Мыслям капитана вторил Кок:
– А жаль… Я, парни, уже настроился на операцию, планы рисовал, подробные инструкции составлял. Для выезда на трассу сверните за домом колумбийского мафиози налево. Примечания: нет дорог, нет людей, нет светофоров. Ближайшая заправка через пятьсот километров – в Боливии.
– Кок, заткнись, а?
– Весельчак, ты чего такой смурной сидишь? Кожу без изъяна вспомнил? Кстати, как она? – спросил Николай. – Синтетика или шерсть?.. Товарищ капитан, расскажи-ка нам о тысячедневной войне в Колумбии. Вот ведь «Звездные войны»! Там, парни, крестьянские армии по сей день борются с правительственными силами. Что бы нам, джедаям, не выкурить из страны этот антиреволюционный элемент?
– Кок, я никогда не убивал земляков, – сказал Веселовский. – Когда слышу тебя, еле сдерживаюсь. Заткнись, бога ради! Ты как шрековский осел!
– Шрековский осел? Уда-ачное сравнение… – Кок многозначительно выпятил губу и протянул Веселовскому руку: – Друзья?
– Друзья, – Весельчак ответил на примирительное рукопожатие.
– Где произошел прокол, – протянул Абрамов, – узнать бы это. Мы вроде бы чисто работали.
– А что генерал говорит? – спросил Блинков.
– Молчит, – ответил капитан. – Звонит по «спутнику», сделал запросы в штаб и ждет ответы. Один из его парней срочно вылетел в Москву и с минуты на минуту будет здесь. Боюсь, как бы нам тоже не пришлось линять отсюда. Если нас пробили жандармы, то уже сейчас на нас собирают материал в контрразведке. Кому нужна под крылом вражеская агентурная группа? Лично я жду приказа…
В номер на первом этаже, где собрались парни, вошла Лолита. Она подала Абрамову лист бумаги.
– Что это? – спросил капитан.
– Факс из Москвы.
Девять вечера. Виктор Школьник домой не спешил, он был по уши в работе. По самую адмиральскую макушку в унылых думах. Быть ли завершающей фазе операции, разработанной в недрах головы Брилева, или она останется в проекте, но адмирал уже сейчас понимал, что теряет агентурную группу Абрамова. Ее разрушителем стал сам капитан. Она стала раскалываться в тот момент, когда он обратился за информацией к Гораеву. Он не мог предположить, что интересующие его данные затрагивали интересы ГРУ. И «Аквариум» моментально втянул его в самую середину своей воронки. Из этого центра, словно он был командным пунктом, а не смерчевой воронкой, Абрамов сделал очередной запрос, который опять-таки касался кругозора всевидящего ока ГРУ.
Вчера Абрамов вышел на связь через спецкоммутатор и оригинально извинился перед адмиралом за свой «подскок» на совещании: мол, правы вы оказались, Виктор Николаевич, агентурная работа сдает свои права перед открытыми источниками, но вот доказательств не хватает. Поначалу Школьник подумал, что капитан пьян в стельку, и сердито засопел в телефонную трубку. Он даже получил доказательства:
– Виктор Николаевич, вы свой мундштук продуваете в трубку?
То было очередным доказательством развала группы: Саня откровенно хамил, чего раньше никогда не было. Школьник привык к неординарным повадкам подчиненного и многое спускал ему с рук.
– Говори конкретно, капитан.
– Конкретно не могу, Виктор Николаевич, – суть моего запроса носит отвлеченный характер.
– Так ты не пьян, сукин сын! – неосмотрительно вспылил адмирал. – Что у тебя?
– Я нутром чую, что на подготовительной стадии операции произошло что-то неординарное и пролетело мимо моих ушей. Точнее, должно было произойти что-то связанное с прошлым нашего куратора.
«Генерала Брилева», – дешифровал Школьник.
– Точкой отсчета послужил по понятным причинам все тот же островной городок.
Лурдес.
– Чего ты хочешь, Саня? – Адмиралу надоело дополнять за подчиненным. – Говори открытым текстом, нас может услышать разве что муха на потолке моего кабинета.
– Чтобы вы задействовали открытые источники, не упоминается ли в них треклятый центр радиоразведки на Кубе. Я тут очертил в уме временной круг, радиус которого касается 23 апреля, когда 2-е управление ГРУ «напрягли сверху по колумбийскому вопросу», и дня сегодняшнего.
– Жди звонка.
Открытые источники – вещь хорошая и досужая, размышлял Школьник. Сделал запрос через те же поисковые сервера – и жди ответа, семечки поплевывай. Сервера и модемы жужжат, перемалывая комбинацию слова «Лурдес» с учетом регистра, выдают названия источников, где упоминается военная база. Все печатные издания и их электронные копии на своих сайтах в Интернете, все «чисто» электронные издания подвергаются проверке. Сотни упоминаний. Десятки любителей поворошить прошлое.
