тому, что завтрак прошел в молчании, Ливей тоже не желал болтать попусту. У Миньи получились прекрасные пухлые цзяоцзы со свининой и луком-пореем, обжаренные до хрустящей корочки. Но на вкус они мне казались как бумага.
— Синъинь, ты выглядишь усталой, — заметил Ливей.
Я вскинула руки к щекам, чтобы незаметно добавить им румянца. Он уже второй человек за сегодняшнее утро, кто отметил мою бледность.
— Я плохо спала. — Даже для меня самой оправдание прозвучало довольно слабо.
— Не принимай близко к сердцу слова моей матери. Может, со стороны и кажется, что она жестокая, но так у нее проявляется беспокойство за меня.
Я просто кивнула, опасаясь, что голосом выдам свои эмоции. А затем подняла наши книги со стола и остановилась в ожидании у дверей.
Ливей тут же забрал у меня тяжелую стопку.
— Я уже говорил тебе, что ты не должна носить за меня вещи.
— А что сказала бы на это твоя мать?
— А ты ей не говори, — попросил он, одарив меня хитрой улыбкой.
Я улыбнулась в ответ, хотя и не смогла избавиться от беспокойства. Все утро я вполуха слушала учителей, из-за чего заработала хмурый взгляд от генерала Цзяньюня и нагоняй от учительницы Даомин. А сейчас, во время тренировки на стрельбище с Шусяо, я умудрилась ни разу не попасть в центр. После особо неудачного выстрела, когда стрела и вовсе вонзилась в землю в шаге от доски, Шусяо поморщилась.
— Синъинь, тебе пыль в глаза попала?
Но прежде чем я успела ответить, ко мне подошел генерал Цзяньюнь, сжимая челюсти. Видимо, я все-таки истощила его терпение.
— Синъинь, неужели наши тренировки стали настолько легкими, что ты даже не пытаешься хоть немного напрячься?
Я опустила голову от пробирающего изнутри стыда. Генерал Цзяньюнь вкладывал много сил в Ливея и меня. Многие наши учителя направляли свои усилия на наследного принца, а вот генерал всегда уделял нам внимание поровну.
Услышав громкий голос Цзяньюня, Ливей бросил на нас взгляд. Принц в это время сражался с солдатом, но тут же бросился в атаку… и несколькими меткими ударами меча выиграл свой поединок за считаные секунды. А затем, не раздумывая, направился к нам. Конечно, меня порадовала его поддержка, но в то же время не хотелось, чтобы он стал свидетелем моего унижения.
Генерал Цзяньюнь снял со стойки с оружием кожаную сумку.
— Давай попробуем что-то более сложное. Если пропустишь хоть одну цель, задержишься на тренировке еще на час.
С этими словами он подкинул ввысь содержимое сумки. Десять маленьких глиняных дисков размером не больше мушмулы[4] вылетели в воздух.
— Сбей их все! — рявкнул он.
Генерал еще не успел договорить, а я уже разбила первые два. А затем тут же выпустила следующую стрелу, которой пронзила еще три.
Опустившись на одно колено, я подстрелила два диска, которые успели взлететь высоко в небо. Последние три уже едва виднелись. Я аккуратно выпустила стрелу, чтобы сбить один, а затем другой. Но третий диск за это время успел улететь слишком далеко. Я закрыла глаза и вслушалась. Мысли стихли, оставив разум совершенно ясным. И тут до моих ушей донеслись слабая вибрация и шепоток ветра. Я с щелчком выпустила стрелу — и диск разлетелся на кусочки.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я замерла, осознав, какая собралась толпа и что царит тишина. А затем высокий худощавый солдат, которого я раньше не видела, хлопнул в ладоши. И этот громкий звук разбил мое оцепенение. Шусяо радостно закричала, а Ливей шагнул вперед, обхватил меня за талию и закружил в воздухе.
— Ливей, отпусти меня, — прошипела я, ощущая устремленные на нас пристальные взгляды.
