Серега настолько офонарел от такого напора слов, что даже вспотел, и старому еврею пришлось чуть не клещами вытаскивать из него суть вопроса.
— Итак, что мы имеем кроме ишиаса и геморроя? Мы имеем на сегодня два детских паспорта, два мужских и два женских. Это оригинально. Простите, они евреи?
— Почему — евреи? — не понял Серега логики. — Они все русские.
— Почему евреи? Да я подумал, что опять евреям ограничили выезд. А оказывается, все наоборот. Поверьте старому еврею: не иначе как к власти пришел Жириновский. Я же говорил вам, что еврей у власти — это нонсенс. Вот вам пожалуйста. Теперь он из мести запретит русским выезд за границу. Я же предупреждал! А? Что я говорил?!
— Да тут другие проблемы, — вздохнул совсем ошалевший Серега, вытирая пот со лба. — Вы лучше скажите, когда прийти, и я пойду, а!
— Когда приходить? А что, где-нибудь написано, что вход ко мне ограничен во времени? Нет, не написано? Тогда что за дела? Приходите хоть через час. Это если вам поболтать за жизнь. А если вам насчет документов, тогда либо завтра ночью, либо послезавтра утром. Это как у вас душа или обстоятельства требуют. Фотографии имеются?
— Есть только любительские и не для загранпаспортов.
— Давайте. Что же вы их при себе держите? Боже! Боже, что делается! Что делается! Вы, русские, совсем с ума сошли. Вы отпускаете за границу таких прекрасных женщин! А у вас самого, что, не нашлось фотографии, только в детском возрасте? Ничего, ничего, сделаем…
— Да я не еду.
— А кто же тогда едет? Я еду? Я никуда не еду! И зачем вам паспорт, если вы не едете?
— Это не мне паспорт. И я пойду. Мне… Мне некогда. Ага, вы уж извините, я потом как-нибудь… Вот деньги. Остальное потом. Если понадобится. Здесь хватит на первое время? Вы не беспокойтесь, мы все оплатим, сколько надо будет…
— А что мне надо? Ха! Он спрашивает, хватит ли здесь денег. Вы думаете, мне надо этих денег? Нет, мне не надо этих денег. Вы спрашиваете, хватит ли здесь? Я отвечаю — хватит.
— Да вы посчитайте!
— А зачем? Если бы даже вы мне пустой конверт дали, я бы сказал, что мне хватит.
Тут старичок глянул на часы и заспешил:
— Вы извините, молодой человек, мне иногда очень скучно. А Володе передайте, чтобы не беспокоился. Все сделаем в лучшем виде.
— Какому Володе? — растерялся Серега.
— Абрикосову, — усмехнулся старичок, мягко выпроваживая его за дверь. — Думаете, стал бы я с каждым встречным-поперечным разговаривать о самом важном?
— О чем самом важном?
— О жизни! — ответил старичок, захлопывая дверь.
Серега так и не успел спросить, откуда он узнал про Абрикосова. А я забыл сказать ему, что на свертке, который он вручил Шпильману в самом начале, была маленькая меточка.
Он же, выйдя от старого Зямы, сел в машину и направился к кольцевой дороге. Там дождался на обочине мощного транспортного потока, двигавшегося по всем четырем полосам сплошной черной змеей, и втиснулся в него довольно бесцеремонно, вогнав в дрожь какого-то чайника, державшегося правой, тихой стороны.
Пристроившись в серединке, он достал радиотелефон и набрал номер. Ответили сразу. Этого звонка явно ждали. Даже на этом конце провода ощущались напряжение и тревога.
— Ни слова! — сразу предупредил Серега. — Говорю только я. Вы отвечаете на мои вопросы, если они возникнут. Одно слово с вашей стороны, и я кладу трубку.
— А если… — вякнули на том конце.
Серега выключил радиотелефон. Включил через три минуты.
— Деньги приготовить купюрами не более двадцати долларов. Передача начнется завтра. Будьте готовы с утра. Я позвоню. Ваш шеф жив. Получим деньги — останется жить.
И он попылил дальше, отключившись. Больше не звонил. Поездил по кольцу, потом свернул и поехал к нам.
Я спросил его, не передавал ли чего Зяма. Он отрицательно покрутил головой, вдруг что-то вспомнил и побежал к машине.
— Ты куда? — окликнул его Семен.
— Куртку в машине оставил, — ответил Серега.
Вернулся он быстро, с курткой в руках, но вид у него был озабоченный. Он подозвал Семена и долго о чем-то шептался с ним, размахивая руками. Семен пытался, судя по жестикуляции, его разубедить в чем-то и успокоить. Но Серега не соглашался, упрямо мотал головой.
Я подошел к ним.
— О чем спорят славяне?
— Да мы не спорим, — ответил Семен. — Он уверяет, что кто-то украл у него из куртки бумажку с адресом Зямы, которую ты ему написал. А я говорю, что он сам небось её выкинул, кому она тут нужна?