Школьник получал информацию в виде распечаток, пробегал строки глазами. Поймал себя на странной мысли, что сочиняет пьесу в действующих лицах.
Тема: ракетный, он же кубинский, кризис 1962 года.
35-й президент США Джон Кеннеди:
«Я оторвал ему (Хрущеву) яйца».
Он же о Громыко:
«Это было невероятно! Сидеть и видеть, как из его рта исходит ложь».
Хрущев к американской нации:
«Мы вас похороним».
Малиновский (поддакивает Хрущеву):
«Прямой наводкой».
Похожий на левитановский голос:
«К 22 октября на Острове находились 164 ядерные боеголовки. Численность советского контингента там составляла 43 тысячи солдат и офицеров, полк истребителей-перехватчиков «МиГ-21» – 42 машины…»
Ядерные декорации прошлого сменяются настоящими:
«6 июня 2005 года трагически оборвалась жизнь подполковника медицинской службы Анастасии Павловны Свешниковой. Ей было всего 54… Из них больше половины она положила на алтарь служения отечеству. 1975–1985 гг. – подмосковный Климовск; 1985–1987 гг. – кубинский Лурдес; по 2000 год – работа в 6-м ЦВКГ. Это короткий и в то же время длинный путь подполковника Свешниковой, спасшей и поставившей на ноги многих наших солдат и офицеров…»
Школьник откинулся на спинку кресла и задумался. Этот путь повторял путь самого Брилева: Климовск, Лурдес, Москва. Вместе они начали работу на Кубе, вместе и закончили. Почему жизнь медика Свешниковой трагически оборвалась 6 июня, когда операция Брилева набирала обороты? Военврача словно затянуло в шестеренки и перемололо там.
Некролог был опубликован в издании Московского военного округа. Школьник получал и эту газету, и несколько флотских – по числу флотов плюс центральную. Полчаса ушло на то, чтобы отыскать эту газету и дозвониться до военного редактора – некролог подпадал под категорию редакторского материала. Шеф-составитель объяснил, что «чисто криминальное освещение материала» ему подавать запретили, он ограничился некрологом. Кто и по каким причинам запретил, он объяснять не стал. Вкратце обрисовал, что случилось со Свешниковой: уснула с зажженной сигаретой у себя на даче и задохнулась от дыма загоревшегося матраса; пыталась выбраться, но ударилась головой о подоконник; ее тело было обнаружено возле окна, в которое и кошка не пролезет. И ни слова о том, была ли она подшофе. И капитан Абрамов со своим чутким нутром наверняка рассчитывал получить материал именно такого характера.
Адмирал ограничился тем, что эту заметку переслал на факс испанского отеля.
Абрамов несколько раз прочел некролог, словно не мог остановиться. Сложив бумагу, он вернул ее Лолите. В задумчивости потеребив мочку уха, он спросил у Блинкова:
– Джеб, повтори, что тебе сказала Паула о своей матери?
– Фактически ничего. Она родилась на Кубе, ее мать умерла там же полгода спустя.
– Она родилась в 1987 году. Месяц она не называла?
– 26 мая.
«В этот день мне всегда хочется надеть что-то темное».
«Конец мая… – Абрамов подводил жирную черту под датами и едва справлялся с охватившей его дрожью. – Сальваторе Мендеса расстреляли 30-го числа, за день до этого Юрий Брилев навсегда покинул Остров свободы…»
– Вот что, парни, будьте готовы ко всему. Я же навещу генерала.
– Да, шеф, навести. И гони его в шею! Он выкурил нас с нашей любимой террасы и ищет там виновных. При встрече я ему скажу умную вещь: «Виноват не тот, кто виноват, а в кого выстрелили».
Абрамов походил на человека, поставившего в казино на все деньги. Он запланировал разговор с куратором и обозначил в нем четкую линию. Он был свободен от предубеждений, его осенило подлинное познание истины. И этот багаж знаний оказался страшным. А человек, собравший его в долгую дорогу, предстал с уродливым лицом.
«Кто такой Эспарза – вот где кроется ответ. Чем больше мы узнаем о нем, тем меньше он будет знать о себе».
«У него есть дочь – Паула Мария. Но это не значит, что он о ней напрочь позабыл! Ей восемнадцать, на год старше моей Маринки…»
Она ничего, ничего не знает. На Острове свободы военная разведка провела настоящую операцию… под названием «Красавица и чудовище». Спустя годы «чудовище» выбралось из своего логова и стало пожирать одного свидетеля за другим. Первой жертвой оказалась военврач Свешникова. Это дело рук Брилева, был уверен капитан. Теперь о совпадениях можно забыть раз и навсегда.