Мне все еще не удалось отдышаться, а пульс бился в беспорядочном ритме.
Рассмеявшись, он поставил меня на землю и направился обратно к площадке для боя на мечах.
Несколько мгновений спустя разошлись и солдаты, но генерал Цзяньюнь остался, пристально смотря на меня.
— Ты хоть раз задумывалась о том, что будешь делать дальше, когда перестанешь быть компаньонкой наследного принца? — наконец спросил он.
Я никак не ожидала такого вопроса. И даже не задумывалась, что это случится. А ведь Ливей вскоре приступит к своим обязанностям при дворе и количество уроков уменьшится. Но что тогда останется мне? Стать его служанкой и подавать еду и чай? Эта мысль обожгла меня, словно раскаленный уголек.
— Ты настолько искусна в стрельбе из лука, что превзойдешь любого, — не обращая внимания на охватившее меня беспокойство, продолжал генерал Цзяньюнь. — И судя по словам учительницы Даомин, твоя магия сильна. Думаю, ты добилась бы больших успехов в армии, а твое будущее засияло бы ярче солнца.
От этих слов возникло столько мыслей, что я почувствовала головокружение. Отец был воином и обрел славу, убив солнечных птиц и спасши мир. Великая честь и ужасное бремя. Его наградой стал эликсир, который сделал нас с мамой бессмертными, но при этом разлучил с ним.
— Генерал Цзяньюнь, а как можно получить продвижение по службе?
— В сражениях за нашу империю. За выполнение поставленных задач. За защиту товарищей-солдат. За тяжелую и верную службу на протяжении многих лет. Но назови мне хоть что-то более благородное, чем служба нашей империи и Их Небесным Величествам. — В его голосе звучала гордость.
Хотелось возразить, но из уважения к генералу я подавила желание высказаться, правда, не удержалась и скривила губы.
— Еще некоторые надеются получить талисман Алого льва. Но это случается крайне редко.
— Талисман Алого льва? — Я никогда раньше о таком не слышала.
— Это высшая награда Небесной армии, присуждаемая самим императором. Ее обладателю даруется императорская милость.
Безумная надежда затрепетала в груди.
— За что вручают этот талисман? — Я разозлилась, что не удалось скрыть дрожь в голосе, но понадеялась, что генерал не услышал нетерпеливых ноток.
— За проявление исключительной доблести, мужества или самопожертвования на службе Небесной империи. — Он нахмурился. — Но не стоит возлагать большие надежды на его получение. За всю мою жизнь талисман вручали всего несколько раз.
А ведь генералу Цзяньюню сотни лет. А может, и тысяча. Как мне превзойти могучих воинов в армии, если я овладела своими силами всего пару лет назад? Нет, я не должна позволять себе так думать. Нельзя сдаваться, пока не попробуешь. Среди всех смертных император выбрал именно моего отца для выполнения сложного задания, а затем вручил ему эликсир бессмертия. И мне стоит стремиться к такому же триумфу.
Но все же что-то сдерживало нахлынувшее воодушевление. Если я вступлю в ряды Небесной армии, то должна буду покинуть двор Вечного спокойствия. Место, где чувствовала себя в безопасности. Где стала такой счастливой, какой только могла ощутить себя вдали от мамы…
И вот опять эти непрошеные мысли. Я не имела права забывать, почему оказалась здесь: что меня вынудили покинуть дом, а в Нефритовый дворец привела надежда отыскать дорогу назад. Слова генерала Цзяньюня о чести не трогали меня. Империя — не мой дом, и я не испытывала преданности к этому месту. Но готова была проглотить обиду на Их Небесные Величества ради достижения собственных целей. Ведь это предложение и перспективы добиться милости благодаря собственным заслугам давали шанс освободить маму. Все это намного реальней, чем дикие фантазии о том, что я взлечу на луну и разрушу удерживающие ее там чары. Какая участь ожидала бы нас после этого? Нам бы пришлось скрываться и жить в страхе всю оставшуюся вечность.