— Вот этого я не знаю! — взвился Серега. — Кому-то, значит, очень даже нужна, если он в карман не поленился слазить.
Мы как могли успокоили его, сами подозревая, что Серега выронил бумажку по дороге или просто выкинул да и забыл. Ну в самом деле, кому мог понадобиться адрес старика Шпильмана?
ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
День, вернее, его остаток, прошел спокойно. Еду шефу носили Мишаня и Серега. Мы с Семеном перестали к нему ходить: завидя нас, он начинал нести околесицу вроде того, что мы совершаем огромную ошибку, что его все предали, что жена задумала его погубить и все такое прочее. Что-то в этом роде он пытался втолковать и Мишане с Серегой, но не так настойчиво.
Мы снова и снова обсуждали все детали завтрашней операции, съездили на место, осмотрели все до кустика, просчитали каждое движение. Утром нужно разложить по дороге пакеты для тех, кто повезет выкуп, в условленных и заранее намеченных местах.
Завтра Серега и Семен поедут вместе в Москву, Семен возьмет вторую машину и сразу вернется, а Серега в условленное время позвонит и объяснит дальнейшие действия тому, кто должен передать выкуп.
Нина выглядела в этот вечер оживленной, ей стало лучше. Она съездила с нами на место завтрашнего обмена заложника на деньги, свежий воздух явно пошел ей на пользу. Она приготовила вкусный ужин, Серега позволил нам немного спиртного, и остаток дня мы провели в хорошем настроении. Семен заступил на вечернее дежурство, потом его сменит Серега, а после заступал я. Меня менял Мишаня.
Нина возилась на кухне с посудой, я поднялся наверх отдохнуть, но вспомнил, что надо бы напомнить Семену разбудить Серегу себе на смену, не то перепутает все. Я стал спускаться по лестнице и вдруг остановился…
Мишаня сидел на корточках возле наших пожиток и что-то искал в сумке. Когда у меня под ногами скрипнула ступенька, он вздрогнул и резко отодвинул сумку, взявшись за другую.
— Что-то ищешь, Мишаня? — спросил я.
— Да нет, все в порядке. Уже нашел.
Он спрятал в карман расческу и отошел. Вид он имел смущенный, щеки горели. Еще бы! Я узнал эту сумку. В ней лежали деньги.
Я не стал ничего говорить, хотя испытывал чувство неловкости. Я сам себя пытался отговорить от подозрений, убеждая, что мне это просто-напросто померещилось. Я вышел на улицу, переговорил с Семеном и вернулся. Навстречу мне вышел Мишаня, одетый в куртку.
— Ты далеко? — спросил я его, все ещё не избавившись от чувства неловкости.
— Да нет, пойду свежим воздухом во дворе подышу перед сном.
Я поднялся к себе. На кровати рядом со мной лежал Серега и читал книгу из стопки лежащих около него на табуретке.
— Дай, что ли, книжку почитать, — зевнул я.
— Да тебе это не интересно, — поморщился он. — Это я справочников кучу нашел, валялись тут.
И он показал обложку "Справочника пассажира", который увлеченно листал. Я просмотрел всю стопку. Там были: "Справочник садовода-любителя", "Справочник для поступающих в высшие учебные заведения", "Справочник для поступающих в средние учебные заведения" и тому подобное.
— Ну и чтиво ты себе раздобыл!
— А что? — живо откликнулся он. — Местами весьма любопытно. Чистый детектив!
— Ну-ну, наслаждайся, — хмыкнул я, отправляясь на койку.
Я лежал и слушал, как журчит вода в кране на кухне, как тихо звякает посуда. Я видел сквозь закрытые глаза Нину и захотел вдруг ощутить её рядом, подумал: надо зайти к ней, когда она управится… Но под шепот воды, шуршание страниц незаметно для себя задремал.
Проснулся я уже в темноте. Но в комнате было довольно светло, луна заливала все мертвенным светом, тени предметов казались таинственными, затаившимися чудищами. Серега спал, накрыв лицо книжкой.
"Свет Нина, наверное, выключила", — подумал я.
Мне стало обидно на себя: я ведь так хотел увидеть её, ждал, и на тебе, заснул, как последний дурак. А она заходила к нам в комнату, думала, что я её дожидаюсь, а мы с Серегой дрыхли тут, как два сурка. Спать мне почти расхотелось. Я лежал с открытыми глазами и вдруг услышал голоса за окном…
Я осторожно выглянул. Разговаривали Семен и Мишаня. Мишаня явно оправдывался, а Семен ему выговаривал. Я взглянул на часы. Ого! Два часа с гаком прошлялся где-то Мишаня.
Голоса смолкли. Скрипнула лестница, потом пружины дивана, и все стихло. Я лежал и размышлял, а потом незаметно уснул. Всегда у меня так получается.
