— Сообщи об этом верховному жрецу Эрлика! — повелительным тоном сказала Серидэя. — Не медли! Конан и Зулгайен не намерены ждать, — с легким смешком добавила она.
— Ты следишь за ними?! — тихим сдавленным голосом спросил Шэриак. — Значит, они внушают тебе опасение. Почему же ты сама не покончишь с ними?!
Серидэя вздрогнула, будто слова принца чем-то напугали ее.
Она широко раскрыла глаза. И в них, обычно столь непроницаемых, теперь Шэриак увидел нечто… тревогу или даже непреодолимый страх — он и сам не разобрал.
— Не могу, — задумчиво прошептала она. — Я стала совсем слаба.
Шэриак окинул ее торжествующим взглядом.
— Так вот, зачем тебе понадобилась Насинга, — с нескрываемым злорадством сказал он. — Твоя сила иссякла, и теперь верховной хранительницей огня Дианирина должны будут избрать другую…
— Этому не бывать! — твердым голосом произнесла Серидэя. — Никто, кроме меня не будет верховной хранительницей! — Ее глаза холодно блеснули.
— Надеешься забрать силу Насинги? — осторожно спросил Шэриак. — Высосать, как вампир высасывает кровь.
Серидэя ничего не ответила. Лишь едва заметная улыбка коснулась ее прекрасных алых губ. Затем ведьма с прежней девичьей легкостью поднялась с кресла.
Плавной, грациозной поступью она обогнула стол и, задержав взгляд на пламени латунного светильника, остановилась.
— Я, и только я всегда буду называться верховной хранительницей Дианирина! — тихо, почти шепотом, сказала она, обращаясь не столько к Шэриаку, сколько к себе самой. — Никто и ничто не помешает мне!
Несколько мгновений Серидэя стоял неподвижно, по-прежнему всматриваясь в пламя светильника. Затем, будто очнувшись от какого-то магического сна, подняла голову и несколько рассеянно взглянула на стоявшего рядом Шэриака.
— Поторопись с письмом в Аграпур! — произнесла она.
И в тот же миг, — Шэриак не успел и глазом моргнуть, — комнату снова окутала густая темная дымка. А когда она вскоре рассосалась, Серидэи уже не было.
Шэриак осмотрелся по сторонам и, со вздохом облегчения убедившись, что уже и в самом деле остался один, снова опустился в свое кресло.
Дрожащей от волнения рукой подвинул к себе пергамент с недописанным им письмом. В другой — сжал золоченное перо, окунул его в стоявшую здесь же, на столе чернильницу. И потом, торопливо водя им по желтоватому полю пергамента, принялся дописывать свое послание к верховному жрецу Эрлика.
В этом послании Шэриак подробно, хотя и без некоторых известных ему подробностей, сообщал, где и когда можно будет настичь туранского полководца Зулгайена и пресловутого киммерийца Конана.
Закончив, наконец, с письмом, он встал из-за стола и, приблизившись к стене, решительным движением ударил в висевший на ней медный гонг. Скоро дверь бесшумно отворилась, и в сводчатом проеме возник невысокий коренастый мужчина-раб. Учтиво поклонившись, он семенящей поступью прошел через порог и в ожидании повелений своего господина замер.
— Отыщи гонца Земара и приведи его ко мне, — сухо сказал Шэриак. — Ну?! Ступай же! Не медли!
Глаза раба суетливо забегали, будто он никак не мог сообразить, что же от него требовалось.
Затем с какой-то пугливой рассеянностью во взгляде и в движениях он развернулся и вышел вон.
Через несколько мгновений раздался негромкий стук в дверь.
— Скоро же он справился, — пробормотал себе под нос Шэриак. А затем, уже повысив голос, сказал: — Входи, Земар!
Однако ни Земар, ни кто-либо другой не почему-то вовсе не спешил переступать порог комнаты.
Шэриак повторил разрешение войти. И снова никто не предстал перед его глазами. Стук повторился, тихий, деликатный.
Не выдержав, принц подошел к двери и сам открыл ее, надо сказать, не забыв при этом хорошенько выругаться.
Но каково было его удивление, когда он увидел перед собой… Серидэю. Шэриак даже отскочил от двери.
— Ну что же ты так испугался?! — насмешливо спросила ведьма. — Весь пожух, побледнел.
— Зачем… ты снова… явилась? — обрывающимся от волнения голосом пробормотал он.
— Просто я подумала, что сама намного быстрее всяких гонцов доставлю твое послание в Аграпур, — сказала она, — Ну?! Давай же мне его! — и, заметив растерянность принца, добавила; — Доверься мне! Что я могу сделать с твоим письмом, кроме того как передать его в руки верховного жреца Эрлика?! Не забывай, мы ведь с тобой союзники!
Шэриак дрожащей рукой протянул ей свернутый и запечатанный пергамент. Серидэя взяла его и, даже не попрощавшись (она вообще не имела такой привычки), исчезла — как обычно, растворившись в воздухе.
Глава XI
«Слеза Дианирина»
Казалось, это была самая обычная скала, каких здесь, среди мрачных серых гор, помпезно, хотя и справедливо именуемых Туманными, наверняка, нашлось бы не меньше тысячи. Однако Конан и Зулгайен уверенно двигались в ее сторону, поскольку туранец утверждал, что именно там, внутри, и был укрыт от посторонних глаз храм Тарима.
Наконец они достигли самого подножия скалы. Спрыгнули с коней и, не теряя времени, направились по ведшей наверх узенькой тропинке, в густой темноте ночи едва различимой взгляду. Первым, конечно же, шагал Зулгайен. Конан следовал за ним и то и дело озирался по сторонам. Не более, чем в шагах двадцати от земли тропинка оборвалась. Спутники оказались на нешироком уступе. Киммериец не сразу заметил зияющий в скале, незначительно выше этого самого уступа, провал лаза (то ли природного, то ли сотворенного человеком — трудно было разобрать). Зулгайен, не раздумывая, нырнул в него, и кромешная темнота в тот же миг жадно проглотила его силуэт.
Конан выждал немного и только затем последовал за своим спутником. Он не мог видеть туранца, но слышал равномерные звуки его твердых, решительных шагов где-то впереди. Сам же он ступал осторожно, не торопясь. Так они шли довольно долго, все продвигаясь куда-то вглубь скалы. Постепенно глаза Конана привыкли к темноте, и он уже мог видеть и идущего впереди Зулгайена, и каменные своды этого… ну, скорее, не лаза, а настоящего коридорам
Наконец путники достигли высокой металлической двери, преграждавшей их дальнейший путь.
Зулгайен опустил ладонь на выкованную в форме витого кольца ручку, потянул ее вниз. И та как будто (впрочем, в этой темноте Конан не мог доверять своему зрению) поддалась. Однако дверь, как можно было ожидать, не отворилась. Только тотчас же за ней послышался резкий, хотя и не очень громкий звон. Скоро он прекратился.
Теперь за дверью были слышны отчетливые звуки какой-то суетливой возни. Слух Конана различил даже чьи-то перешептывающиеся между собой голоса.
