- Это уж мое дело! - с нарочитой резкостью ответил Таир, не веря в искренность Джамиля.
- Но ведь мы еще слишком молоды, Таир... Куда торопиться?
Таир обидчиво посмотрел на Джамиля: что, он считает его наивным ребенком?
- Не такой уж я дурень... - вырвалось у него, и вдруг он заговорил более сдержанно: - Женитьба для меня не игрушка. Пока я ее не узнаю, как следует, не приобрету какой-нибудь специальности, нечего и думать о женитьбе. Но ты... Ты все-таки нанес мне рану прямо в сердце...
- Да что я тебе сделал такого? - воскликнул Джамиль, вскинув брови и удивленно пожав плечами.
Таир разжал кулаки и протянул обе руки ладонями вверх прямо к носу Джамиля:
- Что ты мог еще сделать? Ты уже опозорил меня перед всеми. Что это за слова: "Все равно тебе возлюбленным ее не быть"? Что я - урод, по-твоему?
Не выдержав, Джамиль громко расхохотался
- Вот и сейчас ты издеваешься надо мной, - с досадой сказал Таир и отвернулся. - Ну что ж, смейся.
- Да ведь это у меня случайно с языка сорвалось. Неужели никогда не слышал такую песенку? Ты, оказывается, злой, как верблюд. Бывают же шутки между друзьями!
- Всякой шутке свое место и время.
Наступило молчание. Оба поняли, что разговор ни к чему не приведет, и решили прекратить его.
Таир взял с подоконника книгу и, подсев к маленькому столику, стал перелистывать ее. Пытался читать, но прочитанное проходило мимо сознания, и он швырнул книгу на койку.
В это время в комнату вошел Самандар.
- Ну как, друг, - обратился он к Таиру, - прочел "Гурбан Али-бека"?
- Нет еще, не дочитал.
- Дочитывай, дочитывай. Расскажешь мне содержание, и я избавлюсь от долга Джамилю.
- А почему бы тебе самому не прочесть? Там и читать-то почти нечего, хмуро проговорил Таир.
- Право, не знаю, как быть. Прочту одну строчку, и сразу клонит ко сну...
Заметив, что Джамиль тоже сидит невеселый, насупившись, Самандар подозрительно посмотрел на друзей.
- Ого!.. Уж не пробежала ли между вами черная кошка? Что случилось? Из-за какой такой оказии повесили носы?
Джамилю не хотелось, чтобы Самандар знал о его ссоре с Таиром. Он нехотя улыбнулся:
- Что могло случиться? Так, пустяки. Сидим без денег. Оттого и дурное настроение...
- Денег нет? Ну, это не беда. Деньги у меня теперь водятся. Пожалуйста, берите, сколько угодно. - Самандар вытащил из брючного кармана толстую пачку пятирублевок и протянул товарищам. - План - двести процентов. А это премия. Пожалуйста!
Видя, что друзья нисколько не обрадовались деньгам, Самандар понял, что от него что-то скрывают, и покачал головой:
- Нет, друзья, меня не проведете. У вас что-то другое на душе. Положив деньги в карман, он подошел к Таиру и опустил руку ему на плечо. Что случилось? Скажи, умоляю!
- Зачем же умолять? - нахмурившись еще больше, сказал Таир.
- Когда я шел сюда, встретил Лятифу, - обернулся толстяк к Джамилю, думая обрадовать его. - Была в новом платье. С ней шла другая, очень красивая девушка. Идут себе, шутят и заливаются смехом...
- Где ты их встретил? - забыв обо всем и не умея скрыть своего любопытства, живо спросил Таир.
- У театра. Наверно, шли за билетами... В выходные дни я всегда встречаю ее в театре, - охотно сообщил
Самандар, обрадованный тем, что хоть одного ему удалось расшевелить. Затем добавил: - Я тоже купил себе билет. На вот деньги, ступай. - Он опять вытащил свои пятирублевки. - Что, не хочешь?
- У меня есть свои... - признался Таир, не потому, что ему хотелось уличить Джамиля во лжи, а потому, что вообще он не умел говорить неправду. Вчера получили зарплату. Хорошо, что ты напомнил мне. Пойду и я возьму билет. А ты точно знаешь, что она сегодня будет в театре?
- Наверняка не скажу. Но шла она по направлению к театру. - Самандар бросил пытливый взгляд на Джамиля. Щелочки его глаз еще более сузились. Послушай, в чем дело? Неужели теперь Таир ухаживает за Лятифой? А ты?
Джамиль сердито взглянул на Самандара и крикнул:
- Сто раз я говорил тебе, что до нее мне дела нет!..
- Но я же ничего не сказал, душа моя?.. Чего злишься?
Надеясь еще успеть купить билет, Таир торопливо вышел из комнаты. В общем он был доволен, что ему удалось, наконец, откровенно поговорить с Джамилем, но от разговора оставался неприятный осадок. Он готов был признать, что в равнодушии и пренебрежительном к нему отношении Лятифы вряд ли повинен Джамиль. "Нет, зря я его обидел, из-за пустячной шутки, зря..." повторял он мысленно, шагая к трамвайной остановке.
У остановки, сбившись в круг, толпились молодые рабочие из общежития и о чем-то оживленно беседовали. Немного в стороне стоял парень одних лет с Таиром, и с ним девушка. Не замечая окружающих, они шутливо разговаривали и заливались таким беззаботным смехом. Глядя на них, Таир вспомнил свои встречи с Лятифой, такие же радостные, и снова перед ним встал все тот же вопрос: почему она так быстро охладела к нему? Он ни в чем не мог упрекнуть себя. И все-таки, заглядывая в свою душу, убеждался: было бы несправедливо винить в своих неудачах Джамиля.
Джамиль давно уже не встречался с Лятифой с глазу на глаз и, следовательно, не имел случая сказать девушке что-либо плохое про своего друга, если бы даже хотел. "Если ты честный человек, оглянись хоть разок на себя!" - говорил себе Таир.
"Ну вот я смотрю и что-то не нахожу в себе ничего предосудительного", оправдывался он перед самим собой, но другой голос твердил:
"Нет, ты вглядись пристальнее. Легко видеть недостатки других, ты посмотри на свои собственные. Разве у тебя их нет?.."
Все его мысли, разрозненные и беспорядочные, вдруг сосредоточились на одном: "А что, если Джамиль тоже любит Лятифу?" Таир даже вздрогнул от этой неожиданной мысли. Почему это раньше не пришло ему в голову? Ведь недаром Самандар все время подтрунивает над Джамилем, напоминая ему о Лятифе. Правда, тот сердится, но это-то и странно - чего сердиться, если между ними ничего не было? "Нет, тут что-то есть, - сделал вывод Таир. - Но в таком случае я глупо держал себя в разговоре с Джамилем. В чем его можно винить? Любить девушку он имеет такое же право, и выбор она должна сделать сама, правильно он сказал".
Звеня, подошел трамвай и остановился.
Таир сел в вагон, продолжая думать о Лятифе. "Почему она сначала была так ласкова со мной, а теперь и глядеть на меня не хочет? Может быть, она просто ветреная девушка? - подумал было он, но тут же отбросил это предположение. - Нет, нет... Напрасно я виню всех, кроме себя. Я неправ. Конечно, неправ! С чего это я взял, что Лятифа легкомысленна? Может быть, она очень добра и потому улыбалась мне? Может быть, ни я, ни Джамиль вообще не нравимся ей?"
Таир скользил взглядом по морю, видневшемуся в окно трамвая, и все больше волновался. "Должно быть, она не находит во мне ничего достойного внимания".
Вдруг до его слуха донесся обрывок фразы:
- Но ведь он - герой!
Таир оглянулся на девушку, которая произнесла эти слова. Она была так же красива, как и Лятифа. Каштановые косы ее лежали на груди. На круглом личике и тонких губах играла такая же, как у Лятифы, насмешливая улыбка. Девушка говорила сидевшему подле нее парню:
- Такого молодца всякая полюбит.
Таир вспомнил, как еще в деревне он мечтал стать героем нефти. С этой целью и приехал в Баку. Но когда он подумал, что со дня приезда не совершил еще ничего, достойного внимания, сердце его сжалось. "Уж не потому ли охладела ко мне Лятифа?" - мысленно спросил он себя.
Трамвай резко затормозил и остановился.
Вспомнив, куда и зачем он едет, Таир несколько успокоился. Он решил вечером во что бы то ни стало поговорить с Лятифой, высказать ей все, что накопилось на сердце.
2
В кабинете Кудрата Исмаил-заде шло совещание буровых мастеров и инженеров. Сизый табачный дым заполнил всю комнату, и лица людей казались призрачными, как тени. Внимание всех было поглощено вопросом, который с самого начала заседания был поставлен управляющим: почему трест отстает по бурению и как вывести его из прорыва?
Молодой инженер с удлиненной, точно сдавленной с висков, головой, поминутно приглаживая рукой волосы, разделенные посредине пробором, говорил уверенно, без запинки. Он утверждал, что главной причиной отставания треста является плохая работа молодых рабочих, недавно пришедших на промысла. По его мнению, лишенная трудовых навыков и незнакомая с традициями нефтяников молодежь представляла собой как бы помеху производству.
Вот уже два часа, как Исмаил-заде своим спокойным "пожалуйста" предоставлял слово то одному, то другому участнику совещания. Он сопоставлял обнаруженные им со дня прибытия в трест неполадки в бурении с тем, что говорилось здесь, и мысленно делал свои выводы. Сейчас, услышав нарекания на молодежь, причем не из уст какого-нибудь старого мастера, а от молодого инженера, он выпрямился в кресле и спросил:
- Объясните поточнее, товарищ Фикрат, почему именно молодежь тормозит работу?
